Дмитрий Казаков - Солнце цвета льда Страница 25

Если не рубит мелкопузых, значит так и нужно.

– Говорить со мной? – растолкав прочих, вперед выбрался толстячок в халате, вооруженный коротким шестопером. – Вот уж не думал, что вы, явившиеся неведомо откуда дикие варвары, умеете говорить.

Здесь викингов не принимали за великанов из страны мертвых, а капитан Бао Вэнь, в отличие от команды, почти не боялся. Смотрел гневно, а пыхтел, словно закрытый крышкой котелок, что забыт на сильном огне.

– Умеем, – кивнул Ивар. – А еще мы очень хорошо умеем убивать, – он улыбнулся, приподнял меч так, чтобы длинное лезвие сверкнуло, отразило лучи заходящего солнца. – Но не хотим. Нам нужно добраться до Срединного государства, и мы хотим, чтобы вы показали нам дорогу.

– Что? – толстячок опешил. – Вам нужно в Поднебесную? Свалиться мне в Гуйсюй, но зачем?

– Не умничай, дядя, – посоветовал Нерейд. – Или мы вспомним, что и вправду дикие варвары, и любим не только убивать, а еще и пить кровь, и поедать сырое мясо…

И он усмехнулся так кровожадно, что Бао Вэнь отступил на шаг.

– Ладно-ладно… – пробормотал он. – До Цзянье не так далеко, мы все равно идем туда… Всемилостивый Будда простит, если возьму на душу грех, приведя в пределы родины злого врага…

– Мы не враги вам, – Ивар убрал меч в ножны. – Если ты забыл, то вы начали стрелять первыми.

– Мы приняли вас за пиратов, – капитан поклонился, блеснула жемчужина на его квадратной шапке. – Во имя милостивой Гуаньинь, я просил бы вас не пугать моих матросов… Мы бросим вам веревку, вы закрепите ее на носу, и мы поведем вас на буксире.

– Чтобы когда поднимется ветер, перерубить ее? – Ивар усмехнулся. – Вот уж нет! Я сам, и еще несколько воинов останутся здесь, прочие вернутся на драккар. Понял меня?

Бао Вэнь вздохнул, и поклонился снова.

При себе Ивар оставил Нерейда и Кари, да еще к ним поднялись двое эрилей – все равно их не удержать, когда рядом корабль, выстроенный так чудно, и набитый людьми из незнакомой страны.

Устроились на корме, необычайно широкой, где хватило бы места для сарая, и еще осталось бы для собачьей будки, и такой высокой, что напоминала крепостную башню – драккар, привязанный на веревке, был виден отсюда весь, от носа до кормы, и казался унизительно маленьким.

Солнце зашло, и на палубе огромного судна зажегся огонь – от факела подпалили масло в больших штуковинах из стекла, одну повесили на нос, другую на корме, еще две – на середине каждого из бортов. Блики упали на поблескивавшую воду, из мрака выплыл силуэт корабля викингов.

– Это, чтобы во тьме издалека видно, – догадался Арнвид. – Выходит, они не одни такие смелые, что ночью шуруют…

Паруса у чужого судна были из циновок, их, похоже, не снимали, а поднимали и подвязывали к реям. Управлялись с помощью большого количества веревок, и позволяли идти не только тогда, когда ветер дует в корму, а при боковом, и даже зигзагами при встречном.

Капитан командовал, мелкопузые бегали туда-сюда шустро, словно муравьи, на чужаков поглядывали с опаской.

– Конунг, – не выдержал, наконец, Нерейд, до сего момента ерзавший так, словно подцепил вшей или засунул за пазуху ежа. – Сколько можно на месте сидеть? Дай, я пройдусь, что ли?

– Иди, – сказал Ивар.

– И я с ним… – начал было Ингьяльд, но его конунг остановил властным движением руки.

– Два – слишком много, заподозрят что-нибудь, – объяснил он, когда обрадованный Болтун утопал в сторону центральной мачты. – Ты ведь не утерпишь, начнешь умные вопросы задавать – что да как устроено, зачем сделано, а никто этого не любит… Нерейд же, я готов поставить свои сапоги, вскоре будет глотать скверное пойло, играть в кости и трепаться с местными о бабах…

«Моряки есть моряки, – добавил они про себя, – они всюду одинаковы, кем бы ни были по рождению – северянами, ромеями, русичами или даже серками. – И простому рубаке всегда проще договориться с такими же простыми людьми, чем умнику вроде молодого эриля».

Того, что на Нерейда нападут, он не опасался – побоятся мести диких варваров.

Ингьяльд обиженно посопел, завозился на месте, сказал сердито:

– Можно было меня одного отпустить.

– Ничего, еще сходишь, – утешил его Арнвид. – Я пока посплю, заполночь разбудите…

Кари уже вовсю храпел, откинувшись к борту, ручищи разбросал.

Нерейд вернулся не скоро, а когда вошел в круг света, обнаружилась, что физиономия у него довольная, а глазки блестят. Принюхавшись, Ивар уловил запах хмельного, и про себя улыбнулся – все, как он и предвидел, и никаких рун не надо.

– Ну как? Что узнал? – шепотом, чтобы не потревожить спящих, поинтересовался Ингьяльд.

– Столько, что башка пухнет, разбей ее Тор, – Болтун опустился на задницу. – Это корыто называется джонка, у нее даже есть имя, «Весеннее Благоденствие», а те ребята, что на ней ходят, именуют себя ханьцами. Они с той земли, куда мы направляемся, и правит у них Сын Неба, это так здешнего императора называют, и владений у него столько, что и за три года не объехать…

– Врешь? – усомнился молодой эриль.

– Если и вру, то не я, – Нерейд пожал плечами. – Нормальные парни оказались, хоть и мелкие, и затюканные какие-то… чуть что, так начинают кланяться и извиняться, и лыбятся постоянно…

– А что еще? Что? Ну! – Ингьяльд от нетерпения едва не подпрыгивал, глаза горели.

– Не запряг пока, – Нерейд почесал грудь. – Эта хрень с маслом, что светит, называется фонарь, ну а остальное сам выяснишь… Потом, может быть. А я, пожалуй, посплю, а то утомился.

– Лучше ты посторожишь, – сказал Ивар. – От болтовни и выпивки ты никогда не устаешь.

Рыжий викинг скривился, метнул недовольный взгляд, но промолчал – понимал, что конунг в своем праве, и что сейчас придется отвечать на многочисленные и дотошные вопросы Ингьяльда…

Когда наступило утро, джонка под названием «Весеннее Благоденствие» так же шла по морю, а за ней тащился привязанный на веревке драккар. На западе из‑за горизонта поднимался берег, пока еще слишком далекий, чтобы различить детали, но вроде бы низменный, с множеством островков вдоль него.

– Идем вдоль земли, – определил Нерейд. – Думаю, что к тем самым Восточным Воротам…

Вчера узнали, что так ханьцы именуют Цзянье, величайший порт огромной империи, куда Бао Вэнь обещал доставить диких варваров вместе с их кораблем.

– Эй, конунг! – донесся с драккара голос Гудрёда. – Как у вас дела?

Ивар повернулся, махнул вставшему на нос помощнику:

– Все хорошо! Что у вас?

– Парни довольны, – ответил Гудрёд со смешком. – Всегда бы так – чтобы не грести и при этом двигаться. Еще день-другой, и от лени салом начнут зарастать, а как веслом ворочать, и вовсе позабудут.

– Не бойся, не позабудут! – крикнул Ивар, думая, что сегодня они, скорее всего, доберутся до Цзянье, а там придется поработать даже не веслами, и не мечами, а более всего языками.

Что для могучей империи один корабль, пусть с самыми отважными и умелыми воинами? Ничего, пустяк, не стоящий беспокойства. Никто не обратит на него внимания, а если и обратят, то лишь для того, чтобы объявить пиратами, драккар захватить, а хозяев перебить.

Нечего тут шляться каким-то чужакам.

И отбиться у викингов в этом случае шансов немного – ну, положат тысячу или две воинов, а следующие пять тысяч перебьют всех, от мудрого Арнвида до могучего Кари и самого конунга… И поэтому ночью они с эрилями придумали хитрый ход, что позволит уцелеть и сохранить свободу.

Из‑за спины донеслись шаркающие шаги, и заискивающий голос произнес:

– Позжерожденный капитан Бао Вэнь молит могучего дафу о милости, приглашает отведать чашку чая.

В бок Ивару ткнулся острый локоть Арнвида, и только после этого сообразил, что «дафу» – это, скорее всего, он сам. Повернувшись, обнаружил согнувшегося в поклоне ханьца, такого крошечного, что казался ребенком.

– Знать бы еще, что такое чай, – пробормотал конунг. – Ладно, я иду.

Вслед за провожатым затопал по палубе к ведущему под нее квадратному люку. Заскрипели рассчитанные на куда более легких людей ступеньки лестницы, промелькнул короткий коридор, и Ивар очутился в просторном помещении, напоминавшем самую обычную комнату.

Стены затянуты тканью, на полу – ковры, разве что окон нет.

– Позжерожденный приветствует могучего дафу! – воскликнул Бао Вэнь так радостно, точно после многолетней разлуки увидел собственного отца, и принялся отбивать поклоны.

– Да ладно, не суетись, – буркнул Ивар, разглядывая обстановку: низкий столик, на нем чашки и пузатые горшочки, один с украшенным дырочкой выростом, чадят светильники, испуская запах горячего масла, в черно-золотой вазе, украшенной рисунком в виде драконов, стоят цветы. – Кстати, а что такое «дафу»?