Натали Якобсон - На балу у демонов Страница 3

Она медленно, с трудом, обернулась лицом к нему. Ее слабое тело била крупная дрожь, жизнь покидала умирающую душу, но сила огня придала решимости ее сердцу. Она протянула свою руку к человеку в черном, и огонь осветил собой прекрасное лицо девушки. Медленно, растягивая слова, словно в каком-то сне, она. с трудом шевеля мертвеющими губами, едва слышно прошептала:

– Маерлин, берегись ее, – эти слова, последние слова жизни перед приходом смерти безумным и угрожающим эхом разнеслись по пещерам.

Ее пророчество подтвердило то, о чем знал кровавый демон уже много столетий.

Какое бы зло не поселилось в этом грешном мире, какую бы боль не таили в себе тьма и ненависть несчастий, но, как и вечная любовь, истинная мечта бессмертна, и она способна отомстить за себя еще большим злом своей красоты. Произнеся последние слова, которые отняли последнюю каплю жизни из умирающего тела, красавица вздрогнула. Последний крик боли и нечеловеческого страха застыл на ее губах, а глаза уставились в пустоту своим невидящим взглядом. Отпечаток смерти снова лег на прекрасное лицо, последняя искра жизни погасла, уступая свое место холодной и ужасной смерти.

Смерть молодой красавицы не могла вселить жалость в жестокое сердце демона. Он безмолвно смотрел на ее окровавленный труп своим ледяным взглядом, в котором мелькнуло злорадство.

– Ты мертва, огненная ведьма, с холодной усмешкой прошептал он, – но твое пламя в свой последний час не смогло сказать правды. Радостям жизни не погубить меня. Я вечен вместе со своим кровавым проклятием. Пока жив оно, жив и я. Ты моя смерть, но из нас двоих, умру не я, а ты Маерлин, вечная мечта.

Он сжал свою руку в кулак, и тело колдуньи дернулось в последнем миге жизни и застыло, истекая кровью. В это самое мгновение в другом конце пещеры светловолосая красавица вскрикнула от ужаса, и взгляд черного дьявола тут же обратился на нее. Она снова была здесь, вопреки всему, как ангел света и мести за свою потерянную любовь. Ее пышные волосы растрепались, а на лице и в голубых в свете тьмы глазах застыло выражение ужаса и боли. Они стояли друг напротив друга: ангел света и ангел тьмы, черная и светлая красота, идол мести и идол тьмы, но что-то сближало их в миге колдовской смерти.

– Зачем ты сделал это, – словно не веря себе, прошептала она. – Зачем ты убил ее?

Ее вопрошающий взгляд так и не смог найти ответа на бесстрастном лице кровавого демона.

– Ты убил мою любовь, и ты убил мою жизнь, – испуг на ее прекрасном лице внезапно сменился дикой яростью, – я ненавижу тебя, ненавижу, – крикнула она, – пусть предсказание огненной ведьмы окажется правдой. Ты не сможешь победить саму мечту.

Она сорвалась с места вместе со своим последним криком ярости и кинулась прочь из замка, а кровавый демон угрюмо смотрел ей вслед, заливаясь злым и жестоким смехом.

Он обернулся и взглянул на огонь, вспыхнувший вместе со злобой в его глазах.

– Силы тьмы, силы крови, силы ада, – прошептал он, и его дикий шепот слился с шипением огня, – догоните ее, задержите ее, вселите страх в ее душу, победите мечту ее красоты.

Она не слышала его слов, она быстро выбежала из замка в холод мрачной ночи. Она чувствовала зло вокруг себя, желала убежать от него, но она не знала, с какой стороны оно может напасть на нее. Она огляделась вокруг. Летняя ночь была тиха. Полная луна светила в мрачных небесах над угрюмым замком и его скалой, освещая все своим золотистым светом.

Красавица кинулась прочь по узкой тропинке, но тут же ее оцарапал колючий терновник. Заросли колючих веток вырастали у нее на пути там, где раньше не было и их тени. Ее руки были исцарапаны, и кровь сочилась из них на подол изорванного платья, но она бежала вперед через заросли терновника все дальше и дальше от синего ада, отнявшего ее любовь и жизнь, а теперь грозившего смертью и ей самой. Терновник становился все гуще, целый его лес вырос вокруг маленькой тропинки. Он цеплялся за ее волосы, рвал платье и царапал лицо. На пути у нее вставали кровавые призраки, плачущие, угрожающие, манящие, требующие, чтобы она вернулась.

– Обернись, – кричал ей пламенный призрак окровавленной Мадлен, – взгляни, что твои грезы сделали со мной, сестра моя.

Она бежала дальше, не обращая внимания ни на вопли призраков, ни на многочисленные царапины от колючего терновника.

– Помоги мне, Эмили, – прокричала ей Мадлен.

Она обернулась. Кровавый призрак протягивал к ней руки, и она чуть было не пошла к нему, но тут луна вернула ей на миг призрак того, кого она любила и жизнь которого навеки погубила ее чистая любовь.

– Беги, – прошептал он ей. На его красивом лице отразилась мольба, он любил ее даже после своей смерти. Он не покинул ее в минуту опасности, – беги, любовь моя, убеги со скалы, и власть тьмы уже не сможет догнать тебя, умоляю спаси себя и ее, наше дитя. Беги, не оборачивайся, Эмили, убеги от власти крови над твоей душой.

Его призыв словно молнией поразил ее сердце. Она должна была убежать, должна была спасти свою последнюю надежду. Она быстро побежала прочь, отклоняя руками терновник.

– Вернись ко мне, Эмили, – звучало позади, но не оборачивалась. Лишь спустившись вниз со скалы, она вновь могла обрести свободу от сил зла. Ее любовь поддерживала ее, и в ее сердце осталась надежда. Она знала то, что ее мечты сильнее сил тьмы. Крики вопли, шум – все слилось воедино в ее испуганном сознании, но она не останавливалась. Чем быстрее удалялась от проклятого замка, тем слабее становилась сила тьмы над ее душой. Крики позади нее, кровавые руки, дьявольский терновник – все должно было кончиться у подножия скалы. Наконец она добежала до него. Здесь горная тропинка обрывалась, а вместе с ней кончалась и сила тьмы. Она, тяжело дыша, прижалась к выступу скалы. Все ее тело стонало от нестерпимой боли, но она была жива, а, значит, осталась и сама надежда.

– Вернись ко мне, Эмили, – все еще доносилось со скалы, где стояла мертвенно-бледная Мадлен в огненном платье, но она уже не могла ее видеть. Усталость навалилась на нее. Ее тяжелое дыхание разнеслось над берегом у скалы и смешалось с шумом моря, осветившего своей голубизной уставшее лицо красавицы. Она отодвинулась от скалы и попыталась пройти несколько шагов в ночной тьме, но только старое морское кладбище встречало ее своей мрачной, готической красотой. Каменные кресты, угрюмые могилы, среди них в вечном покое смерти лежала ее любовь. Ее любимый был мертв, внезапную смерть подослали к нему силы тьмы.

Медленно, судорожно держась рукой за бок, она добралась до середины кладбища. Слезы горя и отчаянья хлынули из ее прекрасных глаз, и красавица невольно упала на колени перед одинокой могилой.

– Прости меня, любовь моя, – прошептала она, – прости меня, если бы не я, ты был бы жив, но я рада одному, ты умер сам прежде, чем силы зла коснулись твоей души, и теперь они не и имеют власти над тобой.

– Ты уверена в этом, – раздался над ней все тот же жестокий насмешливый голос.

Она вздрогнула всем телом при звуках так хорошо знакомого ей голоса, и ее настороженный взгляд быстро обежал все вокруг. Вдруг холодные руки с длинными острыми когтями схватили ее, сдавив ей плечи своей ледяной тяжестью и силой.

Она чуть было не вскрикнула от подступившего к сердцу неожиданной волной внезапного испуга.

Вскочив на ноги, она поняла, что снова, едва выбравшись оттуда, зашла во владения зла, и на этот раз уже ничто бы не смогло вызволить ее отсюда. Она погубила свою любовь, и теперь пришел час расплаты за это. Она погубила и свою собственную жизнь.

Она пыталась взглянуть в лицо своему врагу, но когтистая рука своей нечеловеческой силой удержала ее плечи.

– Ты все такая же прекрасная, как и много-много лет тому назад. Время щадит тебя и твое лицо. В нем ведь, по-прежнему, столько благородства, столько чистоты и невинной красоты. Твое сердце не подвластно времени, время не властно над тобой потому, что твое сердце, это не сердце человека, оно сердце самой мечты.

– Это снова ты, – вырвалось у нее. Впервые за много лет память прошлого опять вернулась к ней.

– Да, из самых глубин времен, – откликнулся он, – мне помогла найти тебя сама судьба.

Она вздрогнула, а когтистая лапа провела по ее прекрасному лицу. Уже не было вокруг ни моря, ни скал, одна лишь тьма обволакивала собой мрачные кресты и сияющие во тьме золотым огнем светлые волосы Эмили. Она настороженно обвела глазами все вокруг, но когтистая рука, по-прежнему, крепко сжимала ее плечо, не давая ей обернуться.

– Ты предала меня, Эмили, – прошептал он, – а ведь ты была одной из нас, но твое сердце разделилось пополам, оно стало наполовину сердцем человека.

– Я не желаю быть больше злобным созданием ночи, – смелость вновь вернулась к ней и наполнила яростью ее прекрасные голубые глаза, заставляя ее полуобернуться, – я не хочу быть тем, чем стал ты, не хочу быть смертью, не хочу быть злом.