Андрей Уланов - Эльфы и их хобби (сборник) Страница 57

Я наклонилась к рюкзаку – достать фотоаппарат.

– Ты это! – вскинулся Миша. – Пистолет держи!

«Что-то одно я должна была забыть», – подумала я безнадежно, глядя в раскрытое нутро рюкзака. Я забыла ремень для фотоаппарата. А еще стоило бы попросить Наталью достать для меня кобуру. Об этом я тоже забыла. Признаться, больше всего сейчас мне хотелось рвануть бегом к дому Валентины Петровны, отщелкать его раз сто и побежать к метро еще быстрее.

Миша понял причину моих страданий и засмеялся.

– Давай сюда свой фотик, – сказал он, – я отщелкаю.

А ты будешь артиллерия. Бди. Чувствуй себя гаубицей.

– А ты умеешь стрелять?

– В армии служил, – сообщил Миша. – Но пистолет твой не возьму. Ты умеешь попадать. Пошли.

Я улыбнулась:

– Подожди минуту. У меня запасного магазина нет.

– Понял, – сказал Миша и забрал у меня фотоаппарат. Он еще раз сфотографировал угол дома и положил фотоаппарат в карман куртки, а потом присел на корточки рядом со мной и смотрел, как я снаряжаю магазин. «Правильная мысль, – вполголоса заметил он. – Кто их знает, этих эльфов. Лишние два выстрела могут решить». Я молча согласилась.

Когда мы выпрямились, возникла секунда неловкости. Миша задумчиво пошевелил челюстью и ухмыльнулся.

– Иди сзади, как раньше, – велел он. – Снайпер должен находиться в безопасном месте.

– Миша, я не снайпер.

– Да, ты милая скромница! – фыркнул он.

За следующие пятнадцать минут ничего плохого не случилось.

Мы добрались к дому, и Миша отщелкал его с двух сторон – с тех, что выходили на дорогу. Он хотел обойти дом кругом, но я упросила его не соваться. Во дворах густо разрослись эльфийские рощи. Кто его знал, что там росло, кроме кустов и деревьев? Там могли оказаться и другие собаки. Миша не стал долго спорить.

Зайти внутрь мы не могли, потому что дом избавился от подъездов. Крыльца оплыли как свечи, а на месте дверей белел чистый гладкий камень. Окон, как и повсюду окрест, не было до самых верхних этажей.

Миша зашел мне за спину, открыл мой рюкзак и аккуратно положил фотоаппарат внутрь. Застегнув молнию, он похлопал меня по плечу и сказал:

– Ну все. Поехали домой. Облегчение, правда?

– Передать не могу, какое.

– Аналогично.

Я глянула на него, вывернув шею. Пистолет я держала перед собой в хвате, обеими руками, и чувствовала себя довольно глупо. Но облегчение действительно было невероятным. Меня переполняла благодарность.

– Спасибо, Миша.

Миша раскинул руки и глубоко, с удовольствием вдохнул свежий ветер.

– Слушай, – сказал он, – а как насчет… Ну, я не знаю. В кино сходим как-нибудь?

Я сделала вид, что задумалась.

– Почему бы и нет?

…Цокот копыт мы услышали одновременно.

Сердце мое рухнуло в пятки.

– Эльфы, – сказал Миша.

С таким выражением, наверное, наши прадеды говорили: «Танки». Я прислушалась.

– Лошадь одна. Идет галопом.

– Ты еще и в лошадях разбираешься?

– Нет. Чуть-чуть разве…

Конечно, лошадь была под седлом. Слишком уж ровно шла. Мне вспомнилось, что лошадям вообще-то не рекомендуется скакать по асфальту. Но эльфийские, наверно, это проделывают без проблем… Миша обогнул меня и вышел к краю тротуара. Он пригнул голову и ненадолго замер. Потом выругался свистящим шепотом. Я закусила губу. Здесь было слишком тихо и пусто. Шанс, что эльф просто скачет по своим делам, выглядел призрачным. Оставалось надеяться только на то, что намерения у него мирные.

– Приближается, – сказал Миша, возвращаясь. – Сейчас покажется. Готовьсь.

Я глубоко вдохнула. Когда стреляешь, нельзя задерживать дыхание.

Но, может, все-таки не придется стрелять? Все-таки эльф – не собака.

– Может, он ничего плохого не хочет.

– Эльф-то? – уточнил Миша с сарказмом. – Ты же сама сказала…

Кажется, он радикально изменил свое мнение об эльфах.

– Ты тоже сам сказал, – напомнила я. – Про идиота, который прикончил эльфа со страху.

Миша выругался. Несколько мгновений мы слушали приближающийся топот. Потом Миша тяжело бросил:

– О’кей. Но если что – стреляй.

– Выстрелю.

Несколько секунд показались бесконечными. Потом конный эльф вылетел из-за поворота. Я вздрогнула. Палец помимо воли соскользнул на спуск. Хорошо, что курок был не взведен.

Я могла бы выстрелить просто от испуга. Эльфийская лошадь развернулась посередине дороги ровно, как по циркулю. Ее движения были четкими, скупыми и совершенно одинаковыми. Так скачут нарисованные лошади в закольцованной анимации.

Сам эльф был похож на тех, что я видел возле Астры, как близнец. Бледный, костлявый, с длинными изжелта-серыми волосами. Чем ближе он оказывался, тем ясней становилось, насколько огромна его лошадь и насколько высок он сам. И уже нельзя было сомневаться, что он смотрит на нас и скачет тоже – прямо на нас.

– Не тормозит, с-сука, – процедил Миша и приказал мне: – Стреляй в воздух!

Я зашипела от досады. Мне очень не нравилась идея тратить патрон впустую. Но эльф был уже близко. И он действительно, похоже, не собирался тормозить. У меня не осталось времени на рассуждения. Страх был сильнее меня.

Я выстрелила в небо над головой эльфа.

И… эльф выпал из седла. Легко, как будто его сдуло ветром. У меня мороз подрал по коже. Эльфийская лошадь проделала еще несколько тактов галопа и остановилась, спокойная как механизм. Миша довольно крякнул.

– Попала?

– Нет.

– Но он упал.

– Я точно знаю, что стреляла мимо. Ой, блин!..

– Что?

– Гадство.

– Что?! – Миша встревоженно обернулся.

– Гильза в затворе застряла.

Когда это случается, я всегда пугаюсь до дрожи. Как в первый раз. Пытаясь успокоиться и собраться, я торопливо выщелкнула гильзу и перехватила пистолет крепче.

Этих мгновений эльфу оказалось достаточно.

Должно быть, он мог свернуть нам шеи голыми руками – за то время, пока я передергивала затвор. И не сделал этого только потому, что не хотел. Значит, хотел чего-то другого? И скакал сюда во весь опор не затем, чтобы нас прикончить? «Кто его знает», – подумала я мрачно. Как бы то ни было, сейчас я целилась в эльфа, и курок у меня был взведен.

Эльф стоял неподвижно и смотрел на нас невыразительными блеклыми глазами. Он оказался настолько же выше двухметрового Миши, насколько Миша был выше меня. Одет он был в изжелта-серую длинную хламиду вроде летнего пальто. Туго затянутый тканевый пояс позволял видеть, насколько эльф тощий. Как скелет.

В подробностях я его рассмотреть не могла. Я смотрела на мушку в целике.

Очень медленно эльф развел руки в стороны и приподнял пустые ладони. Вероятно, ждал, что я в ответ опущу ствол. Но я уже знала, насколько быстро он двигается. И он не мог этого не понимать.

Эльф мог попытаться выбить оружие у меня из рук. У него бы получилось. Но все же оставалась вероятность, что я успею отжать спуск, и что дуло в этот момент будет смотреть в его сторону.

Тишину нарушил Миша.

– Чего тебе? – почти равнодушно бросил он.

Эльф перевел взгляд на него. Широкий рот приоткрылся. Он открывался как-то слишком медленно, очень долго. Во рту жутковато белели зубы – частые, иглоподобные. Ни резцов, ни клыков. Я вдруг подумала, что белые башни эльфов – это не башни. И не иглы. Это их зубы. Зубы, нацеленные в небо.

Говорить эльфу было трудно. Мешали зубы. Наверняка изменилось строение гортани, как у тех собак. «Изменилось? – я удивилась этой мысли. – Значит, раньше было другим?..» Несколько раз эльф пытался заговорить в голос, но ему не удалось. Тогда он перешел на шепот.

– Меня зовут Люба, – услышала я. – Валентина Петровна – моя мама.

– Я знала, что вы придете, – сказала эльфийка.

– Откуда? – подозрительно спросил Миша.

– Отовсюду.

Мы сидели на том, что осталось от крыльца. Это уже не было ни камнем, ни бетоном: материал странно прогибался и пружинил. Любина лошадь так и стояла посреди улицы, будто припаркованная машина. Сама Люба приняла странную позу, напоминавшую полукольцо: она села, поджав ноги, и вывернулась набок, головой к стопам. То ли так ей было удобней сидеть, то ли ее просто выламывало от мучительных попыток произносить слова. Даже шепот ее то и дело сбивался на свист и шипение.

– Я хочу передать, – сказала она. – Маме.

– Мы передадим, – откликнулась я.

Люба покопалась в складках своей хламиды и достала детскую расческу, деревянную, любовно разрисованную шариковой ручкой.

– Мама помнит, – пояснила она.

Я кивнула, приняв расческу.

– Валентине Петровне что-нибудь рассказать о тебе?

Люба подумала. По иглоподобным зубам скользнул бледный язык.

– Нет, – сказала она. – Я же не вернусь. Зачем. Скажи, дом дал расческу.

– Хорошо.

– Люба, – сказал Миша, – а ты случайно… А вы, эльфы, вообще что-нибудь знаете о том, что происходит? Что это вообще такое – анклавы, изменение? Почему оно так?

Рот Любы растянулся в стороны, она посмотрела на Мишу из-под прядей упавших на лицо волос.