Дмитрий Петров - Сказки Александра Мы

Сказки Александра Мы

Дмитрий Александрович Петров

© Дмитрий Александрович Петров, 2017

ISBN 978-5-4485-2070-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Со временем мне стало представляться, что жизнь – это кусочки, которые записал мой «внутренний оператор». Куда уж жизнь режиссера загонит. А вот миг – и внутренний голос шепчет – пора жать REC:

пиши в память, запоминай – это на всю жизнь…

Так вот, все, что будет ниже (ну или глубже – как посмотреть) – именно такие кусочки плёнки.

Предуведомление:

Их можно было бы назвать «Наблюдения». Почему же «Сказки»?

Обратите внимание:

Когда пишу: я делал то-то, сказал так-то, а подумал про это – это наблюдения.

Но простейшая манипуляция – я просто пишу: жил-был он, делал то, творил так и сяк – и это уже сказка.

Вот и всё. Другой разницы нет. Ведь сказки и наблюдения про одного и того же человека, только взгляд с разных сторон.

А что касается провидения,

то на этой дороге прошлое, настоящее, будущее, «если», «может быть» сходятся вместе и перемешиваются.

Так что если что – извините…

Сказка о моряке и мурке

Сказка о моряке и мурке. Тьфу, о рыбаке и рыбке.

                                               ***

Ночь. Гудят турбины. Экипаж расслаблен и доволен. Тут – любимая работа. Там, внизу – всегда любящие (летчиков всегда любят) женщины. Капитан любуется звёздами, как дальнобойщик обязательным плакатом фотомодели в купальнике на стенке кабины.

И вот, от звёзд он машинально переводит взгляд вниз и также видит звезды.

– Штурман! Оторвитесь от мыслей про женщин. Штурман, что это за звезды под нами?

– Пилот, как это под нами? Вы сделали манёвр «бочка»? Или кто-то прорезал в Земле дырку, и через неё видны звезды на дневной стороне?

– Все то мысли про дырки, штурман. Это звезды на земле!

– По карте над нами большое озеро. Видимо, отражение.

– А по календарю зима. И лёд. Какое отражение? Это же не море.

                                               ***

А уральским то мужикам как без моря?

Скорей бы лёд встал. Пошёл бы тогда на рыбалку.

Вот и тянутся сюда со всего Урала: от Перми до Челябинска.

И не мудрено: на берегу знаменитая Рефтинская ГРЭС, которая топит электричеством половину Урала и само озеро. Рыбке там раздолье, как в термальных банях.

Ну и греет та рыбка надежды мужиков.

Если ночью зимой (а темнеет там зимой рано – в обед) вы выйдете на это озеро… А идти там, как по поверхности Луны: так же легко и хрустяще. Отражения резкие, как от матушки Земли (то от ГРЭС свечение). Ну а вибрации, словно на Луне давно подземная колония развивается.

Так вот, если выйдете на озеро, то увидите сотню светящихся домиков. Домиков полных надежд. Силуэты неподвижные. Заглянем в палатку. Как гномы с фонариками, сидят молчаливо мужчины. Лишь иногда лопатка по свежему льду звякает.

Чего бы поймал – знакомым раздал, не жалко.

Заглянем в ведерко – лишь мелюзга серая (будет что жене как алиби предъявить): нет золотого блеска.

Жены не ревнуют к такой красавице? Так же, как не ревнуют мудрые к журнальским эротическим красоткам.

Елки на льду с нового года понатыканы, словно молодая рощица (не все под телевизионное обращение президента встречают).

Луна появилась и лезет настырно всё выше и выше.

Светящиеся палатки – точь-в-точь базовый лагерь под Эверестом, только туалетов нет. И альпинисты – ищут счастье где-то за облаками. А тут – под самыми ногами.

Сидят над лунками, словно медитируют. Как монахи в тишине. Но не «оуммм» хочется им услышать, а «ням!»

На далекой планете так у лунок ждут материализации чудес Сталкеры.

Чего же ждут?

Не лохнесское чудовище, нет. Но рыбку одну. Как в сказке: этому дала, этому дала…

И ведь давала же раньше. Вот и сидят – надеются. И будут сидеть – коль дома старуха.

Древнегреческий Сократ советовал: «Женись, конечно. Не повезёт с женой – станешь философом». Русский же вторит – станешь рыбаком.

Сейчас со всей мочи завою с тоски – никто не услышит.

В те времена, когда еще были аттракционы за 15 копеек, существовало такое японское чудо: игрок стоит перед полем 5 на 5 лунок, в руках колотушка. Задача: когда из какого-то отверстия вылезает крот, надо максимально быстро загасить его колотушкой. Чем эффективнее стучишь, тем дольше продолжается игра. Однако японцы не учли чувство локтя: с трех сторон вставали друзья и просто кулачком забивали всех кротов в ответственном секторе. Это можно было продолжать вечно. Мужская игра. Видимо, для многих и сейчас принцип тот же: стукнуть по мозгам.

Но не на озере. Ко льду отношение чуткое, нежное. Все же под ногами вода.

Ой-йо… ой-йо… ой-йо… Никто не услышит.

К чему это я?

Девочки, девушки, женщины! Если ищете мужика – найдёте его на сказочном озере. А заодно слух о золотой рыбке подтвердится.

Вы не бойтесь – у них у всех печки стоят – обогреют и сердцами горячими согреют.

                                               ***

Почему я рассказываю? Сам много раз ходил в то озеро, как старик с неводом. Но не за рыбкой золотой. За рассказом:

Заброшу мысли и возвращаюсь с новым сюжетом.

А уж какой Джин вам из той бутылки достанется – не мне решать.

Вы трите, трите.

Маленький предатель

Говорят, анатомически шеи свиней устроены так, что они НИКОГДА не видят неба. Так и живут, упершись взглядом лишь в грязь на земле.

Вот он, маленький мальчик. Как и положено – в шортиках. Изнашивает уже третью в своей жизни пару сандалей. Семейный праздник. Гости развлекаются:

– Кем ты станешь, когда вырастешь?

– Космонавтом!

Вот он же на детском утреннике со сцены в костюме космонавта декларирует:

В космосе так здорово!

Звёзды и планеты

В чёрной невесомости

Медленно плывут!

Вот он уже в старшей школе. Медкомиссия смеется над ним: какой космос – даже в армию не возьмут.

– А я все равно пойду в космос! Меня же ждут звезды!

Вот он теперь в институте на физфаке – учит сложные формулы. Вот на фоне портрета Циолковского доказывает возможность наблюдения темной материи непосредственно через взаимодействие плазмы белого карлика и черной дыры…

Вот он закончил институт, на него молится вся страна. А мир – завидует. Он буквально – мозг нации.

Но… вот он приходит в научный институт. Скука, грязь, уныние. Реальность отличается от фантастической красоты космоса.

И он уходит. Банально – но уходит в банк. Те же графики и формулы. Очки на переносице:

– Aвизo дeмпингoвoй инвecтиции кoнcтaтиpyeт кpeaтypy пpoтeкциoнизмa, кoтopый peзюмиpyeт cтaгнaции…

Снова овации и надежды людей.

Свой водитель, свой кабинет.

И вечером… закрываясь в кабинете, он перечитывает старый учебник теорфиза и плачет… плачет…

А за окном падают звезды. Они уже не ждут его.

Глобус – это земной шар, возведенный на пьедестал и низведенный до удобных размеров.

Звездочёт

Дети ночью меняются: страхи, фантазии – все смешивается. Как разные возрасты и миры. Заботливые родители стремятся смягчить этот переход.

Кто-то покупает набор светящихся пластиковых звездочек. Капля клея – и зажигается еще одна звезда на потолке. Не на небе, но все же… Все же кому-то нужны эти звезды. И неважно, что заботливые родители наклеили их дочке вместо ночника: ей не будет страшно ночью.

А у его друга были обои с люминесцентной краской. Выключался свет, и вспыхивали целые созвездия. Классно лежа на полу тянуться к лапам Большой Медведицы.

Комната Софьи Ковалевской была оклеена не обоями, а листами литографированных лекций Остроградского о дифференциальном и интегральном исчислении. Это не специально – просто родители были бедны. Но уже спустя 10 лет она умела интегрировать… Его родители знали про Софью. И знали, чего хотят. И от жизни, и от сына. Поэтому у него каждую ночь над головой были звезды. Но не на обоях, не пластиковые самодурства. Звезды воссоздавал специально заказанный из Японии проектор – мини-планетарий. Все объекты неба с абсолютной точностью. В результате по ночным сценам из фильмов он мог смело сказать, например, что съемки проводились на пруду около Мосфильма, а не на Средиземном море.

Вскоре он научился правильно нажимать кнопочки проектора – и уже сам мог оказаться на берегу Средиземного моря. Ночью. А волны прибоя и привкус соли дорисовывались фантазией. И не нужна была лежащая знойная фигуристая красотка рядом – он был еще маленьким. И не знал, что романтик.