Андрэ Нортон - Повелитель зверей: Повелитель зверей. Повелитель грома Страница 10

— Мы ещё встретимся… Я слышал про таких, как ты, Шторм. Вы, коммандо, можете убивать голыми руками. Отлично. Встретимся в Кроссине. Вот тогда и посмотрим, чего ты стоишь против станнера. Я ещё посчитаюсь и с тобой и с твоим рогатым дружком, — Бистер сплюнул.

Такой неожиданный поворот событий умерил злость Шторма. Не в правилах Бистера было отступать. И землянин не мог быть уверенным, что противник отступил окончательно и не нападёт снова. Неужели индеец ошибся, оценивая Колла Бистера? Шторм посмотрел тому в глаза. Бистер стоял красный, но нисколько не испуганный. Он просто клокотал от ненависти! Тогда почему же он прекратил драться? Юноша не шевельнулся, видя, как Бистер карабкается в седло. Пусть враг сам выберет время новой встречи. Шторм позволит сделать это за себя, потому что важно оттянуть время и узнать, в чём же причина ненависти Бистера. Тот, заматывая шарф вокруг квадратной челюсти, прошипел:

— Мы ещё увидимся, попомни!

Шторм пожал плечами. Мало ли что бывает между пастухами, когда нечего делать.

— Смотри за табуном, Бистер, — коротко бросил он. — Ты гони со своей стороны, я гоню со своей. И не нарывайся на неприятности.

Бистер ускакал. Шторм, глядя ему вслед, обернулся, вспомнив о Горголе. Норби подъехал ближе. Глаза его были полны любопытства.

«Он начал первым — но не стал драться — почему?»

«Я знаю столько же, сколько и ты, — Шторм подумал и добавил. — Я не знаю. Но он не любит Норби». Лучше предупредить парня, вдруг ему доведётся встретить в степи этого остолопа.

«Мы — Норби — знаем об этом. Он думает — будто Норби крадут лошадей. Что мы прячем лошадей, а потом — как бы — находим их для Ларкина. Такое могли бы делать Нитра — дикое племя с гор. Но племя Кротага не способно на это. У нас — договор с Ларкиным — мы соблюдаем договор».

«Кто-то распугал табун Ларкина. Он же — наверное — спрятал разбежавшихся лошадей».

«Правильно. Может быть — это беглые преступники. Их много прячется в горах. Они не Норби — но ездят по землям Норби. Норби воюют с ними. И убивают!» — от волнения Горгол пришпорил коня и помчался загонять норовистых лошадок в кучу. Шторм не спеша поехал следом. Ему незачем было лезть в чужие ссоры-раздоры. У него была собственная цель, ради которой он явился на Арзор, нанялся в пастухи, добрался до округа Бэйсин. Табун Ларкина уже разбежался по степи. Этой неприятности Шторм не мог избежать, раз она уже случилась. Но создавать новые трудности из-за Бистера или из-за вражды между поселенцами и Норби было никак нельзя.

К вечеру грянул долгожданный дождь. Но когда утих последний раскат грома и гроза сменилась ровным ливнем, у объездчиков не стало других желаний, кроме одного: удержать табун.

Сурра забралась под навес фургона. Меркоты, давно обосновавшиеся там, недовольно заворчали, когда к ним влезла мокрая кошка. Даже Баку слетела вниз, ища укрытия от воды. Такого водопада на памяти команды не случалось. Поэтому Шторм один носился по грязи, помогал мостить выбоины на пути ветками и травой, наводил переправы у речушек, переводил заарканенных лошадей там, где Норби находили место для брода.

На второй день дождя Шторм понял, что без Норби отряд не прошёл бы и мили. Кажется, даже непролазная грязь не утомляла проводников-Норби и их лошадей. Табун, собранный со всей степи, был усталым и покорным. А туземцы не выказывали никаких признаков усталости, скача день-деньской по грязи с лассо и кнутом.

Но третий день выдался ясным, погонщики повеселели. Пронёсся слух, что через два дня пути отряд достигнет города, где состоится аукцион лошадей. Эту весть встретили с радостью.

Глава 4

Почва впитывала влагу со скоростью дренажного насоса. Дневной жар и влага вызвали бурный рост степной растительности. Теперь лошадей можно было пасти только с риском, что они утонут в грязи или повредят, вывихнут или растянут суставы ног. Кроме того у Шторма появилась новая забота — следить за Хо и Хингом, которые так и норовили зарыться в землю с энергией крошечных экскаваторов. Невозможно было представить, что через шесть-семь недель зелёное великолепие степи снова превратится в безжизненную равнину.

— Что, здорово? — Дорт на своём жеребце преодолевал небольшой холмик, догоняя Шторма. — Но через месяц вся красота высохнет, останутся опять песок да скалы, да кусты колючки. Нигде природа не меняется так быстро, как здесь.

Впереди расстилался жёлто-зелёный ковёр, испещрённый точками белых, золотых и пурпурных цветов.

— А в долине Бэйсин растительность исчезает так же быстро? Поэтому приходится всё время перегонять скот, да?

— Если бы в этих землях имелось достаточно воды, здесь была бы трава круглый год и повсюду. В долине Бэйсин хватает воды, растения там с длинными корнями. Там хорошо пасти скот весной и осенью. Но удержать стадо в Бэйсине очень трудно. Якобыки едят очень много, им нужны большие пастбища. У моего отца семьсот акров земли, он выпасает две тысячи голов скота ежегодно.

— А ты сам родился на Арзоре? — это был первый личный вопрос Шторма.

— Конечно. У моего отца тогда был небольшой надел ниже по пути на Квипаву. Он сам там родился когда-то. Мы из первопоселенцев, — гордо сообщил Дорт. — Нас здесь уже три поколения, и на всех приходится пять поместий: одно поместье моего отца, другое принадлежит нам с братом, потом поместье моей сестры с мужем, это на полуострове, потом поместье дяди Ваггера и ещё двух его сыновей, называются Боргги и Рифт, это вон там, на Холмах Кормбал.

— Неплохое местечко для возвращения издалека, — Шторм взглянул в сторону гористого горизонта на востоке. Его тянуло туда с той самой минуты, как он увидел горы.

— Да, это вообще прекрасная страна. Широкая. Можно ездить, куда хочешь. Когда я служил в Вооружённых Силах, то побывал на Грабаджане и Вульфе-три, ещё кое-где. Люди живут там скученно и тесно. Такое не по мне, — Дорт перехватил взгляд Шторма и с любопытством, вытеснившим вежливость, спросил: — А тебе, похоже, знаком мир, подобный этому? Ты ведёшь себя как дома.

— Да, у меня когда-то был такой мир. Немного другой расцветки, но пустыня, горы, равнины, всё было очень похожее. Короткая весна с буйством зелени, сухое жаркое лето, палящее солнце, простор…

Дорт понимающе сверкнул глазами:

— Это была никакая не война! А самое настоящее убийство! — лицо его раскраснелось, он кипел от гнева.

Шторм пожал плечами:

— Этого уже не изменишь, — он натянул поводья и жеребец затрусил веселее.

— Слушай, парень, а ты слыхал, что ветеранам выдают льготные наделы земли?