Герберт Уэллс - Новейший ускоритель (Художник М. Гетманский) Страница 10

Мы уже упоминали о блестящих предметах на мачтах, которые стояли перед террасой ближайшего здания. Внимательно всмотревшись в одну из таких мачт, Кэйв увидел, что этот блестящий предмет ничем не отличается от его собственного хрустального яйца. Такие же хрустальные яйца были и на других двадцати мачтах.

Время от времени одно из больших крылатых существ взлетало на какую-нибудь мачту и, обхватив ее щупальцами, вглядывалось в хрусталь пристально и долго, иной раз минут по пятнадцати. Целый ряд наблюдений, сделанных по инициативе мистера Уэйса, убедил их обоих, что хрусталь, в который они всматриваются, укреплен на верхушке самой дальней мачты и что в лицо Кэйву заглянул один из обитателей этого мира.

Вот самое существенное в этой очень странной истории. Если не считать ее от начала до конца хитроумной выдумкой Кэйва, придется признать одно из двух: либо его хрусталь существовал одновременно в обоих мирах и, перемещаясь в одном мире, оставался неподвижным в другом, что маловероятно, либо между этими хрустальными яйцами существовала какая-то связь и то, что было видно внутри одного хрустального яйца, при определенных условиях могло открыться наблюдателю в другом мире, и наоборот.

Сейчас мы, конечно, не можем объяснить, каким образом два хрусталя могли быть связаны между собой, но современный уровень науки уже допускает такую возможность. Предположение о некоей связи между двумя хрустальными яйцами принадлежит мистеру Уэйсу, и на мой взгляд оно вполне вероятно.

Но где же находится этот другой мир? Живой ум мистера Уэйса ответил и на этот вопрос. После захода солнца небо в хрустале быстро темнело — сумерки там были очень коротки, — появлялись звезды, те же звезды, которые мы видим на нашем небосклоне. Кэйв узнал Большую Медведицу, Плеяды, Альдебаран и Сириус. Таким образом, этот мир находился в пределах солнечной системы и, самое большее, на расстоянии нескольких сот миллионов миль от нашего. Продолжая свои исследования, мистер Уэйс установил, что полночное небо в том мире темнее, чем наше в зимнюю ночь, а солнечный диск немного меньше. Там были две небольшие луны, причем одна из этих лун двигалась так быстро, что ее движение было заметно глазу. Они подымались невысоко и исчезали вскоре после восхода. Это объяснялось тем, что каждый их оборот вокруг своей оси сопровождался затмением вследствие близости обеих лун к своей планете. Все это в точности соответствовало тем астрономическим законам, какие должны существовать на Марсе, хотя мистер Кэйв и не подозревал этого.

В самом деле, почему не допустить, что, глядя в хрустальное яйцо, Кэйв действительно видел планету Марс и ее обитателей? А если так, значит вечерняя звезда, ярко сияющая в небе этого отдаленного мира, была наша Земля.

Первое время марсиане — если это на самом деле были они, — повидимому, не подозревали, что за ними наблюдают. Иной раз кто-нибудь из них поднимался на мачту, смотрел в хрустальное яйцо и быстро перелетал к другому, словно не удовлетворенный открывшимся ему зрелищем. Мистер Кэйв наблюдал за жизнью этих крылатых существ незаметно для них, и его впечатления, несмотря на всю их отрывочность, были очень любопытны. Представьте себе, что бы подумал о человеке марсианин, которому после долгих приготовлений минуты на четыре, не больше, открылось бы зрелище Лондона с высоты колокольни Сент-Мартина!

Кэйв не мог сказать, были ли крылатые марсиане такими же существами, как и те, что прыгали по дороге и террасе, и могли ли последние обзавестись по желанию крыльями. Несколько раз на равнине, появлялись какие-то неуклюжие двуногие существа, отдаленно напоминавшие обезьян. Белые и полупрозрачные, они паслись среди обросших лишаями деревьев, и однажды за ними погнался прыгающий круглоголовый марсианин. Он схватил одного из этих двуногих своими щупальцами. Но тут видение поблекло, и мистер Кэйв остался во мраке, один со своим неудовлетворенным любопытством. В другой раз какой-то большой предмет с невероятной быстротой пронесся по дороге. Мистер Кэйв принял его сначала за гигантское насекомое, но потом увидел, что это металлический аппарат чрезвычайно сложной конструкции. Он хотел разглядеть его как следует и не смог — аппарат исчез из виду.

Мистер Уэйс решил привлечь внимание марсиан, и как только глаза одного из них вплотную приблизились к хрусталю, Кэйв крикнул и отскочил, а Уэйс сейчас же зажег свет, и они стали жестами подавать сигналы. Но когда Кэйв снова посмотрел в хрусталь, марсианина там уже не было.

Исследования продолжались до ноября. К этому времени Кэйв убедился, что подозрения его домашних улеглись, и стал уносить хрустальное яйцо с собой, пользуясь каждой возможностью погружаться в видения, составлявшие теперь чуть ли не единственную реальность его жизни.

В декабре в связи с приближающимися экзаменами мистер Уэйс был занят больше обычного; исследования яйца приходилось откладывать с недели на неделю. Со времени последней встречи с Кэйвом миновало дней десять-одиннадцать, и мистеру Уэйсу вдруг захотелось возобновить наблюдения, благо спешная работа у него кончилась. Он отправился к Севендайэлсу, но, свернув на знакомую улицу, увидел, что у торговца птицами и сапожника окна закрыты ставнями. Лавка мистера Кэйва была заперта.

Уэйс постучался; ему открыл пасынок Кэйва, в трауре. Он сейчас же позвал мать, и мистер Уэйс не мог не заметить ее хоть и дешевенького, но чрезвычайно эффектного вдовьего наряда. Мистер Уйэс не очень удивился, узнав, что Кэйв умер и уже похоронен. Миссис Кэйв проливала слезы, и голос у нее звучал хрипло. Она только что вернулась с Хайгэйтского кладбища. Все ее мысли были поглощены планами на будущее и печальной церемонией погребения. Однако мистер Уэйс хоть и с трудом, а все же узнал подробности смерти Кэйва.

Кэйв был найден мертвым в лавке рано утром. Его окоченевшие руки сжимали хрустальное яйцо, на губах застыла улыбка, рассказывала миссис Кэйв. Кусок черного бархата лежал на полу у его ног. Смерть наступила уже пять или шесть часов назад.

Для мистера Уэйса это был большой удар. Он горько упрекал себя за то, что не обратил должного внимания на здоровье старика. Но его мысли были заняты главным образом хрустальным яйцом. Зная характер миссис Кэйв, молодой человек старался подойти к этой теме как можно осторожней. Он был потрясен, узнав, что хрусталь уже продан…

Когда покойника перенесли наверх, миссис Кэйв сразу же вспомнила про чудака пастора, предлагавшего пять фунтов за хрустальное яйцо, и решила написать ему, что эта вещь нашлась. Но усердные поиски, в которых принимала участие и дочь, ни к чему не привели — адрес затерялся. У миссис Кэйв не было средств «и на траур, ни на достойные похороны, которых заслуживал столь почтенный обитатель Севендайэлса. Поэтому она прибегла к помощи одного знакомого торговца с Грэйт-Портленд-стрит. Он любезно согласился взять часть вещей Кэйва по собственной расценке. В их числе было и хрустальное яйцо. Выразив, — правда, несколько торопливо — приличное случаю сожаление, мистер Уэйс поспешил на Грэйт-Портленд-стрит. Но там он узнал, что хрустальное яйцо уже продано и что купил его высокий смуглый человек в сером костюме. Здесь фактический материал этой странной, но, на мой взгляд, чрезвычайно любопытной истории обрывается. Торговец с Грэйт-Портленд-стрит не знал, кто был высокий смуглый человек в сером, и не мог точно описать его мистеру Уэйсу. Он даже не заметил, в какую сторону этот человек направился, выйдя из лавки. Мистер Уэйс до конца испытал терпение торговца, изливая в бесконечных расспросах свою досаду. Наконец, поняв, что затеянное им исследование рухнуло, он вернулся домой и с недоумением увидел, что его заметки не испарились, как сон, и попрежнему лежат на неубранном столе.