Кристин Раш - Мастер возвращений (сборник) Страница 11

Пользоваться портом можно бесплатно, но информация все же стоит денег. Сервер, к которому подключены разъемы, взимает плату за каждый час работы, зато с его помощью я могу путешествовать по любым Сетям, используя идентификационный код бара. Мне такое на руку — благодаря этому обстоятельству вычислить, от кого исходит запрос, практически невозможно.

В тот день я занял свою любимую кабинку в глубине зала, отделанную имитирующим натуральное дерево высококачественным пластиком. Такой пластик способен ввести в заблуждение большинство людей, только не меня. Я-то знаю, что «Брауни» не приносит столько прибыли, чтобы его владельцы могли позволить себе импортировать с Земли настоящие деревянные панели. Кроме того, только глупец стал бы отделывать дорогостоящей древесиной бар для наркоманов. Впрочем, по большому счету, мне все равно, дерево это или пластик. Главное, здесь мне никто не мешает, поэтому, усевшись по-турецки на подушку на полу, я заказал жаркое из индейки (здесь оно настоящее, а не из осточертевшей сои) и подключился к Сети.

Экраном мне служила поверхность стола, куда была вмонтирована клавиатура. Мне приходилось слышать, как другие посетители бара жаловались, что здесь им приходится читать появляющиеся на экране сообщения, но мне это, наоборот, нравилось.

Свой поиск я начал с Анетты Соболь, а заодно решил просмотреть сведения о ее семье. Нужную информацию я нашел довольно быстро — жизнь моей клиентки была объектом пристального внимания большинства сетевых таблоидов, однако, к моему удивлению, ни одна электронная газета не упоминала о том, что Анетта — клон. Еще я выяснил: ей исполнилось двадцать девять лет — на восемь — десять лет больше, чем девице можно было дать с первого взгляда. Скорее всего, она столь молодо выглядела благодаря хирургическому вмешательству на клеточном уровне, а это, в свою очередь, означало, что Анетта Соболь до самой смерти останется юной.

Достойный внимания факт. Если сестра Анетты еще жива, то должна выглядеть старше своей копии.

В отцовской корпорации Анетта работала с двадцати лет. Ее коэффициент интеллекта был, разумеется, очень высок (расширенное хирургическое вмешательство, как утверждали бульварные газетенки), поэтому меня нисколько не удивило, что она сумела, работая в фирме, попутно закончить сначала Гарвард, а затем Кембридж. Докторскую диссертацию она защитила в Межпланетной школе делового администрирования в Исламабаде, когда ей исполнилось двадцать пять. Последние два года она целиком посвятила работе в «Третьей династии», причем, начав с должности менеджера нижнего звена, сумела очень быстро подняться до управленца высшего уровня.

Согласно последним имевшимся в Сети данным, Анетта Соболь являлась главной и единственной помощницей своего отца.

Похоже, подумал я, мне удалось обнаружить Ложь Номер Один. Анетта действовала по поручению отца, как я и подозревал с самого начала, а не сама по себе, в чем она пыталась меня уверить. И искала она вовсе не мать, а единственную законную наследницу Соболя-старшего.

Как к этому относиться, я пока не знал. Для начала мне необходимо было убедиться, что оригинал — сестра Анетты — действительно наследует империю отца. Если нет, расследование теряло всякий смысл, и мне не оставалось ничего другого, кроме как отказаться от дела.

Но принимать окончательное решение я, разумеется, не торопился. Мне предстояло много работы, и стало быть, ожидало немало удивительных и странных фактов.

Проверив сведения, относящиеся к отцу Анетты, я узнал, что Карсон Соболь так и не женился во второй раз, хотя после исчезновения законной супруги встречался со множеством красивейших женщин. Все они были примерно его ровесницами — отец Анетты никогда не крутил амуры с молоденькими девицами. Большинство дам были весьма состоятельны, многие даже владели крупными компаниями. Правда, на протяжении нескольких лет Карсон Соболь водил дружбу со знаменитой бродвейской звездой; он даже финансировал некоторые постановки. Однако и эта связь угасла, как и прочие, тихо-мирно, без всякого скандала.

Это, в свою очередь, означало, что я наткнулся на Ложь Номер Два. Человек, который обращался с женой так плохо, что в конце концов она сбежала в неизвестном направлении, просто обязан был терроризировать своих временных подружек. Как бы хорошо он это ни скрывал, факты рано или поздно выплыли бы на свет Божий. Хоть одна из его женщин проговорилась бы. Это законы статистики.

Но ничего такого я не нашел — ни одной статьи о скандале, где был бы замешан Карсон Соболь и его любовница. Правда, одна из видеогазет как будто на полном серьезе утверждала: жена Карсона Соболя сбежала от него, не выдержав побоев. Однако, зная, как работают журналисты из «желтой прессы», я был уверен: после исчезновения миссис Соболь они должны были из кожи вон лезть, чтобы раскопать новые свидетельства необузданности и жестокости мегамагната. А раскопав, не преминули бы раструбить об этом на всю галактику.

Но ни один папарацци, ни один пронырливый писака из видеотаблоида этого не сделал.

Я сознавал, однако, что все мои догадки основываются на минимуме информации, поскольку большая часть найденных мною статей была посвящена не семье и не любовным похождениям Карсона Соболя, а «Третьей династии» — ее экономическому росту и широкой межпланетной экспансии, включавшей миры, куда никогда прежде не ступала нога человека. Именно эта корпорация первой завязала деловые отношения с уингами, фетрер, чичерами и эйдеями. Она построила первые заводы на Корсве и сразу закрыла их, когда выяснилось, что уинги, являвшиеся доминирующей формой жизни на этой планете, не понимают — и, по-видимому, никогда не смогут понять — тех принципов, на которых зиждется бизнес в земном, человеческом понимании этого слова.

При мысли о Корсве я невольно вздрогнул. Если ко мне обращались с просьбой найти близкого родственника, который попал к уин-гам, я отказывался от дела сразу. Уинги забирали людей в качестве компенсации за причиненный вред или невыплаченный долг, после чего эти несчастные становились членами их семей. За самые страшные преступления уинги требовали отдать им старшего ребенка; но обычно они отнимали младенцев, принадлежащих к семье преступника, сразу после рождения и воспитывали на свой манер. Гораздо реже они уводили подростков или взрослых и уж в исключительных случаях посягали на целую группу.

Таким образом, поиск людей, оказавшихся в лапах уингов, не имел шансов на успех. Те, кто попал на Корсве во младенчестве, считали себя уингами и не могли адаптироваться к жизни среди людей. Те, кого уинги взяли к себе подростками, были морально сломлены и психологически изуродованы почти до неузнаваемости. Те, кто попал туда уже в зрелом возрасте, только и мечтали о побеге, и иногда — очень редко — возвращались. Тем самым они подписывали смертный приговор всей своей семье или, еще хуже, обрекали целое поколение потомков на то, чтобы быть похищенными уингами.