Зиновий Юрьев - Беседы с королем Цурри-Эшем Двести десятым Страница 11

- Неблагодарные... - пробормотал кто-то из присутствовавших.

- Меня кто-то перебил? - недоверчиво спросил Цурри-Эш.

- Да, ваше королевское величество, - храбро воскликнул молодой эш, вскочив на ноги. - Это сделал я, ваш недостойный слуга Гаорри, начальник королевской изостудии. Я осознаю, что совершил неслыханное преступление, но я не мог молчать. Меня потрясает неблагодарность ваших подданных, которые не хотят брать пример с вашего королевского величества, монарха необыкновенно доброго и неслыханно благородного. Я сказал, ваше величество, и готов теперь нести любое наказание за дерзость.

- Похвальная готовность. Ваше звание, господин Гаорри?

- Придворный приближенный четвертого класса, ваше королевское величество.

- За то, что вы перебили меня, я снижаю ваше звание до пятого класса.

- Век править королю Цурри-Эшу Двести десятому! - выкрикнул начальник королевской изостудии.

- Век, век, век! - подтвердил король. - За достойные мысли и чувства, высказанные ясно и от души, повышаю ваше звание на два класса. Отныне вы придворный третьего класса.

Члены совета дружно закричали "Век править королю!", но от взглядов их, казалось, начальник изостудии вот-вот должен был задымиться и вспыхнуть, как мишень в мощном лазерном луче.

- Итак, господа придворные приближенные, в стране дефицит добрых и благородных чувств. Мало кротости, господа. И это меня огорчает. Да что огорчает, даже печалит! Сердит и возмущает! Я бы тех, господа, в ком мало кротости, своими руками задушил! - лицо Цурри-Эша побагровело, а все три руки сжались на воображаемых шеях недостаточно кротких подданных. - Я бы тех, в ком мало благородства, бросил дракону, и пусть каждая сороковая часть их останков учит эшей любви и доброте. Но, господа, поскольку мы не можем загнать всех граждан на арену стадиона, ибо не хватит ни арен, ни драконов, следует не только устрашать, но и поощрять.

Поэтому, господа, с сегодняшнего дня я ввожу королевским эдиктом шкалу цен, начисляемых каждому моему верноподданному за доброе дело или благородный поступок. Мысли и чувства награждаться не будут впредь до ввода в строй проверочной станции. Станции такие разрабатываются и будут представлены мне для королевской апробации еще до конца года. С появлением их каждый эш должен будет два раза в день зайти на станцию, где специальные датчики мгновенно проанализируют все движения души испытуемого и передадут плюсовые или минусовые очки на личный счет его в главном компьютере полицейско-карьерного департамента. Два раза в год будет назначаться день королевского страшного суда. Набравшим высокую положительную сумму будет вручаться моя статуэтка, набравшие отрицательную сумму будут передаваться дракону или посылаться на необитаемый остров.

А пока станции будут готовы, мы должны учитывать только добрые и благородные дела. Например, помощь внезапно заболевшему на улице. Регистрацию добра и благородства будет вести полицейский департамент, причем все полицейские сегодня же получат прейскурант, в котором будет указана та или иная цена того или иного доброго дела.

Само собой разумеется, господа придворные приближенные, вы должны будете подать пример моим подданным.

Благодарю вас, господа, за плодотворный обмен мнениями.

- Век править королю! - воскликнули члены совета. - Век!

Хор голосов поразил меня изумительной стройностью, я бы сказал, синхронностью, но лица придворных были напряжены, а глаза напоминали дисплеи калькуляторов, в которых так и прыгали циферки.

Через два дня его величество сказал мне:

- Я вас не понимаю, мой друг. Сначала вы смущаете мой покой и стройность мыслей малознакомым мне благородством, а когда я ввожу его в своем королевстве, вы только пожимаете плечами. Ваше счастье, Саша, что я не сразу понял значение этого жеста, никто на моей памяти не пожимал передо мной плечами. А когда мой придворный психолог объяснил мне, что такое пожатие плеч, я уже остыл. А то бы, клянусь драконом, он разорвал вас на сорок частей за неверие в добро... хотя, гм... во-первых, он вас не трогает, а во-вторых... гм... вы же и сагитировали меня... гм... И все равно, друг мой, не сносить бы вам вашей двуглазой головы. С друзьями и близкими я очень непосредствен в выражении чувств.

Но я хочу, чтобы вы сами убедились сегодня в том, насколько я мудр и дальнозорок. Что-то, я помню, вы говорили о том, что лучше увидеть или услышать... Впрочем, мы и увидим и услышим.

- Каким образом?

- Сегодня в одно и то же время из пяти пунктов столицы выйдут пять эшей. На каждом из них будет незаметно спрятан аудио- и видеопередатчик. В одно и то же время все пятеро упадут прямо на улице с сильным сердечным приступом...

- А смогут ли они сыграть свою роль достаточно убедительно?

- О, им и не придется играть, друг мой, - тонко улыбнулся король.

- Не понимаю.

- Однако, Саша, порой вы удивительно непонятливы. У них действительно будут сильные сердечные приступы.

- Но...

- Об этом позаботился департамент здоровья. В детали я не вхожу, но думаю, что что-нибудь они им дадут.

- О-о, ваше королевское величество! Чтобы судить о распространении благородных чувств, вы заставляете страдать пятерых ни в чем не повинных эшей.

- Не понимаю.

- Им же будет больно, они будут мучиться. Им будет страшно.

- Ну и что? Какой, однако, вздор вы несете, друг мой. Или это ваша земная несуразность? О каких страданиях вы говорите, если я осчастливил кого-то, выбрав для служения королю?

- Значит, эти пятеро добровольно согласились испытать сердечный приступ? Правильно ли я вас понял, ваше величество?

- Не совсем. Они согласились выйти на улицу, но они не знают, что их ожидает. Я люблю делать своим подданным сюрпризы. И потом, вы сами сказали, что поведение их должно быть достаточно естественным. Замечательный эксперимент, а? А мы с вами будем наблюдать за тем, что с ними случится.

В который раз я спрашивал, что представляет собой существо, сидевшее сейчас передо мной с самым добродушнейшим и горделивым видом. Так ли он бесчеловечно жесток или искренне не в состоянии проникнуться чужой болью? И не мог дать себе ясного ответа, потому что истина, как это она любит делать, скрывалась где-то посредине.

- Но позвольте, ваше величество, спросить. Надеюсь, приступы не будут чрезмерно сильными.

- Ах, вы опять о своем, - раздосадованно сказал король. Вот вы мне рассказывали о своей медицине, о науке. Сколько тысяч раз вы ставили опыты на животных?

- Но они же...

- Вы хотите сказать, не понимают? Но ведь чувствуют! И страдают! Мы же никогда на Эше не ставим опыты на животных, хотя наши тупы физиологически очень близки к нам. Мы ставим опыты исключительно на эшах. На добровольцах или на осужденных. У нас даже наказание есть специальное. Приговаривается, допустим, к медицинскому эксперименту такой-то степени сложности. Но хватит об этом. Располагайтесь поудобнее, через несколько минут мы включим экраны мониторов.