Иэн Уотсон - Голос Деревянного моря Страница 11

— Мое второе «я» — зеркало. Теперь ты не сможешь покинуть этот мир, Лис.

— Остаться здесь? Остаться навсегда! Абсурд. Это просто смешно, такого не может быть! — запротестовал я.

— Не могу же я допустить разделения своих «я».

— А как, Лилл, ты меня остановишь?

Голова едва не раскололась от чудовищной боли! Я закричал.

Лысый, разинув рот, уставился на меня.

Несмотря на то, что в трюме было прохладно, на моем лбу выступили капельки пота.

Я прилетел на корабле, принадлежащем Синдикату! Если я не вернусь, Синдикат отправится на мои поиски. Уверен, они найдут способ наказать мою непослушную спутницу.

— Лис, сегодня ты соберешь свой урожай листьев. И погрузишь на борт челнока. Челнок переправит его на орбитальный корабль. Компьютер корабля способен доставить листья Синдикату без твоей помощи. Я советую тебе взглянуть на Булочку под новым углом зрения.

— Но я не могу жить на Черводреве! Питаться одним перегноем? Благословенная простота и безделье!

— Булочка будет рядом с тобой. Ты займешь достойное положение. Ты станешь моим представителем, Голосом планеты.

— Эти люди невысокого мнения о тех, кто общается с морем!

— Я, мы, будем полностью контролировать планету. Парочка бурь убедит всех. Зловещие природные явления. Ты будешь предсказывать, а я их осуществлять.

— Булочка хочет ребенка, — не унимался я. — А у меня с ней не может быть детей.

— Я изучила все биохимические элементы, которые имеются в дереве и листьях, и смогу произвести в твоем организме необходимые изменения.

— Настанет день, и я умру.

— Вовсе не обязательно.

— Не только провести всю свою жизнь в этом проклятом скучном мире, но стать бессмертным...

— Я смогу сохранить тебя в смоле или превратить в дерево.

Похоже, она надо мной издевается.

— Но до этого еще далеко. Ты в расцвете сил.

— Нет, нет и нет!

Огонь. Ад. Мир огня. Пылающая смола. Море пламени.

Страшный удар парализующей боли...

— Я смогу приносить радость в твои сны, которые будут сочетаться с выполнением тобой супружеских обязанностей.

— Лилл, пощади!

— Ты станешь Голосом моря. Ты будешь говорить от имени всех обитателей Черводрева.

Шел фестиваль Новых Листьев. Наступила весна. Когда сядет солнце, чтобы эффект получился еще более драматичным, Недосягаемый погасит ядерный факел, и морские путешествия прекратятся до самой осени. Райская бухта полна перегноя; голод нам не грозит. А как может быть иначе, если «Ворчун» вернулся сразу с двумя червями — одним на бушприте и другим, застрявшим в борту?

Зимой сыграли свадьбы, приехали новые невесты, а наши местные девушки отправились в другие города. Состоялась и моя свадьба. Булочка стояла рядом со мной в своем лучшем платье, гордая и довольная, хотя ее чрево пустовало — мне предстояло выпить еще немало коктейлей, предписанных Лилл.

О, огромные отважные птицы планеты Блин, стремительно бегущие по степи — мне больше не суждено вас увидеть! Раньше я никогда не возвращался домой, теперь же во сне часто совершаю путешествия в прошлое — только в них я живу полной жизнью.

Я еще раз посетил наблюдательную площадку маяка. Внизу резвилась веселящаяся толпа, люди размахивали горящими червосигарами, которые они пронесут по улицам города, когда погаснет факел.

Я представил себе, как стремительно бросаюсь вниз и нахожу свою смерть.

Я, как Говорящий от имени Черводрева, и Булочка получаем от города все, что нам требуется, но продолжаем жить в «Доме у моря» в двух лучших смежных комнатах. Потребовалось лишь два представления, когда на небе появились огненные буквы — я сообщил о них заранее, — чтобы аборигены признали мои права, и я получил статус, аналогичный Хранителю Света. Это простой мир; люди не стали искать объяснений, никому и в голову не пришло, что находящийся на орбите корабль может сфокусировать луч в определенных точках атмосферы. Кроме того, здесь уже бывало, что люди вступали в контакт с морем без воплей и вращений и даже уходили прочь по деревянным волнам, как отец Булочки. Так что она оказалась весьма подходящей невестой для меня. Теперь гибель ее отца выглядела совершенно иначе.

Я говорю с этими людьми. Этого требует Лилл. Я сообщаю, что они особенные, в подобные вещи все верят охотно. Что это самый необыкновенный мир во всей галактике. Кроме того, деревянное море моими устами отвечает на все их вопросы, связанные с космосом, а также охраняет их корабли и благополучие.

Лишь немногие обитатели Черводрева спрашивали о космосе, и, конечно, ни один из их вопросов нельзя было сравнить с тем, что заинтересовало бы крупных ученых из других звездных систем. Впрочем, неплохо иметь на своей стороне — а точнее, в своей голове — существо, напоминающее бога.

Недосягаемый оглядел далекий горизонт и величественно повернулся ко мне. Впрочем, здесь, под тепловым щитом — мы находились в глубокой тени, в то время как крыши домов Райской бухты купались в сиянии факела — было трудно разглядеть выражение его лица. Однако в его голосе слышался завуалированный намек на то, что я выскочка.

— Говорящий Пламенный Лис, готов ли мир одобрить и благословить тушение факела?

— Один свет гаснет, загорается другой.

Я повторил афоризм Лилл.

— Как это верно, — сказал Недосягаемый. — Весна близка, вечера становятся длиннее и светлее. — Его пальцы сомкнулись на рукояти, выключающей факел, смонтированной на нактоузе.

Когда свет погас, снизу донеслись радостные крики.

Булочка обняла меня и наградила сочным поцелуем. Она очень ласковая. Благодарная и счастливая, как маленькая луна.

Поскольку никто не выходит в море весной, летом и осенью, Райская бухта становится еще больше похожей на тюрьму.

Вновь пришло время фестиваля Обнаженного моря. Мы поменяли долгие светлые часы на новых путешественников, которые прибыли в Райскую бухту из других городов. Впрочем, наш космопорт посетило несколько челноков. Последний из них, который прилетел неделю назад, привез для меня посылку.

Женщина, доставившая пакет, была с Беги (не в том смысле, что она не употребляла мяса — не будем об этом!) и ничего обо мне не знала, кроме того, что я прибыл на Черводрево со звезд и остался здесь. Несмотря на ее очевидное удивление, я не стал посвящать ее в свои дела: зачем понапрасну навлекать на себя гнев Лилл?

Открыв пакет, я обнаружил три бутылки подлинной «Зеленой феи» — дивного абсента. На этикетке красовалась юная леди в прозрачных одеяниях. Кроме того, я получил письмо. Должно быть, Синдикат поверил в то, что я нашел свое счастье на Черводреве, точно грешник — в монастыре. Неужели их не тревожит тот факт, что в моем мозгу все еще находится спутница? Может быть, они полагают, что я влюбился в Лилл и не переживу расставания?