Алексей КАЛУГИН - Журнал «Если» 2008 № 12 Страница 11

—    Вы доверяете мнению лоста? – при воспоминании о краснолицем пилоте Севрюгин с трудом подавил волну неприязни.

—    Он не всегда был лостом. В свое время Кулх подавал большие надежды. Его крах – дело рук отца.

—    Вот как?

—    О'Райли увел у Филиппа женщину.

—    Смельчак!

—    Безумец. Злить самого могущественного ревнивца на Земле – еще то развлечение.

—    Могущество пришло к Филиппу не вдруг. В конце концов, он дал миру ретротех.

—    Мне ли не знать, – усмехнулся Гогенгейм. – Когда отец начинал, ему никто не верил. Восстановить прошлое, чтобы создать будущее! Это же надо! А он продолжал вкладывать огромные суммы в ретро-разработки.

—    Кажется, первый центр исследований был где-то на Филиппинах?

—    Да. Сеть суперкомпьютеров и горстка энтузиастов. Мне тогда исполнилось семь лет. Первой ласточкой стал синтез шторм-глаза, камня, предсказывающего морские бури. Доходы от продаж быстро покрыли большую часть расходов на производство. Предприятие все еще считалось убыточным, но вал открытий было уже не остановить. Ретротехнологии завладели миром.

—   «Покупайте ретротех и познаете успех», – процитировал Севрюгин. – Помню, этот плакат висел за окном моего кабинета. Но мне кажется, что по-настоящему серьезное влияние ретротехнологи получили с открытием омни.

—   Да, раскопки в Антарктиде. Отец радовался, как ребенок. Кажется, даже плакал, а потом сварил свою шапку и съел ее при всех.

– Он с кем-то поспорил? – догадался Севрюгин.

– Точно! Отец поспорил с дедом, что раскопки на ледяном материке ничего не дадут, и проиграл.

– Ваш дед. Я мало что знаю о нем.

—   Темная и непостижимая личность. Говорят, это он подал идею ретротеха отцу и первое время спонсировал проект. Я его совершенно не помню. Серьезные разработки в области языков начались после антарктических успехов, но то, как быстро они вросли в общество, говорит о том, что база готовилась очень давно. И отец этим не занимался. Я точно знаю. Думаю, лингва калкулос и лингва магнус – разработки деда, а значит, он самый древний адепт Искусства из ныне живущих.

—   Я слышал, он погиб при пожаре на межконтинентальном экспрессе.

—   Сомнительно, весьма сомнительно. Если вы читали отчеты об этом событии, то не могли не обратить внимания на так называемый феномен «пятого вагона». Когда в результате разрыва кабеля в двухсотом пролете произошло возгорание, и состав в буквальном смысле завис над Беринговым проливом, ближе всего к аварийным лифтам 201-й опоры оказался шестой вагон. Но там началась паника, люди обезумели от дыма и принялись метаться и раскачивать состав. То же самое произошло во всех остальных вагонах, кроме пятого. Пассажиры в нем действовали на удивление четко и слаженно. Разгерметизировали окна и, словно на учениях, аккуратно выбрались на консольный проезд, предназначенный для обходчиков, дошли по нему до лифтов и спустились вниз, где их ожидали спасательные униботы. Потом выжившие свидетельствовали, что ими управлял некий голос, который большинство приняли за божественное наставление.

– Вы полагаете, что кто-то применял там лингва магнус?

– Я мало подкован в хтонической лингвистике, но видел в Антарктиде, как отец на простейшем жаргонном вульгарис легко управляется с сотней рабочих.

—   Значит, вы считаете, что Теофраст Гогенгейм выжил?

—   Я почти уверен в этом.

В этот день Севрюгин так и не увидел аборигенов. Сначала они с Гогенгеймом отправились в лагерь смотреть отснятые материалы. Потом настало время обеда, а затем небольшой экскурсии по окрестностям. Оказалось, что помимо двухместного «Финна» экспедиция укомплектована большим грузовым катером «Кухулин». Вечером Севрюгина ждала встреча с остальными членами экспедиции. Константин наконец познакомился с пресловутыми Яковами и Хенками, которые оказались веселыми и дружелюбными молодыми людьми. На закате к ним присоединился Остап. Он привез археологов от дальней стены. Явился непривычно бледный ОТайли. Последней пришла мрачная, заплаканная Адель. Все желали посмотреть на гостя с Земли.

Журибеда приготовил удивительно вкусный шашлык. Поджарый, загорелый Пьетро принес из палатки кальян, мастерскираскурил его, и вскоре над биваком заколыхались сизые ленты ароматного дыма.

—   Я считаю, что леи – живые существа или, возможно, сложные механизмы, – убежденно говорил Пьетро. – Какова вероятность того, что на конце каждого подпространственного туннеля окажется терраподобное тело? Правильно, никакой! Значит, нас изначально вели к подходящему шарику.

—   Недоказуемо, – усмехнулся Журибеда, – в Антарктиде была найдена и дешифрована схема лей. Координаты входов и выходов совпали. Скорее всего, омни проложили эти магистрали для собственных нужд.

—   Это значит, что они дышали кислородом. Тогда зачем им купола в кратерах? Один-единственный город на всю планету – и тот под колпаком. Ничего странного не находишь?

—   А щё тут странного? Вот мы, воздуходышащие приматы, знаем о туннелях в космосе больше полувека. Кетро была открыта тридцать семь рокив назад. И де тут колонисты, де города да майданы? Чуешь, чи ни?

—   Никто из ведущих специалистов не рискнул покинуть Землю ради призрачной мечты, – прервал словоизлияния Остапа Гогенгейм. – Желание комфорта пересилило стремление к новым горизонтам.

—   Дело не только в этом, – осторожно возразил Севрюгин. – Освоение миров лей оказалось невыгодным. Затраты на перелет велики, поэтапный контроль невозможен из-за отсутствия связи, риски огромны. Человек с высоким статусом никогда не пойдет на такую авантюру.

—   Мечта иссякла, – вздохнул Пьетро.

—   Может, и так. Но факт остается фактом: шагнуть в неизвестность готовы неблагонадежные люди с низким статусом. И даже их недостаточно, чтобы осуществить планомерную (читай – выгодную) колонизацию.

—   Но попытки предпринимались.

—   Само собой, например, исход Аарона на Дуо.

– Верно, Аарон Розенберг, папин партнер по шахматам,– Гогенгейм поднял голову и некоторое время молча смотрел на звезды, вспоминая. – Он обладал удивительными способностями оратора, мотался по зонам отчуждения для статуса ниже восемнадцати и проповедовал. Говорил о новых горизонтах, о земле за небом. По сути, ничего экстраординарного, старая истина в новой обложке, но как он это делал!

Одним словом, ему удалось вдохновить массу народа. Пока Аарон разъезжал по резервациям, его люди на лунных верфях строили целый флот из трех чудовищных ковчегов и двух десятков кораблей поменьше. Исход длился четыре года. Ожидающие старта колонисты заполнили все гостиницы Ночной Странницы. Сам Розенберг летел на флагмане «Айзек» с женой и двумя дочерьми. Вместе с ним к новому дому среди звезд отправлялись десять тысяч человек руководящей элиты со статусом не ниже восьмидесяти – те, кто должен был осуществлять контроль на местах, инженеры, экономисты, административный аппарат и небольшая личная армия.