Борис Долинго - Круглые грани земли Страница 113

К счастью, у него с собой была М-16, да ещё кольт сорок пятого калибра в кобуре на боку. Вещмешок тоже по счастливой боевой привычке висел за спиной, а в нём было несколько гранат, пара банок консервов и, самое главное, десяток магазинов к винтовке и патроны к пистолету.

В отличие от Лиса, фантастикой он сильно не увлекался, но после первого шока, глядя на розовое небо и маленькое белое солнце, всё-таки сообразил, что находится уже не на Земле.

Пирамида стояла среди пустынной каменистой местности с редкими колючими кустами. Близкий горизонт не позволял увидеть ничего другого, кроме унылой плоской равнины. Укрыться от жары не представлялось возможным, поскольку солнце стояло так высоко, что тени от пирамиды в этот время суток не было вообще.

Наклонный бордюр опоясывал пирамиду, постепенно поднимаясь до самого верха. Там оказалась площадка размером примерно три на три метра, в центре которой находился ровный круг неизвестного металла. По этому описанию Филипа Лис понял, что механизм проникновения внутрь во Дворце Инглемаза был схожий с таковым у Терпа, но, судя по всему, вход был заблокирован. Не исключено, что входы были и ещё где-то, но сержант внутрь попасть не смог, как ни пытался.

С верхней площадки ему удалось увидеть больше. В одной стороне Филип разглядел Глинистые Лощины, до которых, в общем-то, было недалеко, а в другой к великой радости виднелся лес. У него была только одна фляга воды, а солнце палило немилосердно, поэтому оставаться у единственного явного творения человеческих или каких-то ещё рук он долго не мог — необходимо было найти воду. Есть пока не очень хотелось из-за жары, но сержант понимал, что голод рано или поздно заявит о себе. Имевшиеся консервы следует поберечь на «чёрный» день, а пока неплохо узнать, можно ли добыть пропитание здесь.

Несмотря на жару, Филип проболтался у пирамиды до самого вечера, размышляя, что делать и пытаясь найти вход. В конце концов, когда он решил двигаться к лесу, солнце стало клониться к закату, а в небе начали собираться тучи, и сержант справедливо не хотел идти по незнакомой местности в темноте. Единственным более или менее безопасным местом для ночлега являлась площадка наверху пирамиды, куда он и вернулся. И тут разразился страшный ливень.

Если бы площадка не имела ограждения, то его явно смыло бы вниз потоками воды. В одном тут был плюс: он, экономивший воду из фляжки весь день и изнывавший от жажды, напился всласть и наполнил флягу и каску — других ёмкостей у него не было.

Утром он двинулся по направлению к лесу и тут напали каракатицы (Фил окрестил их летающими кальмарами, а туземцы, как оказалось, звали тварей нан-гухур). В первом магазине винтовки были трассеры, которые срабатывали великолепно, вызывая воспламенение водородных мешков, так что он сразу же неплохо разобрался, как бороться с монстрами.

Дворец Инглемаза стоял на небольшом, к счастью, плато, размером всего километров тридцать на тридцать, и лес тут тоже был небольшой и слабо населённый, так что Фил не встретил никого из опасных зверей. Побродив в чаще, он решил двигаться дальше в поисках людей.

Едва переправившись через зону Глинистых Лощин, он стал свидетелем Большого Потока и поблагодарил господа, что вал воды не застал его в этих гигантских оврагах.

Племя, которое в конце концов его приютило, сержант нашёл в лесу на следующем плато, которое было намного больше того, с которого он начинал знакомство с этим миром. Там он понял, что местные опасности не ограничиваются потоками воды и каракатицами. В лесу он провел почти неделю, сначала пытаясь охотиться и питаться мясом, но очень скоро понял, что патроны следует беречь для самых крайних случаев. Обнаружив замечательные свойства дедае — дерева, дающего еду, он перешёл на растительную пищу. Наконец, ему удалось заметить охотничий отряд туземцев, но он совершенно правильно не поспешил вступить с ними в контакт, а долгое время наблюдал из засады.

Туземцы вели охоту на слона-кровопийцу, и в момент, когда загнанный слон убил нескольких воинов, сержант подумал, что стоит вмешаться. Он подстрелил зверя с расстояния метров двести, послав пулю точно в глаз, чем заслужил уважение дикарей, с радостью принявших помощь человека, которого они восприняли как посланника богов. Кстати, они передавали из поколения в поколение легенду о том, что боги живут в Сверкающей доме, как они называли пирамиду Инглемаза и очень редко выходят оттуда. Такой приход сейчас был расценен как великий праздник, так что сержанта приняли с почестями.

Вождь племени знаками пригласил Фила следовать в деревню и быть его гостем, и сержанту, которому надоела одинокая жизнь в лесу, ничего не оставалось, как принять это приглашение. Примерно через пару месяцев он уже сносно владел нехитрым языком аборигенов и мог легко с ними общаться.

Выросший на ферме отца и много чего умевший, Филип научил туземцев массе полезных вещей, как, например, производить неплохую глиняную посуду, мастерить разные инструменты и деревянные тачки, делать арбалеты, превосходившие по боевым показателям луки и многое другое. Ему пришла в голову идея одомашнить дикую помесь лошади и верблюда, которых он встретил на соседнем псевдоконтиненте и использовать в качестве ездовых и вьючных животных. Когда туземцы получили «лошадей», Фил научил их делать седла и упряжь. Отсутствие металла очень раздражало его, а когда он увидел, что туземцы используют в качестве украшения куски медной и оловянной руды, залежи которой кое-где имелись, он, очень смутно представляя себе процесс выплавки металлов, сумел в конце концов решить эту задачу.

Оказалось, что племена здесь жили очень обособлено на отдельных псевдоконтинентах и, поскольку пропитания хватало, полностью перестали быть каннибалами. Не оставлявший надежду найти хозяев пирамиды, Фил сагитировал вождя предпринять несколько исследовательских походов, но так ничего и не нашёл, кроме отдельных диких племён. Постепенно он стал в племени совершенно своим человеком и породнился с вождём, взяв в жёны двух его дочерей, чему последний был несказанно рад.

— Конечно, все бабы здесь — страхолюдины, но что делать? Не свинушек же трахать, в конце концов?

Тем более что нравы в племени были очень свободные, и для разнообразия человек с таким положением как Фил, мог пользоваться услугами практически всех других женщин: любой мужчина почитал за честь отдать ему на время свою жену или дочь.

— Я тут им детишек настрогал! — смеялся Филип. — Штук пятьдесят точно моих бегает!

Во время одной из охот погиб его тесть, и Фил автоматически стал вождём, что прибавило ему обязанностей и заставило, казалось, время бежать быстрее, поскольку всё реже удавалось предаваться грустным воспоминаниям о Земле, пиве и гамбургерах. Даже грудастые блондинки посещали его сны всё реже.