Дэвид Вебер - Война Хонор Страница 12

– Или адмирала Юнга, – хмуро добавила Хенке. Хонор с подчеркнуто бесстрастным выражением лица согласно наклонила голову. Непримиримая вражда между ней и кланом Юнгов тянулась уже более сорока стандартных лет, очерченная ярким пунктиром лютой ненависти и цепочкой смертей. Именно поэтому, когда командование Флота отозвало адмирала Эдвина Юнга со Старой Земли, обвинило его перед трибуналом в нарушении Военного кодекса и лишило звания, леди Харрингтон изо всех сил старалась сохранить видимость безразличия. Гражданский суд поступил не менее жестоко – не помогли даже связи со всемогущим графом Северной Пустоши, обладавшим огромным влиянием на высшие круги Ассоциации консерваторов, партии, лидером которой был премьер-министр. Юнг умудрился избежать высшей меры, но, несмотря на благородное происхождение, был приговорен на ближайшие несколько десятилетий к безвыездному отдыху в местах, подведомственных Королевскому министерству юстиции.

– Или адмирал Юнг, – наконец откликнулась она. – В сущности, его судьба – неплохой пример того, на какие безжалостные меры готово пойти руководство, чтобы выйти из игры чистенькими… и кого именно они были готовы при этом выкинуть за борт. Он из Юнгов – значит у всех на виду, и флаг-офицер, а значит, совершенное конкретно им преступление, ко всеобщему удовольствию, никакого отношения к внутриполитическому раскладу не имеет. Зато Северной Пустоши он приходится всего-навсего пятиюродным братом и, если честно, в реальной структуре власти Ассоциации консерваторов представляет собой абсолютно пустое место. Так что Северная Пустошь и пальцем не пошевелил, чтобы спасти его. Адмирал стал на редкость удобной жертвой, принесенной на алтарь «принципов» титулованного родственника, и заодно послужил живым «доказательством» того, что сам Северная Пустошь – а вместе с ним и все руководство Ассоциации консерваторов – никогда не имели ни малейшего отношения к этим гнусным преступлениям. И именно поэтому лидеры правящей партии так яростно – и так демонстративно – набросились на всю пойманную мелкую рыбешку. В конце концов, ублюдки не просто нарушили закон; они обманули доверие, оказанное им вождями партии. – Настала очередь Хонор пожимать плечами. – Как ни воротит меня от всей этой истории, должна признать, они провели блистательную операцию по минимизации политического ущерба. И тем не менее Высокий Хребет и Новый Киев сумели провернуть её только потому, что большинство в палате лордов, включая и независимых, не замешанное в этой истории, решило смотреть на все сквозь пальцы и удовольствоваться козлами отпущения.

– Но почему? – возмутилась Хенке. – Мама в одном из писем говорила мне абсолютно то же самое, но я никогда не понимала этой подковерной логики!

– Всё это политика и, скажем так, исторический императив конституционной эволюции, – ответила ей Хонор.

Тем временем по обе стороны от лимузина заняли свои места два тяжеловооруженных истребителя сопровождения с опознавательными знаками гвардии землевладельца Харрингтон. Хонор и Хенке были приглашены на ужин во дворец Протектора. Взяв курс на владение Мэйхью, воздушный лимузин в почтительном сопровождении эскорта понесся по ослепительно синему небу, размеченному пунктиром облаков. Полет предстоял долгий, и Хонор еще глубже откинулась на спинку кресла и положила ногу на ногу.

– Как правило, – продолжила она, – большинство в Палате Лордов старается закрыть глаза на вещи, о которых им знать не хочется, даже в тех случаях, когда дело касается рабства и тому подобных гнусностей. Понимаешь, хотя сами они могут быть кристально честны, но они скорее предпочтут сохранить правительство Высокого Хребта, чем рисковать, не зная, кто может прийти вместо него. Несмотря на существующую коррупцию и подкуп голосов на средства избирательного фонда, они считают, что Высокий Хребет – это меньший риск, чем возвращение Елизавете и её сторонникам контроля над обеими палатами.

– Мама мне что-то такое говорила – а еще о том, что в этом политическом уравнении важное место занимает Сан-Мартин. Но она торопилась закончить письмо, а я потом так и не попросила у нее более подробных объяснений, – повинилась Хенке.

– Адмирал Курвуазье мне однажды сказал – цитирую слегка неточно: «ни один капитан – или коммодор – на службе Её Величества не может позволить себе девственности в том, что касается политики», Мика. Особенно коммодор, который стоит так близко к трону, как ты.

В тоне Хонор не прозвучало и тени упрека, но когда она встретилась глазами с Микой, они смотрели почти сурово. Несколько секунд графиня, казалось, готова была ответить дерзостью, но затем потупила взгляд и горько кивнула, соглашаясь.

– Знаю, – тихо призналась она. – Просто дело в том, что… Ну, если уж сознаваться, так мне политика никогда не нравилась, и тебе, между прочим, тоже. А с тех пор как папу и Кэла убили и этому мерзкому ублюдку удалось отобрать у Вилли Александера кресло премьер-министра, меня тошнит от одной мысли, что я должна сидеть с ним в одной Палате Лордов.

– А сама только что критиковала королеву за несдержанность характера! – мягко попеняла Хонор.

– Признаю свою вину по всем пунктам обвинения, – капитулировала Хенке. – Но я тебя перебила?

– Я говорила о том, что у большинства в Палате Лордов есть причины поддерживать Высокого Хребта. Именно это, возможно, имела в виду твоя мама, когда упомянула о Сан-Мартине. Это самое большинство боится того, что произойдет, когда пэры Сан-Мартина наконец получат места в парламенте.

– Почему? – спросила Хенке с таким неподдельным непониманием, что Хонор невольно вздохнула.

– Мика, – терпеливо сказала она, – это же самые элементарные вещи из политической истории. Что – с самого момента образования Звездного Королевства – Корона пытается отобрать у лордов?

– Контроль над бюджетом, – ответила Хенке.

– Очень хорошо, – сказала Хонор. – Но Основатели, которых во всем остальном я считаю неплохими ребятами, поголовно были буквально одержимы стремлением обеспечить себе и своим потомкам реальную политическую власть в Звездном Королевстве. Вот почему Конституция особо оговаривает, что премьер-министр должен быть членом Палаты Лордов, и указывает, что ни один финансовый билль не может вступить в силу без одобрения лордов. Я иногда думаю, что разумное зерно в этом есть: сосредоточить значительную политическую власть в руках той законодательной палаты, которая… менее подвержена сиюминутной политической и идеологической истерии. Но Основатели перестарались. Тот факт, что пэрам не надо агитировать на выборах, означает, что слишком многие из них – разумеется, исключая здесь присутствующих – имеют… скажем так, весьма специфические представления о реальности. Хуже того, человек, который наследует титул, легко может выстроить внутри парламента собственную империю. Поверь мне, – сухо добавила она, – я уже дважды, на двух различных планетах видела, как это работает, и наблюдать это мне пришлось с гораздо более выгодного наблюдательного пункта, чем хотелось бы.