Сергей Герасимов - Разные рассказы Страница 13

- Привет, - сказала она.

- Привет, сегодня в четыре, да?

- Да, ничего не изменилось. Когда ты сменяешься?

- Через сорок минут. Хочешь, подождем вместе. Потом погуляем.

Полина победила искушение:

- Не стоит. Но в другой раз обязательно.

И на душе стало очень тепло. Кажется, ничего и не было сказано, а вот тепло. Умеют же говорить некоторые. Ульшин, тот никогда не скажет ничего доброго. Что только я в нем нашла?

В своей камере она встретила Волосатика. Тот сидел на нарах и ел что-то неприлично желтое. Глаза так привыкали к мягким тонам, что любую яркость воспринимали как оскорбление. Он протянул яркий предмет ей.

- Что это?

- Апельсин называется.

Полина укусила и онемела от ощущения.

- Не бойся, это не запрещено.

Полина быстро доела, капая соком на платье, и стала рассматривать плотную кожуру.

- Такого не бывает, - наконец сказала она.

Волосатик засмеялся. Буква "О" у него выходила не совсем ровной верхняя губа приподнималась сильнее.

- Где Ульшин? - спросил он.

- Не знаю. Мы с ним гуляли, а потом я ушла.

- А что это?

- Это он слепил из пластилина. Называется цветок. Специально для меня.

Волосатик протянул руку и пощупал один из листков.

- Не похоже на пластилин.

- Это пластилин с кровью, - обяснила Полина, - капля человеческой крови делает пластилин очень прочным. Вы об этом не слышали?

- Слышал, именно сегодня, - сказал Волосатик. - Передайте Ульшину, чтобы не опаздывал. Все билеты проданы.

Когда Полина ушла, Волосатик откинул волосы со лба (нельзя же все время ходить слепым, глаза испортятся) и дважды стукнул в стену. Вошла группа людей, каждый из которых выглядел обыкновенно, но вместе составлявших очень тяжелый и неприятный образ.

- Ращщитайсь! - скомандовал Волосатик.

- Первый-второй-третий-четвертый-пятый-шестой-седьмой-восьмой!

- Все ко мне в кабинет, получите инструкции и оружие.

Он ненадолго остался в камере Полины, чтобы дочитать последние страницы дневника Шао Цы. Последние страницы великий китаец дописывал уже приговоренный к смерти, за несколько часов до того, как его втолкнули в яму. Неспособный сосредоточиться в такой момент он писал короткими отрывками, но очень сильно. Перед смертью каждому хочется сказать такое слово, которое приколет его образ к будущим векам как кнопка прикалывает открытку к стене.

"Истина искусства в том, - писал Шао Цы, - что оно разрушает темницы. Именно поэтому деспоты всегда преследуют искусство". Волосатик записал карандашиком на полях: "Истина искусства в том, что оно разрушает. Именно поэтому твой долг преследовать искусство."

Хороший получится плакат, - подумал он, - напишу так и повешу в своем кабинете. Тогда никто не скажет, что я не работаю над идеологией.

Полина вернулась поздно. Она пошла и потолкалась в центральной пыточной, чтобы встретить наблюдателя, встретила, погоревала о том, что приговоренный не явился (наглость какая! Что он себе думает?), потом вместе погуляли по коридорам, дождались ужина. Она взяла четыре обеда и два сухих пайка для ужина, но не удержалась и один паек сьела по дороге. Когда лампы включили в полнакала, она попрощалась с новым другом, договорилась о встрече и пообещала, что обязательно придет. Потом, ещё на радостной волне, пошла к Ульшину. У входа стоял незнакомый наблюдатель и смотрел на неё с натренированной подозрительностью. Полина назвала имя своего нового друга и была пропущена.

Подходя к той галерее, где вчера её кусал сумасшедший, она почувствовала предварительный страх. Но сумасшедшего творца нигде не было, вместо дерева торчал невысокий пень, срезанный очень аккуратно (только обломки веточек валялись здесь и там, да опилки подметены плохо, явно мужская рука). Пластилиновое дерево было повалено и раздавлено. По нему прошлись несколько мужских ног с разными размерами обуви и разным рисунком на подошвах. Из кусков пластилина на стене вылеплена игривая композиция, тоже в мужском стиле.

Ульшин сидел на камнях, из которых сделал символический диванчик для двоих (все же он у меня молодец) и держал что-то в руках.

Полина, не остывшая от чудесного дня, ожидала увидеть апельсин (мы слишком бысто привыкаем к чудесам, поэтому они не любят нам показываться), ожидала апельсин, но разочаровалась: Ульшин держал что-то серое.

- Смотри, - сказал Ульшин, - она умеет летать. Мне часто снились такие же и другие, разных цветов.

Он подбросил птицу и птица, описав красивейшую окружность (трепыхание вверх и плавное скольжение с поворотом), снова села Ульшину на колено и сказала что-то на собственном языке.

- Красиво, - согласилась Полина, - ты это сам слепил?

- Нет, это пришло ко мне сверху. Я не могу ничего хорошего сделать сам. Все прекрасное спускается сверху. Наверное, с Шао Цы было то же самое. Художник - это тот, кто может взять что-то сверху и принести сюда, в нашу слишком простенькую темницу, где достаточно математики или математик для обьяснения всего.

- Ничего плохого в математике нет, - не согласилась Полина, - например вот это.

Она показала фонарик на батарейках.

- Где ты взяла?

- Один друг подарил.

- А еще, - сказал Ульшин, - у меня есть это

Он показал широкий зеленый лист.

- смотри, как он красив.

Да, - согласилась Полина.

На самом деле она считала, что лист безвкусно ярок.

- Тебе нравится?

- В общем, да. Это тоже на тебя снизошло?

- Ну ты же видишь, что это не из пластилина.

Когда выключили лампы и Ульшин крепко заснул (намаялся бедный, таская камни, вечно какие-то фантазии, не может жить как все люди), она взяла птицу, листок и фонарик и отправилась искать яму.

Ямы были в каждом отделении тюрьмы - одно из самых необходимых приспособлений. Часто кого-нибудь казнили или пытали, иногда происходили дуэли, множество самоубийств каждый год, немного реже - убийства, частые болезни, от которых нет лекарств, несчастные случаи, старики - всем этим людям требовалась яма, чтобы умереть. Кроме того, в ямы бросали все старое и ненужное: старую мебель, портретики изменивших любимых, просто мусор. Поэтому ям было очень много, примрено одна яма на десять-пятнадцать камер. Некоторые ямы были оккупированы обществом спиритов. Спириты вызывали духов, а духи рассказывали, каково им там, в ямах, живется. Иногда духи предсказывали будущее и часто угадывали потому что будущее всегда однообразно.

Она нашла яму в четвертой по счету камере. Пол в камере был неровным, некоторые камни шатались, казалось, что вот-вот провалишься - множество пней в этом секторе окончательно расшатали фундамент. Еще несколько таких и мы получим дыру в полу, а потом и стены рухнут. Ульшин и вправду преступник, если занимается этим. Нет, он не преступник, он сумасшедший он такое говорил сегодня - о том, что всякие штучки спускаются к нему с неба. А те, которые он делает сам, без помощи неба - те ненастоящие. Он сумасшедший. Но его можно вылечить. Например, покой, долгий отдых, никакого пластилина, никаких разговорв об этом и, конечно, успокоительное, успокоительное, успокоительное. Все будет хорошо, мой милый Ульшин. Кто же тебя спасет, если не я?