Илья Варшавский - Человек который видел антимир Страница 14

— Как связь, Юра? — спросил он.

— Ничего. Много помех.

Их голоса прерывались в наушниках моего шлема треском разрядов.

— Пишите, Юра, — сказал Арсеньев.

Он начал диктовать цифры, перемежающиеся короткими фразами: «жесткая составляющая», «градиент», «вектор».

— Перестаньте сопеть, Шеманский, — неожиданно сказал он, — вы что? Плохо себя чувствуете?

— Нет.

— Если вам трудно дышать, прибавьте кислорода.

Я повернул рычажок на груди. Сразу стало легче.

— Все? — спросил Максимов.

— Все. Сейчас я пройду в сектор А три. Оттуда, наверное, связи не будет. Вы, Шеманский, ожидайте меня здесь. Слышите, Юра? Шеманский остается в диспетчерской.

— Слышу.

Арсеньев пересек зал и шагнул в темный проем. Некоторое время я еще видел отблеск его фонаря на стенах уходящего вдаль коридора.

В шлеме опять раздался голос Максимова:

— Алексей Николаевич!

— Да.

— Хорошо бы попытаться там снять векторную диаграмму вторичного излучения.

— Попробую, если… — дальше я не расслышал. Мешал треск разрядов.

Прошло минут пять.

— Ну, как у вас дела, Шеманский, — спросила Беата.

— Стою, как соляной столб.

— Вот и умница! — В ее голосе мне почудилась насмешка.

Все это начинало меня бесить. Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы останавливаться на полпути и служить объектом иронии какой-то девчонки.

Я сделал несколько глубоких вдохов и отправился искать Арсеньева с твердым намерением объясниться здесь же начистоту.

Пройдя по коридору несколько сот шагов, я обнаружил, что он раздваивается.

— Алексей Николаевич! — позвал я.

Никакого ответа.

Не имело смысла гадать, в каком из коридоров он мог находиться. Я свернул налево.

В красном свете неоновой лампочки индикатора электростатического поля, горевшей на моем шлеме, многочисленные двери, обитые свинцовыми листами, отливали тусклым металлическим блеском. Я попробовал открыть одну из них, она оказалась запертой.

Я пошел дальше. Мария много рассказывала мне об установке, но я никогда не предполагал, что это такое грандиозное сооружение. Настоящий подземный город.

Неожиданно впереди мелькнул голубоватый свет.

— Алексей Николаевич! — снова позвал я.

Опять нет ответа, только треск разрядов.

Сначала мне показалось, что одна из дверей усеяна сотнями маленьких лампочек. Подойдя ближе, я понял, что это светлячки, о которых рассказывала Беата. Они сидели на свинцовой обивке двери среди странных наростов, напоминавших кактусы.

Я уже не мог тратить время на то, чтобы получше их разглядеть. Прошло более двадцати минут, как я расстался с Арсеньевым. Он уже мог вернуться. Легко представить себе его ярость, когда он увидит, что меня нет на месте.

Я прошел еще немного, и уже собирался повернуть назад, когда заметил яркое пятно света вдали.

Часть коридора в этом месте была разрушена, В большом проломе виднелось голубое небо. Впереди коридор был завален обломками бетона вперемешку со стальными конструкциями. Слева в стене зияло большое отверстие. Я заглянул туда. В огромном зале перед параболическим экраном стояла человеческая фигура.

«Арсеньев? Но почему он без скафандра?» — В его неподвижности было что-то зловещее.

Я пролез в проем и побежал к нему. Бешено колотилось сердце от бега. Я задыхался, перед глазами мелькали красные пятна. Смотровое стекло запотело от учащенного дыхания.

Я остановился, чтобы продуть шлем…

Это был не Арсеньев. Вполоборота ко мне, прижав левую руку к груди, стояла… Мария! Нет, не Мария, а ее статуя, отлитая с необычайным искусством из зеленоватого тусклого металла.

Я сделал несколько шагов вперед.

Очень медленно, как это бывает только во сне, она повернула голову и улыбнулась.

Дальше все потонуло в клочьях серого тумана, перешедшего в густой плотный мрак.

Мне очень трудно восстановить в памяти все, что было дальше.

Очевидно, я долго находился в бессознательном состоянии.

Когда я открыл глаза, то лежал на полу без шлема. Моя голова покоилась на гладких металлических коленях.

— Очнулся? — спросила Мария, кладя мне на лоб ледяную руку. — Мне пришлось снять с тебя шлем. Кончился кислород, и ты начал задыхаться.

«Теперь уже все равно», — подумал я.

— Я знала, что придешь.

— Что с тобой случилось? — спросил я.

— Не знаю. Я очень плохо помню тот день. В памяти осталась только вспышка света, а потом наступила вот эта странная скованность.

Она провела рукой по моим волосам.

— Ты мало изменился.

— Вот, только поседел, — сказал я.

— Как я рада, что ты здесь. Ведь мне почти никого не приходится видеть.

— Разве… у тебя кто-нибудь бывает?

— Один раз приходил какой-то парень с девушкой. Они были в таких же скафандрах, как ты. Я просила их забрать меня отсюда, но они сказали, что это пока невозможно. Я очень радиоактивна. Обещали потом что-нибудь сделать. Вот теперь я и тебя погубила. Ведь ты без шлема.

— Ах, теперь все равно, — сказал я.

— Милый!

Зеленая металлическая маска склонилась над моим лицом. Я в ужасе закрыл глаза, почувствовав прикосновение холодных твердых губ.

— Милый!

Острые, как бритвы, ногти вонзились мне в плечо.

Дальше терпеть эту пытку не было сил.

— Пусти!!!

Я открыл глаза. Склонившись надо мной, стояла Беата.

— Ну вот! Опять расплескал все, — сказала она, стараясь разжать ложкой мне губы.

— Беата?!

— Слава богу, узнали! — засмеялась она. — А ну, немедленно принять лекарство!

— Где я?

— На базе. Ну и задали же вы нам хлопот! Арсеньев с Юрой целый час вас разыскивали в этих катакомбах. Назад тащили на руках. Ваше счастье, что были в бессознательном состоянии. Дал бы вам Алексей Николаевич перцу!

— Где меня нашли?

— У статуи.

— Значит, это правда?!

— Что именно?

— То, что… статуя… живая.

— Глупости! С чего это вы взяли?

— Но… она… шевелилась.

— Игра расстроенного воображения. Наслушались моих рассказов о светляках, и вот почудилось нивесть что. Не зря Арсеньев не хотел вас туда пускать. А я — то, дура, еще за вас просила!

Я никак не мог собраться с мыслями.

— Откуда же эта статуя?

— В момент аварии ваша жена стояла перед параболическим экраном, на пути потока излучения. Очевидно, пройдя через нее, поток как-то изменил собственную структуру и выбил из поверхности экрана ее изображение, сконцентрировавшееся в фокусе параболоида. Впрочем, Юра вам расскажет об этом более подробно, я не сильна в физике.

— А что Арсеньев намерен с ней делать?

— Положить в свинцовый гроб и зарыть в землю. Она вся состоит из радиоактивных элементов. Люшин облучился, когда пытался ее исследовать.