Андрей Колганов - Повесть о потерпевшем кораблекрушение Страница 14

«Сколько же мне приготовить?»

«Э-э, не спеши. Тут тебе не битва, сплеча рубить не годится. Что деньги? Деньги им ни к чему. К их услугам вся императорская казна. Надо придумать что-нибудь такое… Изысканное!» — нашел нужное слово Ратам Ан. — «Женщины все-таки. Ну, с любимой наложницей попроще. Это обычная тупая девка, хоть и весьма смазливая. Ей довольно побрякушек, лишь бы золота да камней драгоценных побольше. А вот императрица — штучка потоньше…» — и начальник войска столичной области надолго призадумался. Из оцепенения его вывел голос Тенга:

«А императрица знает грамоту? Чтение, письмо, счет?»

«Что? Откуда мне знать?» — встрепенулся Ратам Ан. — «И зачем императрице счет?! Она же не сборщик налогов и не купец какой-нибудь!» — брякнул начальник войска, нисколько не задумавшись над тем, что разговаривает с сыном купца. — «Хотя… Постой! Может, ты и прав… Я слышал, она собирает папирусы с занимательными рассказами. Сама ли она читает, или держит при себе грамотную рабыню, я и вправду не знаю. Да это и не важно. Похоже, ты подстрелил птичку, не целясь! И как ты угадал?».

Тенг решил не искать у торговцев подходящий свиток, а сочинить занимательную историю сам. Он купил папирус, перо и чернила, и за несколько дней сочинил рассказ, записав его красивым разборчивым почерком. Там было все, что нужно женской душе: красивый принц, скрывающийся от козней двора в далеких странах среди караванщиков, прекрасная девушка из знатного, но обедневшего рода, схватки с разбойниками, похищения, разлука. Затем герой отбивает героиню у морских пиратов и спасает во время кораблекрушения. Маски, наконец, сброшены, злодеи наказаны, а принц воцаряется в своем государстве и, конечно же, женится на спасенной красавице.

Свиток был заключен в малиновый сафьяновый футляр с золотым тиснением, но Тенга терзало подспудное чувство неудовлетворенности. В конце концов эта неудовлетворенность оформилась в ясную мысль: как бы ни любила императрица занимательные истории, а женской душе будет маловато одного лишь папируса.

Побродив по огромному Алатскому рынку, Тенг убедился, что здесь нет недостатков в благовониях, но все они представлены эфирными маслами различных местных растений и пряностями. Точно также все спиртные напитки сводятся к виноградным и плодовым винам и пиву. И тогда Тенг отправился к стеклодувам.

Ему пришлось потратить немало времени и денег, чтобы до местных мастеров более или менее дошло, чего же от них добивается этот странный заказчик. И вот, всего лишь на третий день, после нескольких неудачных проб, Тенг получил в свое распоряжение примитивный перегонный аппарат. Подобрав режимы нагрева и охлаждения, всего за двое суток Тенгу удалось перегнать из виноградного вина изрядное количество довольно чистого винного спирта.

Следующие несколько дней Тенг посвятил приготовлению спиртовых вытяжек из местных цветов, благо, что летний сезон поставлял их в изобилии. Другим его делом было приготовление наливок из местных фруктов и ягод. Поскольку здесь еще не знали сахароварения, Тенгу пришлось заменить его просто осторожным выпариванием сладкого фруктового и ягодного сока.

Затем Тенг вновь отправился на базар, чтобы купить для изготовленных им подарков подходящие сосуды и ларцы. Он подобрал несколько схожих флаконов из цветного стекла восточного производства и четыре почти одинаковых небольших графина из прозрачного бесцветного стекла. Для ларцов мастера изготовили деревянные вставки, чтобы закрепить в них флаконы и графины. В довершение всего он составил письменное восхваление подносимых даров, подробно живописав их свойства и последствия применения.

И вот, футляр с папирусом, ларцы с ликерами и духами собственного его изготовления отправились к императрице. Через несколько дней Ратам Ан донес до Тенга отзыв императрицы, переданный через главного евнуха: «Если последующие дары этого юноши будут не хуже первых, то я желала бы видеть его поближе ко двору».

«Карьера тебе, парень, обеспечена» — похлопал Тенга по плечу Ратам Ан, передавая эти слова, — «но и немалое число завистников — тоже».

Еще через несколько дней Тенг получил, наконец, двухминутную аудиенцию у императора. Произнеся традиционные слова приветствия, изъявления благодарности и клятву не щадить жизни за императора, Тенг отправился в казначейство за жалованием для войска. Почти четыре тысячи человек поступало под его начало. Правда, не меньше тысячи из них числилось лишь на папирусных свитках.

Тенга поразил тот факт, что общая сумма подношений, которые пришлось раздать, дабы не сорвалось его назначение начальником войска в провинцию, почти равнялась тем деньгам, что он получил в казначействе. Запас золотых, привезенный им с собой, заметно уменьшился, но это не смущало Тенга. Гораздо важнее было то, что Хаттам лежал вдалеке от метрополии, на большой широкой равнине между горными хребтами, и был естественным образом отгорожен от остальной империи. Там можно было попробовать закрепиться и проводить самостоятельную политику.

Путешествие в Хаттам больше, чем что бы то ни было еще, убедило Тенга с необходимостью считаться с той истиной, что история здесь движется неспешными путями. Переход от Алата до Урма занял почти два месяца. Тенгу лестью и подкупом удалось добиться, чтобы ему дозволили взять с собой весь отряд, с которым он защищал императорское серебро. Конечно, путешествие морем было бы заметно более быстрым и менее утомительным. Но для этого пришлось бы нанять несколько кораблей. А Тенг резонно полагал, что в Хаттаме ему еще придется истратить немало денег.

Лучшая и кратчайшая дорога в Хаттам шла вдоль берега моря. Холмистая приморская местность была довольно густо заселена. Большие селения утопали в зелени садов, то и дело на склонах холмов рядами выстраивались виноградники с уже собранным урожаем. Небольшие рощи деревьев радовали глаз пестрой смесью зеленых, золотистых и темно-красных листьев.

К исходу полутора месяцев путешествия вдоль побережья области Алат, а затем провинции Дилор, по правую руку в туманной дали стала заметна зубчатая стена гор. С каждым днем путешествия горные вершины становились все ближе, и вот однажды горный хребет круто изогнулся к побережью, почти полностью преградив проход. От горных отрогов к берегу моря на три тысячи шагов протянулись высоченные стены из дикого камня, в утреннем тумане казавшиеся продолжением скал. Но, в отличие от скал, в стене зияли распахнутые ворота. Это был огромный портовый город Сегидо, размерами не уступавший Мериане. Невозможно было пройти в Хаттам дорогой вдоль побережья, миновав его ворота.