Рик Янси - Бесконечное море Страница 15

Грейс глядела только на него. Он смотрел на мишку Тедди на подушке. Он до подбородка укрыл одеялом Кэсси. Грейс укутала его.

«Ты выживешь», – сказал он Кэсси, и его слова были скорее молитвой, чем обещанием.

– Ты выживешь, – произнесла Грейс.

«Ты должна жить», – попросил он Кэсси.

– Я должен выжить, – прошептал он Грейс.

Она вскинула голову и посмотрела на него, в точности как ворона на дереве и та сова на подоконнике.

– Мы все должны выжить, – проговорила Грейс и медленно кивнула. – За этим мы сюда и отправились.

Она подалась вперед и тихонько поцеловала его в щеку. Теплое дыхание, холодные губы и слабый запах дыма от костра. Ее губы скользнули с его щеки к губам. Он отвернулся.

– Откуда ты узнал ее имя? – прошептала она ему на ухо. – Кассиопея. Как ты узнал Кассиопею?

– Нашел ее стоянку. Была совсем одна. Вела дневник…

– А, теперь понятно. И ты прочел о ее планах проникновения на базу.

– Да.

– Что ж, тогда это все объясняет. А она писала в своем дневнике, зачем ей понадобилась база?

– Ее брат… Его забрали из лагеря беженцев в Райт-Паттерсоне… Ей удалось сбежать…

– Поразительно. А потом она обошла нашу систему безопасности и уничтожила весь командный центр. Это даже не поразительно, а просто невероятно.

Грейс взяла сковородку и выплеснула остатки еды в кусты, а потом встала. Она возвышалась над ним – белокурый колосс шести футов ростом. Ее щеки раскраснелись – может, от холода, может, от поцелуя.

– Отдыхай, – сказала она. – Ты теперь более или менее готов к переходу. Вечером выдвигаемся.

– Куда мы пойдем? – спросил Эван Уокер.

– Ко мне на базу, – с улыбкой ответила она.

17

На закате Грейс потушила костер, закинула на плечо винтовку и рюкзак и подхватила с земли Эвана. Им предстояло одолеть шестнадцать миль до ее дома на окраине Эрбаны. Чтобы сократить время в пути, она решила идти по шоссе. На этой стадии игры риск был невелик: Грейс уже несколько недель не видела людей. Тех, кого она не убила, забрали в автобусы, или они попрятались, чтобы не замерзнуть до смерти. Это был переходный период. Еще год, может, два, от силы пять – и уже не надо будет выходить на охоту, потому что и дичи не останется.

Температура воздуха опускалась вместе с солнцем. Северный ветер гнал по небу цвета индиго рваные облака, играл челкой Грейс и подкидывал воротник ее куртки. Появились первые звезды, взошла луна, она освещала серебристую ленту шоссе, которая петляла между черными пятнами мертвых полей, пустыми стоянками и скорлупками давно брошенных домов.

Один раз Грейс сделала привал, чтобы попить и еще раз смазать ожоги Эвана.

– Что-то в тебе изменилось, – задумчиво сказала она. – Только не могу понять, что именно.

А сама в это время наносила мазь на тело Эвана.

– Мое пробуждение не прошло гладко, – сказал он. – Ты знаешь об этом.

Грейс тихо хмыкнула:

– Ты слишком много думаешь, Эван, и не умеешь достойно проигрывать.

Она снова завернула его в одеяло и провела длинными пальцами по его волосам. Потом заглянула ему в глаза и сказала:

– Ты что-то недоговариваешь.

Он промолчал.

– Я чувствую это, – произнесла Грейс. – В ту первую ночь, когда я вытащила тебя из-под обломков… было что-то… – Она не могла подобрать слова. – В тебе будто появилась потайная комната, которой раньше не было.

Эван слышал свой голос со стороны. Он звучал гулко, точно ветер в трубе.

– Никаких тайн нет.

Грейс рассмеялась:

– Тебя точно не надо было загружать, Эван Уокер. Ты слишком им сочувствуешь, чтобы быть одним из них. – Она прижалась щекой к его затылку. – Наша охота окончена, Эван.

18

Базой Грейс был старый одноэтажный дом на Шестьдесят восьмом шоссе. Деревянное каркасное сооружение располагалось точно в центре сектора в шесть квадратных миль, который за ней закрепили. Грейс заколотила разбитые окна и починила входные двери, а обстановка осталась прежней. Семейные фотографии на стенах никуда не делись. То, что нельзя было унести в руках, разбитая мебель, выдвинутые полки и еще тысячи разных вещей, которые мародеры посчитали бесполезными, были разбросаны по всем комнатам. Грейс не стала мучить себя уборкой, ведь с наступлением весны, после того как «схлынет» Пятая волна, она все равно уйдет из этого дома.

Грейс отнесла Эвана во вторую спальню в задней части дома. Это была детская. Ярко-голубые обои, раскиданные по полу игрушки, а под потолком – мобильная модель Солнечной системы. Грейс уложила его на одну из узких кроватей. На ее передней спинке какой-то ребенок нацарапал инициалы «К. М.».

Кевин? Кайл?

В маленькой комнате пахло чумой. Свет туда почти не проникал – Грейс и здесь заколотила разбитые окна, – но зрение у Эвана было острее, чем у обычных людей, так что он мог видеть темные пятна крови, которые были разбрызганы по ярко-голубым стенам, когда кто-то в этом доме бился в агонии.

Грейс вышла из комнаты и вернулась через несколько минут с новым пузырьком мази и бинтами. Она быстро, как будто ее ждало срочное дело, обработала его раны. Они не обмолвились ни словом, пока она снова не укрыла его одеялом.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Грейс. – Хочешь поесть? Или в туалет?

– Мне необходима одежда.

Она покачала головой:

– Плохая идея. На ожоги уйдет неделя. Две, может, три – на лодыжку.

«У меня нет трех недель. Три дня – и то слишком долго».

Он впервые подумал о том, что, возможно, ему придется нейтрализовать Грейс.

Она коснулась его щеки:

– Позови, если что-нибудь понадобится. Ногу не беспокой. Мне надо восполнить припасы, я тут гостей не ожидала.

– Ты надолго?

– На два часа, не дольше. Постарайся поспать.

– Мне нужно оружие.

– Эван, здесь на сотню миль вокруг – ни души. – Она улыбнулась. – А, поняла, ты волнуешься из-за диверсантов.

Он кивнул:

– Да, волнуюсь.

Грейс вложила ему в руку пистолет:

– Только меня не подстрели.

Он сжал рукоятку оружия:

– Не беспокойся.

– Я опережу.

Он снова кивнул:

– И это будет правильно.

Грейс задержалась в дверях:

– После взрыва базы мы потеряли все дроны.

– Я знаю.

– То есть мы оба вне сетки. Если с кем-то из нас что-нибудь случится… или с любым из нас…

– Разве сейчас это важно? Все почти кончено.

Она задумчиво кивнула:

– Как ты думаешь, мы будем по ним скучать?

– По людям?

Ему показалось, что она шутит. Никогда прежде он за ней такого не замечал, это было ей несвойственно.

– Не по тем, снаружи. – Грейс махнула рукой на стены дома. – А по тем, которые вот тут. – И она положила ладонь на грудь.

– Ты не можешь скучать по тому, чего не помнишь, – заметил он.

– О, я думаю, у меня останутся воспоминания, – сказала Грейс. – Она была счастливой маленькой девочкой.

– Ну, тогда скучать будет не о чем.

Грейс скрестила руки на груди. Она собиралась уходить, а теперь почему-то медлила. В чем дело?

– Я не все сохраню, – проговорила она, имея в виду воспоминания. – Только хорошие.

– Это меня и беспокоило с самого начала. Чем дольше мы притворялись людьми, тем больше походили на них.

Она очень долго молчала и удивленно смотрела на него. Ему стало не по себе.

– Кто притворялся людьми? – спросила она.

19

Эван подождал, пока не стихнут ее шаги. Ветер свистел в щелях между листами фанеры и рамами окон. Больше ничего слышно не было. Его слух, как и зрение, отличался исключительной остротой. Если бы Грейс сидела на крыльце и расчесывала волосы, он бы это услышал.

Сначала – пистолет. Эван вытащил обойму. Как он и подозревал, патронов в ней не было. Он сразу заметил, что пистолет слишком легкий. Изначально перед Эваном и ему подобными стояла задача не убивать выживших, а сеять среди них недоверие и вести их, точно скот на бойню, в такие места, как Райт-Паттерсон. Что случится, когда сеятели станут жнецами? Что посеешь, то и пожнешь. Эван с трудом сдержал истерический смех.

Он набрал в грудь побольше воздуха. То, что он собирался сделать, должно было причинить реальную боль. Эван сел. Комната закружилась перед ним. Он закрыл глаза. Нет. Так только хуже. Он открыл глаза и запретил себе ложиться обратно. Его тело росло и крепло для пробуждения. В этом была тайна сна про сову. Этот секрет охраняла защитная память, она не давала ему видеть, а значит, и запоминать. Ночью, пока он, Грейс и тысячи подобных им детей спали, им даровали способности. Сей дар они должны были использовать в будущем. Благодаря этому их тела превратились в великолепно отлаженное оружие. Дело в том, что разработчики вторжения понимали одну простую и в то же время парадоксальную истину: разум следует за телом.