Василий Головачёв - Русская фантастика 2014 Страница 15

Неизвестно, чем эта троица задела вандала, но тот рассвирепел всерьез и уже закатывал рукава, готовясь отправить римлян к праотцам. А значит — приедут вигилы, устроят допрос, поднимут записи камер наблюдения, увидят встречу Брана и Тарлы… Вот ведь как некстати, подумал Бран, ускоряя шаг. Принес их Цернунн на мою голову.

Расклад стал еще опаснее, Бран узнал девицу — это была Виринея, дочь сенатора Фортуната. Точно, без вигилов не обойдется, даже если вандал никого и не убьет.

— Эй, ты! — заорал Бран, переходя на бег. — Бык безрогий! А ну оставь молодых господ в покое!

Вандал изумленно повернулся к бегущему пикту.

— Что, выслужиться захотел, крысеныш синемордый?! — прорычал он.

Бран сунул руку за пазуху (пакет с объедками шлепнулся на асфальт) и выдернул кинжал — скин-оккл, единственный верный друг любого пикта.

— Я сказал — проваливай! — рявкнул Бран.

При виде холодной стали вандал поостыл. Одно дело — набить морду изнеженным римлянам, а другое — получить кинжал в брюхо от озверевшего пикта.

— Ну?! — продолжал напирать Бран.

Боевое безумие охватило его, но даже сквозь красную пелену и гул в ушах он отметил, как выехал с парковки пикап Тарлы.

— Щенок! — бросил вандал, ретируясь. — Римский выблядок!

Бран перевел дух и убрал кинжал в ножны.

— А я тебя знаю, — объявила Виринея, крохотного роста блондинка с кукольным личиком. — Ты — сын нашего садовника. Да?

— Юная госпожа. — Пикт согнулся в поклоне, чтобы скрыть торжествующую усмешку.

— Проводи меня домой! — велела Виринея капризным тоном. — А вы, братья Гортензии, можете проваливать. Ни на какую оргию я с вами не пойду. Потому что вы — трусы и не муж-чи-ны, — по слогам выговорила она.

Братья Гортензии не выказали особого расстройства, утешившись в объятиях друг друга. А Виринея — да она же пьяна в стельку, запоздало сообразил Бран — повисла у него на шее и прошептала:

— Отведи меня домой, мой смелый пикт!

Следовало вернуться на кухню, предупредить начальство о незапланированной отлучке, отпроситься под надуманным предлогом — но на кухне был жар и смрад горелого жира, а тут — стылый ночной воздух, звезды в прорехах облаков и мягкое женское тело.

— Они же пе-де-рас-ты, — бормотала Виринея. Язык у нее заплетался, как и ноги, и Бран все время поддерживал ее за талию. — Долбят друг друга в жопу. Пидоры. И трусы. Даже драться не умеют. Плебейское, видите ли, занятие! А мне нужен муж-чи-на. Настоящий. Смелый. Воин. А то выдадут меня замуж за старого вояку-пердуна — и все. Кончилась юность Виринеи. Буду всю жизнь сидеть у очага и рожать маленьких три-бун-чи-ков.

Что она плетет, думал Бран, ощущая сквозь тонкий шелк туники горячий и упругий бок. Каких еще трибунчиков?..

— А ты смелый. И сильный. И… ой! — Виринея поскользнулась, и Бран едва успел подхватить девушку. Изящная римлянка почти ничего не весила, и пикт одной рукой приподнял ее и перенес через лужу.

А когда собрался поставить обратно на землю, Виринея обхватила его обеими руками за шею и обвила ногами талию, повиснув на Бране, как обезьянка.

— Люби меня, — выдохнула она. — Люби меня, мой сильный пикт!

Это было глупостью. Смертельно опасной глупостью. Но влажные губы Виринеи приблизились к лицу семнадцатилетнего Брана, дыхание ее пахло вином и пряностями, и пикт забыл о разуме.

Он поцеловал Виринею и потащил ее в ближайшую подворотню.

— Ваш будущий тесть в чем-то прав, — с наслаждением прокряхтел Приск, когда смуглая сарматка начала разминать мускулы на его спине. От постоянного ношения бронежилета центурион — как и все легионеры — страдал болями в пояснице. — Талантами варваров Рим крепнет. Взять хотя бы эту девку. Черта с два римлянка будет так стараться. Ляжет, корова, ноги раздвинет и постанывает. А эта… ух… откуда только силища у дикарок?

Сарматка, не поняв ни слова из монолога Приска, белозубо захохотала и еще крепче впилась пальцами в каменные мускулы легионера. Тот застонал и предпринял безуспешную попытку выползти из-под сарматки. Тщетно: девица сжимала его лежащее на массажном столе тело обнаженными ляжками, будто коня в родных степях.

— Ну-ну, — промычал Кассий, блаженно закрыв глаза. Он сидел в плетеном кресле, прикрыв бедра полотенцем, а миниатюрная фракийка разминала ему икры, постепенно поднимаясь все выше и выше. — Я по дороге в термы собирался перекусить. Оказывается, в Риме нынче проще купить кельтский хаггис, чем пиццу или моретум!

— Ну и что? — хмыкнул Приск. — Хаггис — штука сытная. И вообще, трибун, у кельтов он всегда свежий и горячий. А пиццу наши братья-квириты могут и в микроволновке разогреть. И вино варвары не разбавляют. Помните, на Виа Таранто лузитанский подвальчик — пока сам хозяин наливал, с одной бутылки упиться можно было. А как наняли римского сопляка — мигом водицы плеснул, гаденыш. Ой, хорошо-то как… — простонал он, когда сарматка приступила к его ягодицам.

Фракийка тем временем откупорила флакончик с ароматическим маслом и начала втирать в бедра Кассия.

— А, — махнул рукой трибун, — разве в вине дело? У нас в легионе каждый второй верит в Митру, каждый пятый — в Юпитера и старых богов, а новобранцы и вовсе почитают кто Аримана, а кто Цернунна. Жрецов на них не напасешься. Скоро друидов будем в обозе таскать! Поэтому и воюем мы… так, как воюем. Каждый за своего бога. Каждый за свой Рим. Распад и гниение, вот как это называется.

— Угу, — согласился Приск, переворачиваясь на спину. — А также моральное разложение и упадок нравственности. Да что тут говорить о простых легионерах, если сам трибун, образец для подражания, накануне помолвки отправляется в бордель мадам Алевтины…

— Пошел ты, — беззлобно ругнулся Кассий. Ладошки фракийки нырнули под полотенце, и трибун потянулся за пачкой презервативов. — Рим загибается. Даже гондоны разучились делать. Гуннские покупаем, «сделано в Паннонии». Начнется война с гуннами — все помрем от сифилиса…

— Думаете, все-таки начнется? — спросил Приск.

— Третья танковая армия гуннов уже в Далмации, в одном дневном переходе от Рима… А император подписал с Аттилой Восьмым договор о расширении культурного обмена… Теперь студентов-гуннов ждут университеты Рима и Милана… В обмен на доступ к нефтяным полям Дакии… Но мне… если честно… плевать… Я… свое… отслужил… Буду… выращивать… виноград… на вилле… и сыновей… В глухой провинции… у моря… К черту… все… Уф-ф-ф!.. Хорошо-то как…

Кассий оттолкнул скользкую от пота фракийку, отвалился на спинку кресла и хлебнул охлажденного вина.