Сергей Герасимов - Сострадание к врагу Страница 15

Она пристегнула ремень и запустила автопилот. Шлюпка отплыла от шестьдесят восьмой на положенные два километра и остановилась, для подключения к струне. В этот момент Рита снова выключила автопилот. Она вспомнила, что забыла попрощаться с Пашей, и подумала, что тот может обидеться. Одна мысль об этом могла бы испортить всю ее поездку. Рита чувствовала себя спокойной, только когда всем было хорошо. Поэтому она остановилась и достала телефон.

– Родной, это я, твоя рыбка, – она чмокнула телефон, – ты будешь без меня скучать?

Телефон вел себя как-то странно. Рита сказала еще несколько фраз, прежде чем поняла, что говорит с пустотой. Связи не было.

Она понажимала кнопочки, которых было много, но все непонятные, телефон был жив и мигал огоньками, он всего лишь молчал, не издавая даже привычных гудков.

– Сломался, – сказала Рита, – как всегда. Не нужно было швырять его в стену. Сегодня куплю новый.

Она бросила телефон на пол и придавила его ногой. Телефон хрустнул, как большое противное насекомое. Будет знать, подумала Рита.

В этот момент она увидела нечто странное. Наружные экраны шлюпки давали хороший круговой обзор, поэтому корабль чужих, атакующий станцию, был прекрасно виден. Внутри голубого купола шестьдесят восьмой происходило что-то страшное. Рита замерла, не понимая, что происходит. Затем включила оптику, и картинка приблизилась, заняв весь экран. Рита зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Через минуту до нее дошло, что надо удирать.

Она включила автопилот, шлюпка дернулась, но не сдвинулась с места. Потом она поняла, что она нажала на кнопку дважды, Она стала колотить по кнопке, а потом и по всем остальным. Наконец, прибор заработал. Шлюпка подключилась к струне и мгновенно исчезла в могильной черноте облака. Через час она будет на шестьдесят седьмой, а потом, не останавливаясь, сразу же направится к шестьдесят третьей. Но далеко ей все равно не уйти.

Когда с людьми было покончено, Бойд сам спустился на шестьдесят восьмую. В большом зале был полный разгром. Он зашел в кабинет начальника. Здесь уже все убрали, и лишь пятна крови на стенах и на полу напоминали о том, что произошло здесь совсем недавно. Один из людей оставался до сих пор жив. Это был тот, кто попытался спрятаться под колпаком защитного поля. Это спасло его от металлических мошек, но, конечно, не могло спасти от Бойда.

Человека ввели в комнату.

– Ты, кажется, хотел спрятаться от меня? – спросил Бойд. – Ты посмел думать, что от меня можно спрятаться? Я накажу тебя за эту дерзость.

– Никогда не думал, что Беспалый решит устроить такую мясорубку, – сказал Гурвиц. – Он всегда был человеком аккуратным. Я ждал, что он пришлет одного профессионала, а не десять бородатых громил. Где он нашел вас таких? И какого черта было убивать столько невинных людей, если вам нужен только я? Зачем вся эта бойня, идиоты? Когда уже вы научитесь работать?

– Только ты? – удивился Бойд. – Ты считаешь, что ты можешь быть нужен мне?

– Слушай сюда, – сказал Гурвиц. – Я тебя куплю. Ты мне подходишь. Сколько Беспалый тебе заплатил, чтобы ты меня убрал? Двести тысяч? Триста тысяч? Полмиллиона? Больше он бы за меня не дал, я его знаю, он жлоб. Я дам тебе миллион. Я тебя нанимаю. Миллион вкусно пахнет, правда?

– Я не знаю никакого Беспалого, – сказал Бойд. – Ты принимаешь меня за человека с Земли. Я никогда не был на этой планете.

– То есть, ты прилетел сюда не за моей смертью?

– Я не оставляю в живых тех, кто видел меня, – сказал Бойд.

– Это ерунда, – сказал Гурвиц, – лишний миллион никому не помешает. Ради лишнего миллиона можно поступиться принципом, даже таким полезным принципом.

– Это не принцип, это древний закон, обязательный для всех воинов Аштарры, – размеренно и почти торжественно сказал Бойд.

В этот момент Гурвиц понял. Его зрачки расширились, а лицо словно окаменело. Он сильно побледнел, задергалась жилка у правого глаза. На лбу выступили капли пота. Гурвиц увидел свою смерть. Он помолчал немного, а затем плюнул Бойду под ноги.

– За это я повешу тебя на твоем собственном языке, человек, – сказал Бойд.

Гурвиц плюнул еще раз и рассмеялся.

– Воин Аштарры! – сказал он, – от тебя воняет, волосатая ты скотина! Вся твоя Аштарра не стоит волоска в заднице грязной обезьяны!

– Не говори этого, – тихо и медленно сказал Бойд. – Аштарра – лучшее, что было в этой вселенной. Ее можно только любить. Ею можно только восхищаться. Аштарра божественна, она великолепна. Этого нельзя не понимать.

– А я плюю на нее!

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты посмел обидеть меня, и ты заплатишь за это, но не смей так говорить об Аштарре.

– А я смею. Вся Аштарра дерьмо, если у нее такой воин, как ты.

Бойд подошел ближе, он сжал кулаки. Но это не произвело должного впечатления. В этот раз Гурвиц плюнул ему прямо в лицо; плевок повис на черной бороде. Бойд поднял руку и сломал человеку шею. Потом отшвырнул тело в сторону. Этот человек был очень умен. Он сумел провести самого Бойда, он сумел умереть так просто. Это вывело Бойда из себя. Он ударил кулаком по столу, и стол рассыпался. Бойд начал крушить все, что оставалось в комнате. Он вырвал трубу, идущую вдоль стены, и из отверстия вырвался раскаленный пар. Пар ожег ему руку, но это только сильнее разозлило Бойда. Он ударил трубой в стену и провалил тонкую перегородку. Он бушевал еще несколько минут, ломая все, выкрикивая древние мантры гнева. И, наконец, гнев его утих.

Другой бородатый гигант вошел в комнату, точнее, в то, что от нее осталось.

– Принеси мне зеркало! – приказал Бойд.

Он приставил зеркало к стене и долго смотрел на свое отражение. И только потом вытер плевок с бороды, посмотрел на свою руку и вытер ее о собственный живот.

– Что с вами?

– Ничего. Он посмел плохо отозваться об Аштарре. Как он мог это сказать?

– Он был безумен.

– Возможно. Но он сказал, что Аштарра плоха, потому что у нее плохой воин. Он имел в виду меня. Почему он сказал, что я плохой воин? Что со мной не так? – спросил Бойд.

– Он просто хотел быстрой смерти.

– Да, – согласился Бойд. – Но этот человек сумел меня обидеть.

Бойд закатил рукав на левой руке. Рука была не просто обожжена паром: обе кости предплечья оказались сломанными и торчали, оттопыривая кожу.

– Линис, – обратился Бойд к одному из своих помощников. – Что с человеком? Уже умер?

– Шея сломана, но сердце еще бьется. Он без сознания.

– Жаль. Путь его бросят к зеленому Солту, эта зверушка давно ничего не ела. Посмотри на мою руку. Как ты думаешь, это можно вправить? Или лучше отрезать сразу?

– Можно попробовать, но по-моему, мышца вошла между осколками.