Антон Первушин - Охота на Герострата Страница 15

Назло гипотетическим прапорщикам он в совершенстве владел любым видом стрелкового оружия, знал тактико-технические характеристики современных вооружений и с закрытыми глазами в любое время дня и ночи был способен разобрать, смазать и снова собрать автомат Калашникова, или, скажем, пистолет-пулемет Стечкина.

Еще он умел стрелять. И стрелять без промаха. Майор в отставке Трофимов, преподаватель начальной военной подготовки в школе, где всего три года назад учился Заварзин, премного удивился бы, узнай он по случаю, что самый его недалекий в вопросах вышеупомянутой дисциплины ученик, который и толком-то не мог разобраться, где у АКМа приклад, а где ствол, умеет теперь с расстояния в пятьдесят метров вгонять пулю в пулю сколь угодно долго, лишь бы хватало патронов. Скорее всего, майор бы просто не поверил.

Назло гипотетическим девушкам Заварзин не имел комплексов, не страдал ни от излишней мягкотелости, ни от рыхлой впечатлительности. Под скромной внешностью сутулого страхового агента был надежно укрыт стальной стержень уверенного превосходства, небрежной отточености мыслей и чувств. Все кумиры для нежного девичьего возраста, все эти лощеные супермены: Ален Делон, Ван Дамм, Чак Норрис умели делать все то, что делали, лишь на белом плоском экране. Он умел все это делать в реальности. Он был способен в одну секунду расправиться с десятком врагов; он умел уходить от погони и отстреливаться в темном переулке; он являлся великим мастером шпионажа и совершенным ликвидатором. Но (еще одно несомненное достоинство) не применял свои способности без необходимости, он умел сдерживаться.

Конечно, когда-то Заварзин вполне отвечал своему облику. Он действительно комплексовал, дико завидовал тем из своих одноклассников, что умели непринужденно пригласить девушку в кино или на танцы, а потом… все такое прочее. Он даже плакал по ночам, уткнувшись носом в подушку, от бессилия переломить самого себя, свою робость. Все это продолжалось долго, и он не видел для себя никакого выхода из тупика до тех пор, пока не повстречал на своем пути Герострата.

Точнее, нет, Заварзин не знал этого имени нового и переменившего всю его жизнь знакомца. «Называй меня просто Николаем,» — сказал Герострат, пожимая ему руку. Теперь-то Заварзин относился к нему со сдержанным презрением: вербовщик, курьер — низшая каста, но тогда этот человек произвел на него впечатление. За ним чувствовалась несгибаемая воля, за ним чувствовалась сила, способная покорить миллионы серых сограждан.

Герострат не стал рассказывать Заварзину о Своре, он был нужен ему совсем для других целей. Он рассказал Заварзину об Ассамблее Русских Патриотов.

«Страна умирает, — говорил Герострат, глядя в лицо Евгению проникновенным взглядом умных, чуть навыкате глаз. — Нация вырождается.»

Заварзин был согласен. Страна действительно гибла, а нация вырождалась.

«В эти трудные годы, — говорил Герострат, — все русские люди, как один человек, должны встать на защиту нашего славного Отечества.»

Заварзин снова был согласен. Действительно, почему бы не встать?

«Для того, чтобы объединить русских людей, — говорил Герострат, — существуем мы, Ассамблея Патриотов. Наша цель — спасти Родину!»

Заварзин кивнул, давая понять собеседнику, что всем сердцем сочувствует движению за спасение Родины.

«К сожалению, — говорил Герострат, — сегодня мы вынуждены скрывать свои намерения, само свое существование от народа: у нас слишком много врагов, и они занимают высокое положение в правительстве. Но еще больше у нас друзей, и когда-нибудь наш подвиг, наше верное служение интересам Родины станут общенародным достоянием. И все мы будем вознаграждены по заслугам.»

Заварзин снова кивнул, давая понять собеседнику, что считает такой исход справедливым.

«Если ты присоединишься к нам, — говорил Герострат, — тебе придется вести двойную жизнь. За тобой будут охотится: КГБ, МВД, ГРУ. Тебе придется стрелять, тебе придется убивать, тебе придется беспрекословно подчиняться приказам Ассамблеи. И все это без видимой отдачи сегодня. Золотых гор я тебе не обещаю: это будет неправдой. Но в случае, если мы победим, все воздастся сторицей, и ты будешь знаменит и богат.»

Заварзин согласился стать тайным агентом Ассамблеи Русских Патриотов. Что-то в глубине души заставляло его верить новому знакомому по имени Николай. К тому же предлагаемая Геростратом жизнь давно являлась предметом потаенных мечтаний Евгения. Быть агентом какой-нибудь могущественной Ассамблеи, быть выше всех этих окружающих серых обывателей — очень характерное желание для любого с детства закомплексованного полуинтеллигента вне зависимости от возраста и занимаемой должности.

У Заварзина не было причин отказаться. И он стал тайным агентом под кодовым именем Альфа.

В подвальном, но прекрасно оборудованном тире он научился стрелять из любого вида оружия, научился обслуживать это оружие, разбираться в особенностях и принципиальных различиях. Всего за неделю. И сам удивился тому, с какой легкостью ему давалась ранее недоступная наука. Он, конечно, не знал, даже не догадывался, что помогли этому не какие-то там врожденные способности, а программа психокодирования специальных навыков, умело примененная Геростратом. Он не знал этого, и гордился собой. Оказывается, он действительно может быть полезен Ассамблее.

Потом его учили ремеслу профессионального разведчика: конспирации, тайнописи, умению уходить от преследования и путать следы. Он все схватывал на лету. Он знал, что когда-нибудь все это ему пригодится. И он не ошибался. Ему действительно все это пригодилось.

В мае девяносто четвертого Герострат (к тому времени этот человек утратил уже в глазах Заварзина хоть какой-то авторитет: вербовщик, курьер) именем Ассамблеи приказал совершить первую акцию. Необходимо было убрать «одного ментовского подонка». Заварзин обрадовался: наконец-то НАСТОЯЩЕЕ дело. Но радостные эмоции свои Герострату не выказал: научился быть гордым.

Акция прошла без сучка, без задоринки. В последний момент, правда, Герострат испортил основное удовольствие, заменив приказ убить подонка на более мягкий: тяжело ранить. Заварзин не стал выяснять, исходило ли решение оставить цель в списке живых от Ассамблеи, или лично от Герострата, но определенного рода недоумение испытал.

Еще большее недоумение и даже раздражение (так как передал его Герострат не напрямую, а по телефону) у Заварзина вызвало второе поручение: отнести какому-то Орлову радиотелефон. Сам бы мог сбегать, думал Евгений, отправляясь по указанному адресу. Не велика фигура.