Чарльз Стросс - Акселерандо Страница 16

Сейчас холл полон людьми. Жутковатые псевдо-насекомые зловеще жужжат у сверкающих пустых весов для мяса, и не боятся быть сраженными их электрошокером. Над полками для продуктов развернулся трехмерный ночной кошмар – причудливое, дерганое изображение в синтетических цветах радаров, которое подается прямиком на установленные там мониторы. Прилавок с товарами женской гигиены в ассортименте откачен назад, и на освободившемся месте, натягивая пластиковое покрывало, красуется гигантский тампон пяти метров в длину и шестидесяти сантиметров в ширину — ракета-носитель для запусков микроспутников. За ней мерцает конференц-дисплей, который спонсоры шоу впихнули туда, очевидно, чтобы завлекать таланты инженеров-гиков, настоящих и будущих.

Очки Манфреда включают увеличение и наводятся на один особенно цепляющий взгляд триплан Фоккера, который несется сквозь толпу на уровне лиц. Манфред собирает видео-поток, и отправляет его в режиме реального времени на один из своих сайтов. Фоккер в тугой полу-петле с переворотом через крыло взмывает под потолок ,к запыленным трубам пневматической доставки, и садится на хвост F-104G.. Птицы войны мчатся в высоте в замысловатом танце воздушной игры в салочки. Манфред так увлекается наблюдением за ними, что чуть не спотыкается о толстую белую трубу готового хоть сейчас восстать орбитального ускорителя.

«Эй, Манфред! Осторожней, силь ву пле!»

Он удаляет самолеты и оглядывается. «Я знаю Вас?» - вежливо спрашивает он, вздрагивая, потому что уже вспомнил.

«Амстердам, три года назад». Женщина в двубортном костюме поднимает бровь. Агент-социальный секретарь шепчет о ней Манфреду на ухо.

«Аннетт из отдела маркетинга Арианспейс?» Она кивает, и он фокусирует свой взгляд на ней. Одета все в том же ретро-стиле, который так смутил его при первой встрече — ни дать, ни взять, сотрудник секретной службы эпохи Кеннеди. Выбеленная короткая стрижка, будто сердитый ежик-альбинос, бледно-синие контактные линзы, черный галстук, узкие отвороты. Только цвет ее кожи напоминает о ее берберском происхождении. Те же неусыпные сережки- камеры. При виде его реакции поднятая бровь сменяется улыбкой одним уголком рта. «Вспомнил. То кафе в Амстердаме. Что принесло тебя сюда?»

«Как, что?...» Она одним жестом обводит весь салон. «Это шоу талантов, конечно же». Элегантное пожатие плечами, взмах руки в сторону орбитального тампона. «Здесь огромный потенциал! Мы нанимаем новых работников в этом году, и если мы хотим снова занять место на рынке запусков, мы должны брать только самых лучших. Энтузиастов, а не плывущих по течению, инженеров, способных потягаться с конкурентами из Сингапура».

Манфред наконец замечает неприметный логотип корпорации на боку ускорителя. «Вы доверили изготовление самого носителя сторонним сборщикам?»[74].

Аннетт натягивает мину и принимается объяснять с вымученной повседневностью. «Космические отели демонстрируют рост прибыльности в последнее десятилетие. А важных шишек ведь не должны беспокоить проблемы ракетостроения, верно? Все то, что быстро летает и может взорваться, должно быть списано, говорят они. Диверсифицируйтесь, говорят они. А не то... » Она очень по-французски пожимает плечами. Манфред кивает; ее камеры в постоянном тесте на профпригодность записывают все происходящее.

«Рад видеть, что Европа снова присоединяется к бизнесу запусков» - говорит он серьезно. «Это будет очень важно, когда бизнес конформационно воспроизводящихся наносистем раскрутится. Место в этом рынке - серьезный стратегический актив для любой компании в сфере, даже если пока это — цепь орбитальных отелей». Особенно теперь, когда они доконали НАСА и в лунной гонке остались только Китай и Индия, думает он невесело.

Ее смех подобен перезвону стеклянных колокольчиков. «А ты сам, мон шер? Что привело тебя в Конфедерацию? У тебя, должно быть, сделка на уме».

«Ну...» Время Манфреда пожимать плечами. «Я надеялся, что встречу агента ЦРУ[75], но кажется, сегодня их здесь нет никого».

«Это неудивительно» - говорит Аннетт с досадой. «В ЦРУ считают, что космическая индустрия мертва. Дурачье!» С минуту она продолжает проходиться по всем недосмотрам Центрального разведывательного управления с оживлением и с истинно парижской грубостью. «Они скурвились не хуже АР и Рейтерс с тех пор, как стали публичными» - добавляет она. «Сколько сетевых информационных агентств, не перечесть, а все жмотятся! Не понимают в ЦРУ, что за хорошие новости надо платить по рыночным ценам, если они хотят, чтобы фрилэнсеры-внештатники не пошли по миру. Да над ними смеяться можно. Им так легко скармливать дезинформацию – прямо как Отделу Специального Планирования». Она потирает пальцами в воздухе, изображая пачку банкнот. В этот момент, будто послужив восклицательным знаком к ее пассажам, над ее головой пикирует удивительно прыткий орнитоптер, взмывает обратно и уносится в направлении дисплея в отделе наливок, сделав двойное сальто.

К ним протискивается иранская женщина в кожаном мини-платье с глубоким вырезом на спине и в почти прозрачном шарфе, и требует рассказать, во сколько обойдется покупка микроускорителя. Попытки Аннетт отослать ее на сайт изготовителя ее не удовлетворяют, и к тому моменту, как показывается ее бойфренд, ретивый юный пилот воздушных сил, и наконец уводит ее, Аннетт уже выглядит заметно потерянной. «Туристы» - бормочет она. Потом замечает Манфреда, который уставился куда-то в пустоту, перебирая пальцами невидимую клавиатуру в воздухе. «Манфред?»

«Эм... Что?»

«Я торчала в этом зале шесть часов кряду, и мои ноги сейчас отвалятся». Аннетт берет его под левую руку и очень демонстративно снимает сережки, отключая камеры на них. «Если я скажу, что могу вместо тебя написать в службу новостей ЦРУ, ты ведь сводишь меня в ресторан, и накормишь обедом? И ты скажешь мне все то, о чем хочешь сказать?»

***

Добро пожаловать во вторую декаду двадцать первого столетия - второе десятилетие периода человеческой истории, в котором окружающая среда стала подавать признаки достаточной разумности, чтобы удовлетворять потребностям живущих в ней людей.

Мировые новости этого вечера, определенно, подавляют. В Майне диверсионные группы, связывающие себя с движением “Родители за Традиционных Детей”, объявили о логических бомбах, которые были заложены в сканеры генома в родильных домах и заставляли их случайным образом выдавать ложные обнаружения при обследованиях на наследственные заболевания. Выявленный ущерб составил шесть нелегальных абортов и четырнадцать судебных исков.