Артур Дойл - Затерянный мир (сборник) Страница 17

— Какой вздор!

— Этого не может быть!

— Где доказательства?

— Откуда это известно вам?

— Откуда мне известно? Мне известно потому, что я сам побывал в окрестностях тех мест, где они обитают, и некоторых из них видел своими глазами.

Аплодисменты, рев возмущения, одинокий возглас:

— Лжец!

— Я — лжец?

Единодушное согласие в публике.

— Кажется, кто-то назвал меня лжецом? Не соблаговолит ли это сделавший господин встать, чтобы я его увидел?

Чей-то голос:

— Он — здесь, сэр.

И над головами небольшого скопления молодых людей взметнулось поднятое на руках тело тщедушного человека в очках. Он отчаянно отбивался, стремясь свалиться на пол.

— Вы себе позволили назвать меня лжецом?

— Нет, сэр, нет! — испуганно завизжал обвиняемый и, ловко извернувшись, исчез в ногах толпы, как чертик — в табакерке.

— Если кто-нибудь из присутствующих осмелиться выразить вслух сомнение в моей честности, я буду рад поговорить с ним с глазу на глаз после окончания собрания.

— Лжец!

— Кто это сказал?

И опять щуплый очкарик возник на руках у студентов. Его раскачивали с дурашливо-восторженным подобострастием, как чествуемого юбиляра, а он нелепо дрыгал руками и ногами.

— Я, ведь, могу спуститься с эстрады!

Крики:

— Валяй, дружище, спускайся! Нам тебя здесь, ох, как не хватает!

Тихоголосый председатель беспомощно жестикулировал, как дирижер оркестра, музыканты которого взбунтовались и вместо стоявшего на пюпитрах свадебного марша Мендельсона, вдруг заиграли польку-бабочку Иогана Штрауса младшего. Профессор стоял перед толпой с пылающим гневом лицом. Ноздри его раздувались, — даже борода, казалось, растопырилась, как иглы у дикобраза:

— Чего можно ждать от вас? Любое подлинное открытие в науке всегда встречало в толпе дремучее недоверие. Вы способны лишь обливать грязью людей, рискующих жизнью ради того, чтобы вывести человечество на новые пути в познании мира. Вы преследуете пророков. Так было с Галилеем, с Дарвином и теперь вот происходит со мной!..

Голос профессора тонет в продолжительном шуме.

Все это я смог лишь кратко законспектировать, так как от волнения перестал справляться со стенографическими иероглифами. Мои блокнотные заметки дают лишь приближенное представление о великом хаосе, воцарившемся в зале Института Зоологии к концу заседания. Беспорядок достиг такого градуса, что многие дамы поспешно выбегали из зала. Пожилых господ тоже захватил воинственный студенческий азарт. Я видел, как седобородые господа вскакивали и потрясали кулаками и тростями в адрес упрямого профессора. Широкая аудитория шипела и свистела, как кипящий котел. Профессор сделал несколько шагов к авансцене и властно поднял над толпой руки. В его движениях сейчас была такая уверенность, такой мощный волевой порыв, что общий ор как-то сам по себе стих.

— Я вас не задержу, господа, — сказал он. — Как бы там ни было, в жизни человека, как и в фундаментальной науке, истина — важнее всего. Истина всегда остается истиной, как бы ни злопыхали отдельные не очень умные молодые люди и их не более благополучные в этом отношении старшие наставники. Я заявил, что открыл в науке новую страницу. Вы с этим не согласны. Вам нужны доказательства? В таком случае, что мешает вам провести расследование, чтобы проверить мои заявления? Изберите из своего контингента одного, или нескольких человек, которым вы доверяете, и которые согласятся от вашего имени проверить принесенные мной сведения.

Поднялся господин Саммерли, пожилой профессор, заведующий кафедрой сравнительной анатомии, высокий, сухой желчный тип с аскетичной внешностью теолога.

— Я хотел бы спросить у господина Челленджера, — сказал он, — являются ли так называемые открытия, о которых идет речь, результатом поездки в верховья Амазонки, произведенные им два года назад?

— Разумеется, именно так, — ответил Челленджер.

— Тогда хотелось бы, чтобы господин Челленджер объяснил, как могло случиться так, что господа Уолас и Бейтс и ряд других уважаемых ученых, исследовавшие эти места еще раньше господина Челленджера, не пришли к аналогичным результатам?

— Видимо уважаемый коллега Саммерли, — ответил Челленджер, — по каким-то причинам спутал Амазонку с Темзой. Амазонка намного больше Темзы. Думаю, что господину Саммерли будет небезынтересно узнать, что бассейн Амазонки вместе с Ориноко (рекой, с которой она соединена протоками), составляет около пятидесяти тысяч квадратных миль, и что на такой обширной площади вполне может произойти так, что открытия одного исследователя не совпадут с результатами, полученными другими.

Озарив лицо уксусной улыбкой, Саммерли заметил:

— Я полагаю, что в данном случае значение имеет не сравнительные размеры бассейнов английской и американской рек, а тот факт, что любые сведения, касающиеся Темзы, можно без труда проверить, тогда как аналогичную проверку в отношении Амазонки провести несравненно сложнее. Я был бы очень обязан господину Челленджеру, если бы он любезно согласился сообщить мне точные координаты местности, где, по его словам, можно встретить ныне здравствующих доисторических животных.

— До настоящего времени, — сказал Челленджер, — у меня были веские причины воздерживаться от сообщения точного местонахождения упомянутого ареала. Но сейчас с определенными оговорками я согласен предоставить необходимые ориентиры к сведению комиссии, которую вы изберете. Может быть, уважаемый господин Саммерли войдет в эту комиссию и, возглавив экспедицию, лично проверит мои утверждения.

Саммерли : — Да, я согласен.

Дружные аплодисменты.

Челленджер : — В таком случае обещаю вам предоставить точные указатели, по которым вы найдете дорогу. В то же время полагаю, что, коль скоро господин Саммерли намерен проверять меня, то совершенно справедливо, если в составе экспедиции окажется человек, который будет проверять его самого. Не имею не предупредить о том, что ваше предприятие будет сопровождаться разного рода трудностями и опасностями. А потому придется бросить клич: «Есть среди вас добровольцы?»

Вот так в одно мгновение порой круто изменяется жизнь человека. Разве мог я, входя в актовый зал для ученых советов Института Зоологии, предположить, что в конце вечера под впечатлением услышанного настолько ошалею, что завербуюсь в экспедицию, отправляющуюся на край света в непроходимые джунгли Южной Америки? Что меня там ждало? Честно говоря, даже думать было страшновато. Но разве не о том говорила мне накануне Глэдис? Да, именно такое, полное опасных приключений путешествие, может меня прославить и таким образом проложить мне путь к сердцу возлюбленной? Вскочив со стула я закричал, предлагая свою кандидатуру. Слова вырвались у меня сами собой. Сидевший рядом Генри Тарп тщетно пытался меня усадить дергая за фалы пиджака. Я слышал, как он шипел: