Александр Вяземка - Товарищ Кот, английский жмот и человек-патефон, или Добро пожаловать в Велкомбританию Страница 18

Судя по его озаренному радостью лицу, розыгрыш пришелся Начальнику Отделения по душе. Он весь затрясся от смеха и раза три-четыре похлопал меня по плечу. Отсмеявшись, он потребовал ледяной воды, целое ведро которой я с благодарностью принял на себя лично из рук этого благородного человека.

– Прыгай давай, а то замерзнешь! – посоветовал он мне.

Что я с готовностью и принялся исполнять. Я прыгал, скакал и танцевал до самого утра. Это был самый длинный танцевальный вечер на моей памяти. Да и самый малолюдный тоже.

Глава 8. Рассказ Юнуса, достойного племянника дяди Ахмеда

Когда дядя Ахмед – да одарит его Всевышний долгой и счастливой жизнью – предложил мне прокатиться в Европу, я подумал: «Почему бы и нет? Такой шанс лично увидеть странные существа, населяющие эту Европу…» Я уже давно слышал нехорошие слухи об этой непонятной стране, Европе. Говорили, что жители тех мест не почитают истинного Бога и мужчины у них дарят свою любовь мужчинам, точно так же как мы дарим свою любовь женщинам, – наверное, климат у них такой нездоровый; хотя я слышал, все дело в атмосфере сексуальной. Странные, нет? Но ничего: дядя Ахмед пообещал, что наши достойные воины скоро очистят эту страну от скверны и выправят все, что растет вкривь и вкось.

Дяде Ахмеду можно доверять. Дядя Ахмед – замечательный человек. Разве отец так всегда и не говаривал?

– Юнус, – он говаривал, – всегда держись за дядю Ахмеда. Ты всегда можешь рассчитывать на него. Он никогда никому, кроме своих друзей и родственников, не сделал ничего хорошего – ты можешь во всем полагаться на него.

Так и есть, дядя Ахмед – человек замечательный, но вот насчет того, чтобы полагаться на него во всем… Не уверен. Слишком долго он жил в больших городах и успел забыть наши обычаи и традиции. Разве не он сказал мне, когда, собираясь в наше путешествие, я заткнул свой кинжал за пояс:

– Убери это, Юнус. Он тебе не понадобится.

Дядя Ахмед, дядя Ахмед… Слишком долго ты жил вдали от наших обычаев и традиций. Ты успел позабыть, что мужчина без оружия – не мужчина. Разве я так и не сказал моему двоюродному брату Халиду – да одарит его Всевышний разумом! – когда мы заехали за ним по дороге в аэропорт? За поясом у Халида кинжала не было. Оказалось, этот глупец обменял его на тамагочи!

– Молодец! – Так я Халиду и сказал. – Далеко, наверное, пойдешь в жизни. Но представь на минуточку, что чужак угрожает изнасиловать твою сестру, как проститутку, и убить тебя, как собаку. Что ты ему ответишь на его угрозы? Что? Скажешь: «Сейчас я тебя покормлю, радость моя!»? Молодец!

Когда мы уже летели в самолете, я решил из вежливости поинтересоваться: что мы будем делать в этой стране, Европе? Дядя Ахмед объяснил, что это была наша «рекогносцировка». Точно не знаю, что это, но вроде слышал, рекогносцировка нужна для поиска новых оптовых покупателей для нашего героина. При всем моем уважении к преклонным годам, седой бороде и гнилым зубам дяди Ахмеда, как он собирался заниматься поиском покупателей, если мы не взяли с собой оружия?

– Дядя, – я кивнул в сторону моего двоюродного братца, – как думаешь, не лучше ли было оставить этого недоумка дома?

Нет, он так не думал. В этот момент он уже ни о чем не думал. Он был погружен в сон. Я подоткнул ему сползавшее одеяло и укоротил его бороду своим кинжалом – надо же было преподать ему пусть и недорогой, но бесценный урок.

Наконец самолет приземлился, и мы отправились на осмотр этой страны, населенной странными существами. Существа эти накинулись на нас, едва мы покинули самолет. Один из них, спрятавшись за прилавок, потребовал от нас паспортов и сведений о цели нашего путешествия – как будто это его касалось каким-то боком.

– Ага, – он сказал, когда дядя Ахмед показал ему свой огромный кулак и положил на прилавок какой-то документ, – так вы компьютерные программисты? Замечательно! Нашей стране нужны такие люди. Добро пожаловать!

– Эй, компьютер – это что? – я спросил парня, стоящего за мной в очереди.

– Ты не знаешь, что такое компьютер?

Этот тип осклабился, будто я задал смешной вопрос – разве он не сказал, похлопав свою сумку и доставая из нее какую-то пластмассовую книжку: «Вот это и есть компьютер, приятель!»?

Не хватало только, чтобы всякие проходимцы принимали меня за деревенщину! Поэтому следующим мне пришлось задать вполне нейтральный вопрос:

– Компьютеры уже давно делают?

– Нет, приятель. Компьютеры стали выпускать относительно недавно. Определить, насколько старо изобретение, можно по тому, насколько быстро оно эволюционирует. Взять, к примеру, колесо: у него форма уже давно не менялась.

Я очень боялся, как бы он не лопнул от самодовольства. Поэтому мне пришлось приставить кинжал к тому месту в его груди, где у него бешено затрепетало сердце, и спросить:

– Ты не против, если я ненадолго оставлю компьютер себе?

Он отдал мне компьютер с такой готовностью, что ему явно было все равно, оставлю я его себе или нет. У него таких компьютеров дома десятки, наверное, были. Но после того как он отдал мне компьютер, у него куда-то девалось и самодовольство. Странно все это было…

А что мой братец Халид? Он только с завистью уставился на меня! Ну, что, много тебе пользы от твоего тамагочи, Халид?

Я смерил взглядом продолжавшего пялиться на меня Халида и повернулся несколько раз, чтобы он мог лучше полюбоваться моей новой сумкой и усвоить этот хороший, пусть и недорогой, урок, который я ему преподал. Все это время дядя Ахмед, как главный компьютерный специалист, бился над таможенной декларацией. У него была всклокочена борода, а в глазах прыгали искры безумства – ну вылитый гений на пороге величайшего открытия!

Мне опять стало скучно. Но тут появились три человека в потрясающе красивой форме и позвали меня с собой. Это обещало хоть какое-то развлечение, поэтому я сказал, что пойду с ними. А Халид все так и пялился на меня: он все еще усваивал урок, который я ему преподал.

Мы пришли в маленькую комнату без окон. Там были только стол и несколько стульев. Как они собирались меня развлекать в такой комнате?

– Итак, – один из этих людей сказал после того, как мы предложили друг другу присаживаться. – Какова настоящая цель вашего пребывания в Великобритании?

– Рекогносцировка, – я сказал.

– Рекогносцировка?

Ему тоже был неведом смысл этого странного слова – разве он не выглядел озадаченным, когда спросил меня: «А что именно вы собираетесь делать?»

Я сказал:

– Точно не знаю. Спросите лучше у дяди Ахмеда.

– Дяди Ахмеда?

– Хотя лично я думаю, мы сюда приехали, чтобы расширить рынок сбыта для нашего героина.

Они прервались и шепотом начали сравнивать свое понимание слова «рекогносцировка» с моим. Наконец они снова повернулись ко мне:

– Мы хотим использовать тебя против твоих товарищей. Как тебе такая идея?

– Мне нравится. Думаю, дядя Ахмед и Халид будут в восторге.

Да, я так и сказал и даже подмигнул им. И должен сказать, они поверили мне. А еще они поверили, что они меня провели. Как оказалось позже, эти христианские собаки и в самом деле – странные существа: они лают, когда надо кусать; скулят, когда надо лаять; виляют хвостом, когда надо скулить. И все это время у них такой вид, будто они-то точно знают, что именно надо делать.

– Отлично, отлично! – Эти трое закивали головами и принялись поздравлять друг друга. – Отлично! Нам это нравится, негодник ты этакий. А что ты умеешь?

– Ну… много чего… Могу наладить печать фальшивок. Могу киллером. Любую мужскую работу могу.

– Хорошо. Очень полезные навыки. Ну, а что-нибудь более практичное?

– Я программист.

– Что?!

Не думаю, что у них в Европе так уж нужны эти программисты – разве они не потеряли ко мне интерес, едва я показал им свой компьютер? Двое из них ушли, а третий остался и начал что-то писать. Ну, и кто кого провел? Глупцы. Они думают, человеку можно доверять только потому, что им кажется, что ему можно доверять, или потому, что им хочется, чтобы ему можно было доверять. Принятие желаемого за действительное – их самое бесполезное изобретение.

Чтобы преподать им урок, я приставил кинжал к затрепыхавшему горлу оставшегося развлекать меня в одиночку, чтобы он почувствовал остроту моего клинка, и спросил, не станет ли он возражать, если я ненадолго оставлю его форму себе.

Когда я появился в этой потрясающе красивой форме у прилавка, дядя Ахмед от изумления проглотил шариковую ручку, которую он рассеянно жевал: в таможенной декларации ему достались очень трудные вопросы, и он никак не мог объяснить этой декларации, откуда у него чемодан, набитый огнестрельным оружием и боеприпасами. Он не мог этого объяснить даже мне, своему любимому племяннику! Он только сипел и хватался за грудь.