Игорь Власов - Лес Страница 18

– Ник не может использовать Дар, – Шептун спокойно смотрел на замерших в напряжении девушку и ее телохранителя. – Я, – произнес он с нажимом, – могу.

– Никогда не любил откровений, – Гунн-Терр еще раз звонко клацнул мечом и отвернулся.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – Ник снова попытался прояснить ситуацию.

– Погоди, Ник, – Шептун остановил его взмахом руки. – А ты сама, Клео, ничего в себе такого необычного не ощущала? Может, срезанные цветы в твоей комнате дольше стоят, не увядая, чем у других, а? Или, скажем, боль руками снимать можешь?

– Ты что, старик, себе позволяешь?! – в руке альвара сверкнул меч. Воин выхватил его настолько молниеносно, что тот, казалось, сам прыгнул ему в ладонь. – Ты на что это, дряхлый отверженец, намекаешь?

– Остановись, альвар! – в голосе Клео звякнул метал. И уже обращаясь к Шептуну, спокойно произнесла: – Насчет цветов не скажу, а боль, наверное, могу. Отец меня часто просил ладони у висков подержать. Говорил, что я ему боль как рукой снимаю, – Клео задумалась. – Да ты и сам, Гунн-Терр, сколько раз после ваших тренировочных боев просил в ушибы тебе мазь втирать. Тоже говорил, что у меня руки золотые.

– Это ничего не значит! – отрезал альвар.

– Когда мы от тумана с холма уходили, – задумчиво произнес Шептун, – думал, все – не вырвемся. Слишком много в нем тварей голодных рыскало. Всех не отвести от нас было. По пятам шли, – он несколько раз огладил бороду. – Вдруг, чувствую, легче стало – помогает кто-то. Не чуют нас твари. Потеряли и все тут! Потом, как выбрались, на тебя глянул – тут и понял все. Раньше еще какие-никакие сомнения были, а после того случая все ясно сделалось.

– Что-то тут ты, Шептун, путаешь, – Клео неотрывно смотрела на старика. – Тогда я испугалась так, как никогда в жизни. Еле шла, словно на ватных ногах.

– Испугалась она! – Шептун спрятал улыбку в бороде. – Кто ж тогда не боялся-то. А о чем думала, когда по топи болотной шли?

– Думала? – Клео наморщила лоб. – Да ни о чем! Больше всего тогда хотела стать маленькой, незаметной… – девушка осеклась на полуслове, но все же закончила: – И оказаться подальше от того места.

– Вот! – Шептун поднял палец. – А что я вам втолковываю?

– Не слушайте его, Великорожденная. Старик то ли сам себе непонятно что напридумывал, то ли с одному ему ведомой целью голову нам морочит.

– Дар по-разному у людей открывается, – не обращая внимания на слова альвара, продолжал Шептун. – У меня – в самом детстве, когда родители заболели. Мор в тот год много жизней забрал. Отец быстро умер. Под утро кровь горлом пошла. А мать… Испугался я тогда сильно, – Шептун вздохнул, – что один останусь. Ни днем ни ночью от кровати ее не отходил. Ни поесть, ни попить. Через несколько дней на поправку пошла. Потом я заметил: стоит мне ненадолго по делам из дома отлучиться, как ей хуже становится. Пока окончательно болезнь не извел, – Шептун, задумавшись, замолчал. – Недолго мать, правда, об отце горевала. Богатого торговца в дом привела, а потом и меня в Магистратуру пристроила, – Шептун горько вздохнул. – Ну, и на том спасибо.

Все молчали. Альвар убрал меч обратно в ножны, но судя по игравшим желвакам на его скулах, был на взводе.

Ник осторожно кашлянул, привлекая к себе внимание:

– Вы меня, конечно, простите, что снова вмешиваюсь, но я ничего не понимаю. Ни-че-го.

– Ну вот, Ник, – Шептун как-то весело взглянул на него, – теперь и до тебя очередь дошла. Устраивайся поудобнее, разговор долгий будет.

Он прокашлялся, громко отхлебнул из бурдюка, обтер рот рукавом.

– Хочешь знать, что такое Лес? И почему твари ему послушны? – Шептун улыбнулся. – Это, Ник, вопрос вопросов. Я бы, не задумываясь, правую руку на отсечение отдал за это знание. Да что там руку! – старик вздохнул. – За Истинное Слово можно и жизнь отдать.

– Истинное Слово? – Ник недоуменно уставился на старика.

– Да, Истинное Слово. Тот, кто его узнает, сможет управлять всеми тварями лесными, – Шептун на минуту замолчал, потом продолжил: – А может, и самим Лесом.

– И людьми, – Гунн-Терр недобро посмотрел на Шептуна. – Да, старик?

– Действие Дара на людей сильно преувеличено, – Шептун выдержал холодный взгляд воина. – Тебе ли не знать этого, альвар?

Клео вопросительно взглянула на Гунн-Терра, потом перевела взгляд на Шептуна:

– Ты о чем это сейчас, Шептун?

– У альваров высокий порог сопротивляемости воздействию, – Шептун погладил бороду. – У чистокровных, конечно.

– Еще немного и ты перейдешь черту, старик, – Гунн-Терр сказал это будничным тоном. Но от его слов повеяло смертью.

– Даром можно воздействовать одновременно на одного-двух человек, возможно, чуть больше, – Шептун даже бровью не повел. – И то ненадолго, – старик задумчиво покусал нижнюю губу. – Внушить ложную мысль целому народу можно только через слепую веру. А это уже к Дару никакого отношения не имеет.

Альвар молчал. Нужно было время, чтобы лучше проанализировать ситуацию. Он с самого начала заметил некоторые странности в поведении старика. Его поистине звериное чутье на тварей. Да и проводником он оказался отменным. Этого у него не отнять. Гунн-Терр тогда все списал на опыт. Не зря же Шептун прожил столько лет в Прилесье. А вот сейчас обман раскрылся: старик оказался отверженцем. Гунн-Терр отошел подальше от костра. Он и так позволил эмоциям взять над собой верх. Надо привести себя в порядок, а главное – принять решение, что же делать дальше. Вернуться с Клео назад? Возможно, им повезет, и они доберутся до Костяного Хребта. В скалах он чувствовал себя намного увереннее, чем здесь, в степи. Можно будет пройти той же дорогой, которой шли сюда. Он помнил ее прекрасно: все тропы, каждый опасный подъем и крутой спуск, стоянки, где можно переночевать и набраться сил. Но рано или поздно придется спуститься. Гунн-Терр видел, как быстро Лес захватывает еще вчера казавшиеся безжизненными территории. Разрастается, меняя прежний ландшафт до неузнаваемости. И даже если отбросить более чем реальную опасность, исходящую от многочисленных, неведомых ему тварей, кишмя кишащих в густых зарослях, то и тогда можно всю оставшуюся жизнь проблуждать в лесных дебрях в бесплодном поиске дороги домой.

Гунн-Терр остервенело пнул торчавшую из пористого мха полусгнившую корягу. Вместо ожидаемого хруста раздался слабый писк. Отлетевшая в сторону верхняя часть коряги принялась вдруг извиваться словно ползун, брошенный на угли, и мгновение спустя скрылась в кустах. Оставшийся корень заворочался в открывшейся ямке, потом, издав чавкающий звук, исчез, будто кто-то резко втянул его под землю.