Журнал «Если» - Журнал «Если» 2009 № 12 Страница 18

Высшая сила… божество… коллективное сознание? Коридор несколько раз изогнулся, прежде чем привести их к просторной, освещенной кострами комнате. Воздух пропитался запахами горящего дерева, вареного мяса и крепкого чая. Последний вызывал сильный наркотический эффект, и Кара собиралась воспользоваться им, после того как пробка перестанет функционировать. Ну а сейчас рано: когда она столкнется с Эпсилон, ей потребуется ясный ум.

Толпа расступилась, когда Большеглазый провел Кару через центр зала к возвышению, где стояло деревянное кресло. По бокам оно было украшено цветными осколками, в верхней части спинки сверкал драгоценный камень.

Это кресло Эпсилон? Ее трон? Кара задрожала.

— Что она наделала? – она задала этот вопрос на своем языке громким шепотом, словно обращаясь к Альфе. А затем на нее накатила тьма.

Трехпалая рука подхватила ее затылок, подняла, прижимая губы к дымящейся чаше.

— Нет! – Кара откинулась. – Не нужно чая! – Она открыла глаза и увидела, что Большеглазый смотрит на нее.

— Это не чай. – Он снова поднес чашу к се лицу, давая вдохнуть запах бульона. – Ты ослабела. Тебе нужно.

Повторять не пришлось, инстинкт взял верх. Она умирала с голоду.

— Ты ничего не ела с прошлой ночи. Тебе нужны силы.

Закончив пить. Кара откинулась и увидела, что в украшенном камнями кресле кто-то сидит. Она мельком увидела высокую фигуру в богато украшенной одежде.

— Я должна поговорить с ней, – произнесла Кара. – Отведите меня к ней… сейчас… пожалуйста.

Большеглазый выгнул шею, демонстрируя непонимание.

— Отвести тебя? Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что приведешь меня к ней.

— Нет. – Он взял ее за руки, поднимая. – Я этого не говорил.

Он отступил, давая ей возможность разглядеть кресло и одежду внимательнее. В кресле никого не было. Одежда свисала со спинки. И тогда Кара поняла. Она схватила Большеглазого за руку.

— Что ты сказал? – Она сжала его руку сильнее. – Тогда, в поле, что ты сказал мне? Повтори медленно.

Так он и сделал, и на этот раз она расслышала интонацию, изменявшую порядок слов.

Ее внутренности скрутило, но из горла вырвался лишь сухой кашель. Чьи-то сильные руки подняли ее и поставили на ноги.

— Я принес ее тебе, – сказал Большеглазый. – И сейчас ее приносят всем.

Осмотрев большой зал. Кара увидела чаши, передаваемые из рук в руки.

— Сегодня чудесное утро, – продолжил Большеглазый. – Ты умираешь, но живешь. Мы поглощаем тебя, но все же ты остаешься. Ты поглощаешь себя… и становишься сильнее.

Кара посмотрела на чашу в своей руке. Большеглазый отступил и заговорил громче:

— Великий воин! Бессмертный воин! – Он поднял чашу выше. – Кс-аха о Кс-оох и-о Кс-ах!

Это восклицание поразило Кару, как удар молнии. «Кс-аха о Кс-оох и-о Кс-ах!»

Первое слово не было местным – так здесь произносили ее имя. По звучанию оно почти не отличалось от загадочного Кс-ах.

Толпа пела вместе с ним все громче, заставляя дрожать наполненный дымом воздух. Кару повели к трону.

— Кара! – пели они. – Кара, воин из Кс-ах!

— Не делайте этого! – она упиралась каблуками, пытаясь остановить их, не дать поднять себя на возвышение. – Мой командир этого не допустит. – В местном языке не было слова «командир», поэтому она произнесла его на своем. Непривычные согласные походили на дикий рев.

Как она могла объяснить?.. Они все равно не поймут. Она олицетворяла силу, сбросившую Кс-ина в море.

Альфе теперь не останется ничего другого, кроме как передать на планету новую Кару – Кару Тета, восьмую интеграцию Кары Первой. Но, в отличие от остальных, Тета и шагу не ступит в деревню. Она останется в лагере, занимаясь исследованиями в безопасности, на отвесной горе.

— Вы понимаете, что вы наделали? – закричала Кара. – Вы уничтожили прекрасную возможность.

— Нет, – ответил Большеглазый, склоняясь к ней и поднимая на возвышение. Он заглянул ей в глаза глубоко, словно читая мысли. – Другие Кары не придут. Ты последняя. – Он отступил, указывая на камень, сиявший в спинке трона.

Она моргнула, отмечая, как тот поглощает свет и отражает пламя зеркальной поверхностью.

— Наш Кс-ах сказал, где найти его, – пояснил он. – Мы забрались на крутую гору, после того как твои сестры улетели. Мы забрали его и принесли сюда. Для тебя. Для всех нас. – Он поднял с трона одежду. – Поверь в нас. Так будет лучше.

Она опять двигалась, ее взяли за руки. Затем отпустили. Она отклонилась, вцепившись в подлокотники, и взглянула на сверкающий камень. Это оказалась линза лазерного наведения из интеграционной камеры базы – деталь, благодаря которой Альфа могла передавать работников и снаряжение на планету.

— Это лучший способ, – сказал Большеглазый. – Лучший способ сделать так, чтобы ты стала нашим последним воином.

— Но я искалечена.

— Мы тебя вылечим.

— Нет! Вы не понимаете! Здесь нужен кто-то, кто сможет связываться с… – ей снова не хватило слов местного языка. – Нужен кто-то, кто сможет разговаривать с моим Кс-ах, – она указала вверх. – Вы понимаете? Я должна…

— Не нужно, – сказал Большеглазый. – Теперь, когда твой Кс-ах не слышит твой голос, мы научим тебя разговаривать с нашим. Ты прозреешь. Сейчас ты слепа, не знаешь истины, но именно так ты сможешь понять, кто ты, зачем ты здесь, что должна сделать.

— Что я должна сделать? – она произнесла эти слова на своем языке, обдумывая ответ. Она должна вылечиться, набраться сил и вернуться в лагерь. Забрать оптический маркер из спинки трона и вернуть его в интеграционную камеру. Тогда кто-то придет ее заменить. А она наконец исчезнет.

Она наклонилась, изучая свое отражение в прямоугольных гранях маркера. На нее смотрели глаза множества Кар – несчетного множества. Она не могла забрать маркер прямо сейчас. Она должна вылечиться, прежде чем закончится заряд пробки и ее парализует боль.

Сзади что-то зашелестело, опускаясь, согревая ее. Одежда. Большеглазый застегнул ее, в то время как Кара откинулась в кресле. Сказители синхронно затянули песню, казавшуюся отрепетированной, даже несмотря на то, что она подробно описывала уничтожение гнезд на восточном побережье.

Кара посмотрела вверх, на задымленный потолок и отверстия, открытые приближающейся буре. Она не видела станцию, но станция висела над ней.

— Я исправлю это! – она четко произносила слова, чтобы Альфа могла увидеть ее сквозь дневной свет, сквозь дым и собирающиеся облака. – Я все исправлю.

Кара молилась своей находящейся на небесах копии, четко выговаривая слова, а вокруг звучала песнь о ее подвигах.