Журнал «Если» - Журнал «Если» 2009 № 12 Страница 19

Кара молилась своей находящейся на небесах копии, четко выговаривая слова, а вокруг звучала песнь о ее подвигах.

Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ

© Lawrence C.Connolly. The Others. 2009. Печатается с разрешения журнала •The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

АЛЕКСЕЙ КАЛУГИН. НА ДЕСЯТЬ МИНУТ ПОЗЖЕ

Все началось с того, что Семён Мясников потерял музыкальный меморик с подборкой любимых блюзов. И обнаружил это ровно за сорок три секунды до старта. Конечно, можно сказать: подумаешь, какое дело, музыкальный меморик! Даже не сказать, а воскликнуть. Да еше и всплеснуть при этом руками. Подумаешь, меморик с блюзами! Ставь код-преобразователь для развернутого сетевого подключения к «Гештальт Бэй» и скачивай любую музыку! Но дело-то в том, что на музмеморике, пропажу которого в самый неподходящий момент обнаружил Семён Мясников, была записана его собственная, тщательно, со вкусом и любовью подобранная коллекция блюзов первой половины двадцатого века. Причем не отреставрированные копии, похожие на беспенное, безалкогольное пиво, а оригиналы – с шипением и треском виниловых дисков. Вот так-то! Теперь, надо полагать, понятно, почему Семён, тяжело вздохнув, прервал предстартовый отсчет времени, натянул круглую широкополую шляпу, защелкнул на носу скобку кислородного обогатителя и отправился на поиски пропажи. Тем более, что он примерно представлял, где мог оставить музмеморик.

Семён открыл люк посадочного антиграва, и в лицо ему пахнуло влажной духотой и густой прелью первозданной чащобы северного континента Туэньи. Воздух был настолько насыщен влагой, что, казалось, им можно захлебнуться. Если бы Семён любил баню, то ему бы непременно пришло в голову сравнить местный климат с парной. Ну, а так он представил себя личинкой экзотической бабочки, обреченной ждать часа своего перерождения в сыром, тесном коконе.

Семён ненавидел жару. Но он любил свою работу. А потому стоически мирился с неудобствами.

Мясников не стал выставлять трап – только время тратить, – а просто спрыгнул на траву. Трап – символ первопроходцев, совсем необязательный для тех, чьи имена не попадут не только в школьный учебник, но даже в астрономический справочник. Планету Туэнью открыл неизвестно кто, непонятно в каком году. Но сей факт, несомненно, заслуживает внимания. А вот то, что на ней побывал Семён Мясников, вряд ли кто когда-нибудь вспомнит.

Как вы говорите? Семён Мясников?.. Да кто он вообще такой, этот Мясников?

А, вот он! Стоит, по щиколотку провалившись во влажную, зыбкую почву Туэньи. Все потому, что не пожелал трапом воспользоваться.

Вытянув ноги из грязи, Семён потопал сквозь чащобу к тому месту, где час назад сидел на поваленном дереве, помахивая сачком, и слушал бессмертную классику.

Мэми Смит, Ма Рэйни, Бесси Смит, Джо Тернинг, Джимми Ра-шинг…

Какие люди! Что за времена!

Мясников шел, продираясь сквозь густые заросли хвойных деревьев, похожих на буйно разросшиеся кипарисы. Хорошо еше, что не колючие. Однако прикосновения прячущихся среди веток летающих медуз, прозрачных, скользких и почти не заметных для глаза, вызывали у Семёна омерзение. Зато набрать контейнер таких медуз не составило большого труда. Одно название, что летающие. На самом деле, раскинув края слизистой мантии, медуза Туэньи могла разве что с одного дерева на другое спланировать. Как белка-летяга. Семён ловил медуз большим сачком с частой капроновой сеткой – чтобы не повредить лишенные скелетов аморфные тела.

Временами Семёну приходилось нагибаться, чтобы пройти под мертвым деревом, которое так и не смогло упасть на землю из-за того, что сучья его плотно сплелись с густыми ветвями близстоящих деревьев. С оплетенных лианами стволов деревьев-зомби лохмами свисали поросли вездесущего рыжего лишайника да сочилась какая-то слизистая гадость, весьма неприятная на вид и пахнущая гвоздичным маслом. Стволы мертвых деревьев еще при жизни были полыми. Теперь же, прогнившие насквозь, они лишь внешне сохраняли целостность, но могли от одного прикосновения рассыпаться в труху. И тогда все, что находилось на стволе и внутри него – лишайник, слизь, мелкие противные жучки и большие полупрозрачные черви, – сыпалось на голову неуклюжего странника. С Мясни-ковым такое уже случалось. И он не желал повторения. Поэтому и натянул перед выходом шляпу с широкими, плотными полями. На всякий случай.

Вряд ли у кого из представителей весьма, надо сказать, богатой и разнообразной фауны Туэньи могла родиться идея напасть на человека. В первую очередь, потому что по всем параметрам человек должен казаться местным хищникам чем-то совершенно несъедобным. А раз так, то что толку на него охотиться?

Однако!

Некоторые представители туэньской фауны, такие, к примеру, как бараволги или трималаи, обладали немалыми размерами. И хотя, подобно всем прочим обитателям мокрых туэньских джунглей, были лишены скелета, легко могли раздавить человека. Просто по неосторожности. Или в испуге шарахнувшись не в ту сторону. Одним словом, представляли собой определенный фактор риска.

Но куда более опасными были другие, более мелкие существа, как растопяты или шаробоки. Эти для зашиты от хищников обзавелись стрекательными клетками. Трудно сказать, какую гамму ощущений испытывали плотоядные твари, пытавшиеся проглотить ра-стопята или шаробока, но на открытых участках кожи после контакта с ними возникало стойкое жжение и появлялись волдыри, как при химическом ожоге или сильной аллергической реакции. В этом Семён, увы, имел возможность удостовериться на собственном опыте.

Шпагофоры – те так просто плевались кислотой в любого потенциального агрессора. Дихиноциды готовы были ошарашить противника электрическим разрядом. Псевдоплавы имели крайне нехорошую привычку растягиваться в блин толщиной в полмиллиметра и прилипать к тому, кто его напугал, да так, что не отодрать. Семён довольно быстро понял, чем опасны псевдоплавы, но три комбинезона ему таки пришлось выкинуть.

А что делать?

Еше были пыжички, замойчи, васадивандры, пелепелы, вордо-глоты и, наконец, маленькие зелененькие комочки, каждый из которых гордо именовался панонтикус вельдерус экстеркорпус белый. Почему белый? Этого Мясников не знал. Да, честно говоря, ему было без разницы: белый, зеленый или синий. Семёна беспокоило лишь то, что в процессе эволюции каждая из этих туэньских тварей выработала свой, зачастую весьма оригинальный способ борьбы за существование. И, как ни крути, с этим приходилось считаться.

Самыми безобидными обитателями джунглей Туэньи казались сликолы. Внешне они были похожи на бесформенные мучнистые комочки, размером примерно с два кулака. Даже странно, как это им удавалось выживать в лесной чаше, кишмя кишащей скользкими, ползающими, прыгающими и летающими тварями, только и думающими о том, как бы сожрать друг друга. Мясникову приходил в голову единственный возможный ответ на эту загадку инопланетной природы – сликолы на вкус были омерзительны. И все, кто хотя бы раз попробовал сликолов, больше не желал разнообразить ими свое меню.