Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 1 Страница 19

— Нет, — ответил Хэл.

Он снова откинулся в кресле, размышляя. Известие о том, что образы вымышленных персонажей Дойла и Сабатини — Найджел Лоринг и Белларион — определенным образом связаны с реальной исторической личностью — Хоквудом, привело в действие в самых глубинах его сознания неизвестный механизм, который принялся за установление связи между этими раковинами и Хоквудом. Раковины и Хоквуд странным образом соответствовали друг другу, они объединялись, и что-то будоражило его подсознание. Подобное ощущение было ему знакомо, оно возникало перед тем, как в голове начинали рождаться стихи. Логическую цепочку, протянувшуюся от этой реакции к тому, что создавалось в данный момент его творческим подсознанием, разум был не в состоянии ни проследить, ни увидеть, а собственный опыт говорил ему, что попытки сделать это всегда оказывались тщетными. Сейчас он ощущал на себе воздействие этой реакции, так же как человек может ночью, в полной темноте, ощущать дуновение меняющего свое направление ветерка. Это было побуждение, вдохновение, веление. Каким-то образом его поиск и открытие соприкоснулись с сущностью бесконечно более захватывающей, гораздо более обширной, чем та, которую он подразумевал, определяя предмет своих изысканий, подобно тому как океан неизмеримо более грандиозен, чем песчинка на одном из его берегов. Эта сущность простерлась к нему как призыв, как вырвавшийся наружу звук трубы, захватила его целиком, призывая к свершению более значительному, чем любое из тех, что он считал важнейшими в своей жизни за прошедшие шестнадцать лет.

Хэл испытывал огромное напряжение. Он почти с облегчением осознал, что в его голове, как будто рождаемые туманными образами, потревоженными его поисками, начали слагаться стихи. Это были диковинные, архаично звучащие строчки... Его пальцы сами потянулись к клавиатуре в подлокотнике кресла, не для того чтобы направить Энциклопедии очередной вопрос или команду, — он испытывал неодолимую потребность воплотить в слова поэтические образы, возникавшие в его воображении. И когда он стал нажимать на клавиши, эти образы начали воплощаться в видимые формы, они засверкали перед ним огненно-золотистыми буквами на фоне звездного неба.

ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ

В церкви разрушенной в латы закованный рыцарь,Из гроба восстав, с последней постели поднявшись,С лязгом железным по плитам разбитым ступая...

Его пальцы замерли на клавишах. Ему почудилось, что он всем телом ощутил порыв сырого, холодного ветра. Стряхнув с себя мимолетное оцепенение, он продолжал:

К провалу окна подошел, чтобы вокруг оглядеться.Видит он — землю, плотным окутав покровом,Серый туман от взоров надежно упрятал,Слышит он — павших хозяев покинув,Их голоса безутешно стонут, в тумане блуждая.

Он подумал, что само Время неожиданно налетело на него порывом ветра и продувает насквозь все его тело, и плоть, и кости. И сейчас он слышит звуки этого ветра, из них рождаются его стихи. Пальцы Хэла снова пришли в движение.

Верный конь, у ограды часовни траву отыскавший,Поднял голову в шрамах, травинки на землю роняя,Стукнул о камень копытом, забряцавши сбруей.«Мир, — рыцарь молвил, — сегодня с врагамиСражаться не будем.Поле битвы туман непроглядный окутал,Ветер яростный волны на берег бросает,И врагам ненавистным, и нам для сраженья помеха.Отдыхай. Воевать мы сегодня не станем».Снова друг боевой о камни копытом ударил,Камни гулким набатом в ответ на удар отозвались,«Ну, скачи же скорее!» — они прогудели. И рыцарь,Сев в седло, тихим шагом пустил скакуна. На войну.

Мелодичный звонок видеотелефона вернул его к реальности. Хэл рефлекторно протянул руку к клавиатуре.

— Кто это?

— Это я, Аджела. — Ее голос, как бы проникавший сквозь космический вакуум и светящиеся строчки его стихов, звучал ясно, был наполнен теплотой, и это окончательно вернуло его к окружающей действительности, из которой его увели недавние воображаемые странствия. — Пора обедать, если тебя это интересует.

— Ах, да. Конечно, — сказал он, одновременно нажимая клавиши. Стихотворные строчки пропали, вместо них появилось лицо Аджелы, заслонив собой изображения звезд.

— Ну а как твое общение с Энциклопедией? — спросила она, улыбаясь. — Оно оказалось полезным?

— Весьма полезным, — ответил он. — Спасибо.

— А где бы ты хотел пообедать?

— Где угодно, — отозвался Хэл. И поспешно добавил:

— Только чтобы там было тихо.

Она засмеялась:

— Самое тихое место — это, наверное, как раз то, где ты сейчас находишься.

— Тогда — любое тихое место, кроме моей комнаты.

— Хорошо. Мы пойдем в ту столовую, куда я тебя водила в первый раз. Я попрошу, чтобы нам выделили отдельный столик где-нибудь в стороне и никого поблизости от нас не сажали. Давай встретимся там через пять минут, у входа.

К тому моменту когда Хэл разобрался с клавишами, чтобы переместить свою комнату ближе к столовой, и подошел к условленному месту, Аджела уже ждала его там. Пока он шел коротким коридором, отделявшим теперь его комнату от столовой, ему вдруг пришло в голову, что сейчас он, наверное, увидит Аджелу в последний раз перед своим отлетом. За прошедшие два дня ее место в сознании Хэла существенно изменилось: из некоей абстрактной сотрудницы Энциклопедии, пребывающей вне круга его интересов, она превратилась в знакомого и далеко не безразличного ему человека.

Результатом этого стало обостренное восприятие всего, что было связано с ней. Сколько он себя помнил, воспитатели всегда приучали его быть наблюдательным, и вот сейчас, когда они с Аджелой встретились, стали разговаривать и она повела его к столику в дальнем, свободном от посетителей конце комнаты, он впервые увидел ее такой, какой, наверное, должен был бы видеть с самого начала.

Впервые она оказалась как бы в фокусе его зрения. Только теперь он заметил, как прямо она держалась, направляясь к отведенным им местам, как во всем ее облике присутствовал едва уловимый оттенок властности и каким твердым и решительным было выражение ее лица, что, вообще говоря, экзотам несвойственно. Сегодня она оделась во все зеленое. Плотно облегающая фигуру светло-зеленая блузка доходила ей до середины бедер, частично закрывая длинную, до щиколоток, юбку с разрезами по бокам сверху донизу, распахивающимися при каждом ее шаге и открывающими взору темно-зеленые, в обтяжку брюки.