Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 1 Страница 20

Цвет ее блузки напомнил ему цвет молодой весенней травы. На фоне дальней серовато-жемчужной световой стены было хорошо видно, насколько прямые у нее плечи. Пучок блестящих белокурых волос, перехваченных сзади деревянной заколкой, отполированной так, что был хорошо виден рисунок дерева, прыгал по плечам в такт ходьбе, повторяя волнообразные движения юбки. Подойдя к столику, она села в кресло, он сел напротив нее.

Когда они выбрали себе еду, Аджела снова принялась расспрашивать его об утреннем общении с Энциклопедией; Хэл отвечал коротко, не желая рассказывать, насколько сильно подействовало на него то, что он узнал. Глядя на нее, он заметил, как слегка прищурились ее глаза, и понял, что она почувствовала его скованность.

— Я не собираюсь выспрашивать у тебя подробности. Если у тебя нет желания разговаривать на эту тему...

— Нет-нет, — поспешно перебил он ее, — дело не в этом. Просто мои мысли сейчас находятся в полном беспорядке.

Она вдруг улыбнулась ему своей ослепительной улыбкой.

— Не нужно оправдываться, — сказала она. — А что касается твоего душевного состояния, то Энциклопедия на многих ученых действует подобным образом.

Хэл медленно покачал головой.

— Я не ученый, — возразил он.

— Не надо быть столь категоричным, — мягко отозвалась Аджела. — Скажи, а ты по-прежнему намерен через несколько часов улететь отсюда и начать жить так, как собирался Ты хорошо это обдумал?

Хэл замялся, не зная, что сказать. Он не хотел признаваться в своем желании остаться, если бы мог, поскольку такой ответ она наверняка приняла бы за приглашение к уговорам.

— Я знаю, что у тебя есть причины, по которым ты не можешь остаться. — Аджела прервала молчание. Пристально глядя на него, она продолжала:

— Ты можешь рассказать мне о них? Есть у тебя вообще желание разговаривать на эту тему?

Хэл покачал головой.

— Понимаю, — сказала она мягко. — Но ты не откажешься выслушать, что думает по этому поводу Там?

— Конечно, нет, — ответил он.

В этот момент на поверхность стола поднялись тарелки с едой, которую они заказали. Аджела некоторое время рассматривала свою, затем перевела спокойный взгляд на Хэла.

— Ты видел Тама, — начала она, когда оба они принялись за еду. Мягкость в голосе исчезла, в нем зазвучала та уверенность, которая угадывалась в ее походке. — Ты знаешь, сколько ему лет. Для тебя, возможно, два-три года мало что значат, а он стар. Очень стар. Он обязан думать о том, что произойдет с Энциклопедией, если не окажется никого, кто смог бы взять на себя руководство ею после того, как он... оставит пост руководителя.

Пока она говорила, Хэл, как завороженный, не отрываясь смотрел ей в глаза. Они ярко блестели, их глубина казалась бездонной, а зеленоватый оттенок повторял цвет ее одежды.

Несколько мгновений они сидели молча, затем Хэл догадался, что она ждет его ответа.

— Ну, в этом случае пост руководителя займет кто-нибудь другой, ведь так?

Она покачала головой:

— Это будет уже не один человек. Существует Совет Директоров, который возьмет на себя руководство станцией. Совет должен был возглавить Энциклопедию после смерти Марка Торре. Но Марк нашел Тама и внес изменение в план действий. Но теперь, если Там умрет, не оставив преемника, управление перейдет к Совету, и с этих пор Энциклопедия будет иметь коллективное руководство.

— А как раз этого-то вы бы и не хотели?

— Конечно, нет! — Ее голос приобрел жесткие интонации. — Там всю свою жизнь стремился сориентировать Энциклопедию на то, чем она действительно должна быть, и не дал ей превратиться в коллективно управляемую библиотеку! И как ты полагаешь, я не права?

Теперь ее глаза стали совершенно зелеными, причем того редкого оттенка, который приобретает лесная листва, освещенная пламенем ночного костра. Прежде чем ответить, он подождал секунду-другую, чтобы отголосок ее слов отзвучал в ее собственных ушах.

— Вы считаете правильным то, что считаете, — наконец произнес он, руководствуясь принципом, который в нем воспитывали и в который он верил. Ее горящий взгляд еще какое-то мгновение не отпускал его глаз, затем она, потупив взор, уставилась в свою тарелку. Когда она заговорила вновь, тон ее голоса заметно сник.

— Я... Ты не понимаешь, — медленно проговорила она. — Мне очень нелегко...

— Нет, я как раз понимаю, — сказал он, не дав ей договорить. — Я ведь рассказывал, что одним из моих воспитателей был экзот.

Благодаря Уолтеру Хэл осознавал, какие чувства одолевают Аджелу: ей как экзотке было трудно оказывать на него воздействие. Ее соотечественники считали, что любое участие в историческом процессе, даже в самой незначительной степени, искажает восприятие этого процесса изолированным и беспристрастным наблюдателем. А главным смыслом жизни человека, с точки зрения экзотов, является регистрация хода истории, выполняемая беспристрастно и без вмешательства в происходящее. Важно лишь то, куда этот ход истории приведет человечество.

— В сущности, — сказал Хэл, — когда вы ничего не говорите, вы гораздо красноречивее убеждаете меня в необходимости остаться здесь, чем могли бы сделать это словами.

Он улыбнулся, надеясь, что она сделает то же самое, и обрадовался, увидев ответную улыбку на ее лице. Конечно, свою мысль он выразил достаточно коряво, но тем не менее это была правда, чего Аджела, с ее проницательным умом, не могла не почувствовать. Если бы она его уговаривала, то свои возражения он должен был бы адресовывать ей, своему собеседнику. А так ему приходилось вступать в спор лишь с собственными желаниями и соблазнами, что, как она, наверное, догадывалась, ставило его перед лицом оппонента гораздо более сильного.

Однако Хэла терзала совесть: своим поведением он оставлял ей надежду. В любом случае он не откажется от своих намерений и не останется здесь. Но он не видел возможности объяснить все это так, чтобы не причинить ей боли и не ввести ее в заблуждение. Он знал о ней, о ее жизни и характере слишком мало, чтобы вести с ней подобный разговор. Эта мысль буквально приводила его в отчаяние. А времени на то, чтобы узнать ее лучше, уже не оставалось.

— Вы — откуда? С Мары? С Культиса? — спросил он. — Как вы в конце концов очутились здесь?

Неожиданно она улыбнулась.

— О, я была уродцем, — ответила она.

— Уродцем? — Мысленно он сам иногда называл себя так. Но он не представлял себе, каким образом подобное определение могло быть связано с таким человеком, как она.

— Ну хорошо. Скажем, я была одной из уродцев, — пояснила она. — Мы сами так себя называли. Ты когда-нибудь слышал о маранском экзоте по имени Падма?