Алексей Абрамов - Государство, или Дневник проигравшего Страница 2

В тридцати метрах покатый бок тоннеля прорезал четкий светлый луч. Павел оцепенел. На смену страху пришло сомнение, удивление и замешательство. На секунду проступили ребра железных бело-зеленых от времени плит. Тут же возникло, – Что это не так. Железные вкладыши зеленели на глазах, пропорционально стуку колес. Он усиливался, рос. С запредельной для электропоездов скоростью ветку пересек черный матовый пузатый паровоз. Такие в наши дни обычно стоят на приколе, на постаментах – памятники. Из окон вагонов паровоза лился успокаивающий зеленый свет, а из короткой трубы на паровом котле клубами валил дым.

Павел плотно, до боли сжал веки, а когда открыл глаза, взгляд вновь уперся в пустоту. Свет прожекторов едва выхватывал из небытия несколько блестящих то ли от сырости, то ли от машинного масла – черных жирных шпал. Сквозняк принес запах угольной с нотками древесной гари. Табло высвечивает желтые кубики времени. Состав медленно тронулся и машинист впервые увидел, то, что раньше никогда не замечал. Этот неосвещенный перегон поезд проскакивал быстро. В стенах тоннеля по диагонали стоят огромные, вогнутые по форме тоннеля, едва различимые, аккуратно подогнанные створки. Ворота закрылись так бесшумно, что он не почувствовал одновременной работы мощных механизмов.

3

Это был четверг. А по четвергам планерка. Графики машинистов электропоездов настолько разные, что увидеться всем. Хотя нет, не всем, а большей части коллектива удается только здесь, в течение получаса. Шеф от природы малоразговорчив и этому, честно говоря, все рады. Встреча с начальством не затягивается, а ограничивается коротким докладом с перечислением планов, редкими новостями и еще более редкими вопросами и размытыми обсуждениями.

Люди работают в основном взрослые и понимают. Обсуждать тут нечего и работать надо в тех условиях, что есть. За каждым из старожилов депо в небольшом зале с трибуной и столом для президиума – он, кажется, не изменился с момента прокладки первой Сокольнический линии – закрепилось место. Тоже не новый, обтянутый черной клеенкой, обивка кое-где слезла, обнажив матерчатую основу – стул с шаткой спинкой.

За годы работы утреннее совещание превратилось в церемонию. Сюда приходят определенными группами и садятся в определенном порядке. Рядом с Павлом всегда сидит Алексей. Моложе его на несколько лет, улыбчивый и щербатый паренек.

Они не друзья, но это добротное, крепкое знакомство основанное, наверное, на правильной оценке тех качеств, какими они наделены. А каждый в целом порядочный человек.

– Здарова, – с улыбкой сказал Алексей.

– Здарова, – ответил Павел. По привычке взмахнул правой рукой. Шефа, как и всех, кто брал слово, слушали плохо. До осмысления не доходила и сотая часть вброшенной информации. В действительность человека возвращало только непосредственное обращение к нему.

Беседу соседей по ряду прервал Ник-Ник. Так сокращенно и «за глаза» называли начальника, Николая Николаевича. Ник-ник сказал Павлу, что его поезд, хотя он еще и справно бегает пора показать мастерам. Дать профилактический ремонт. Заняться этим надо на днях. – А то, что надо сделать на днях забывается сразу, – беззаботно подумал Павел.

Темень. Изо рта валит пар. Утро у машинистов не то, что ранее. Оно сверхраннее. На работу привозят ночью. От того, что зима, складывается ощущение, что глубокой ночью. К огромному ангару, где спят поезда, надо идти через надземный переход.

Павлу нравится этот момент. В темноте. Ее четко разрезают уличные фонари, он видит распахнутые ворота. Из них падает свет промышленных ламп. Он окаймляет выпуклые лица электропоездов, словно нимб у святого мученика.

Все они, а их больше двух десятков, стоят ровно, как бойцы перед штурмом или зубы в молодом рту. Вот поезд Сереги Чернышева, вон Юрки Денкова, вон мой….

Когда кто – то уезжал строй нарушался. Прежняя красота и стройность исчезали. Поднялся на верхнюю площадку перехода. Оглянул ангар и очнулся. Для столь раннего часа строй уже нарушен.

Сегодня Алексея не было. Конечно, люди пропадали и раньше, так же неожиданно, но он знал коллег поверхностно и внимания не обращал. В такие моменты шеф хмурился, изображал обиду и цедил сквозь зубы – рабочий уволился.

Звучало это нелепо и смешно. Потому что, никто никогда не спрашивал – куда? Отсюда уходили только на пенсию или в могилу. В эти минуты Павел обычно думал об одном и том же. Для него смена работы обязательно связана с переездом в другой город, город – миллионник и улыбался.

Другого метрополитена кроме Московского им. Владимира Ленина в столице не было. Можно поменять ветку на ветку, но не более. Иногда так и происходило, когда кто – то менял место жительства. Все остальные варианты – вели на «дно» рынка труда – в охранники или еще хуже в вахтеры.

В общем пропал Леха. Пропал из виду. Потом из памяти. Стул рядом пустует. Павел хотел, чтобы так оставалось как можно дольше. Он не хотел заново проходить стадию знакомства и обмен общей информацией.

Бессмысленный, но крайне живучий треп всегда теплится в любом коллективе. О зарплате. Вознаграждение вроде обещали поднять. Часто об этом говорило несколько человек, но никто ни разу не смог назвать первоисточник этой новости. Слухи курсировали, затихали и так до очередного всплеска. До тех пор пока кто-то не услышал, как всегда краем уха что-то новое. И так до бесконечности.

Одно и то же в словах, в действиях, в окружении. Размышления прервал шеф. Босс обыденно напомнил о поручении сгонять в ремонтное депо. Поставить состав на профремонт. Там же получить резервный состав и поработать пару недель на нем. До окончания ремонта. Сделать это предстояло в следующую смену. Тут он по-настоящему обрадовался.

4

Межссменный перерыв пришелся на Старый Новый год, и такой график позволял полноценно его отметить. Без обильных застолий и тем более без песен. Наступление праздника ни к чему не обязывало. Не надо было тратить время на магазины, выбирать и гадать понравится подарок или нет и вообще ломать голову над тем, что подарить. В семье это было просто не принято и воспринималось нормально. Обычный день. Только праздник.

Приплюснутая, чуть больше метра кабина старого электропоезда. Не развернешься. Края окон от времени закопчены, а может просто стекло со временем утратило прозрачность. Серость во всем. На поцарапанной приборной панели. На лоснящихся от прикосновений десятков машинистов рукоятках рычагов.

Как и любая другая специальность, профессия машиниста метро оказалась не такой загадочной и романтичной, как рисовало воображение на курсах. Метро оказалось скучным, однообразным и походило на конвейер.

Погнал поезд к ремонтникам. Поездка без остановок. Поэтому вдвойне осторожнее. На каждой станции приглушенно доносится, – Поезд проследует без остановки! – Подстраховывают, – мельком думает Павел. С того случая, когда он увидел старый, даже старинный паровоз Павел железно убедил себя – это был не сон. Да и как в этом разувериться? Поезд ежедневно проезжал те самые ворота. Порой он не успевал разглядеть щель между плитами, и тогда казалось, что там, действительно, ничего нет.

Но едва заметные, вдавленные в основание путепровода рельсы, пересекали его путь, тонкой полоской блестели в темноте и он уже опытный машинист – мог определить. Движение по ним происходит! Не такое интенсивное, как по рельсам метро, но эти рельсы точно не забыли и кто-то по ним курсировал.

– Значит не сон, – сделал вывод Павел.

Герметичность тоннеля не нарушалась. Больше он не видел странных поездов. Распахнутых ворот. О своей находке, как человек практичный Павел умолчал. А следовал мимо, нет-нет, да и подумывал о том, чтобы разгадать тайну.

– Хотя какая это может быть тайна? – Павел озадачил себя вопросом и в специфическом запахе метро, в запахе железа, резины и промасленных шпал вычленил, остро почувствовал знакомый запах древесной гари.

Паровоз проехал только что. Стены тоннеля по обеим сторонам медленно и плавно сдвигались. В будущем Павел десятки раз возвращался к тому, чтобы осознать, зачем же он это сделал? Сейчас же рука самопроизвольно повернула рычаг и восемь синих вагонов прошмыгнули направо в сужавшуюся щель.

– Три – пять – десять секунд, – считал Павел. Услышал скрежет разодранного металла. Последнему вагону хорошо досталось. Возможно, створки ворот содрали только зеркала, но скорее всего повреждения более существенны. Значит, ремонтная бригада точно не отделается формальным осмотром состава.

– Обшивка, покраска, новые стекла, и возможно двери, – Павел в уме перечислил вероятный ущерб. Неизвестно, что там еще с кабиной машиниста.

– Так профилактический ремонт плавно перетек в ремонт капитальный. Юмор – полезная штука, – безрадостно подумал Павел. На приличной скорости проскочил преграду и оказался на незнакомой территории.