Крис Бекетт - Во тьме Эдема Страница 20

— Клянусь членом Гарри, — сказала я сестре (ее тоже звали Джейн), — неужели так трудно сложить цифры восьми групп?

Народ меж тем переговаривался вполголоса и слонялся от края Круга к группам и обратно. То и дело раздавался детский плач. Стонал обожженный малыш из группы Мышекрылов. Новошерстки переглядывались и перебрасывались всякой мелочью, какая подвернется под руку.

Наконец все вожаки групп вместе с Каролиной и Старейшинами собрались в Круге. Каролина воздела руки к небу и закричала, требуя внимания:

— В Семье двести двадцать шесть женщин, — объявила она, — сто пятьдесят шесть мужчин…

Говорят, девочек и мальчиков рождается поровну, но мальчишки гораздо чаще погибают в младенчестве. Поэтому женщин всегда больше, хотя они, случается, умирают в родах.

— …и сто пятьдесят детей моложе пятнадцати лет, — продолжала Каролина. — Всего в Семье пятьсот тридцать два человека, и шестнадцать из них еще не вернулись.

— Пятьсот тридцать два! — дрожащим голосом повторил Митч, опиравшийся на руку Каролины. Он походил на скелет, обтянутый желтой кожей, с редкими растрепанными седыми волосами и жидкой клочковатой бородкой. Рядом с ним стояли маленький сморщенный Ступ и толстуха Джела. Всю троицу поддерживали две женщины, которые вечно хлопотали возле Старейшин.

— До чего разрослась Семья, — заметил Митч. — Когда я был маленький, нас было от силы человек тридцать.

— Ты только представь себе, — прошептала я Джейн. — Всего тридцать человек в целом свете. Как они жили-то? Пятьсот тридцать два — и то мало.

Теперь, когда подсчеты завершились, незачем было держаться отдельными группами, так что я, наскоро попрощавшись с сестрой, стала пробираться через толпу к Джону.

— Сто шестьдесят три года прошло, — задыхаясь, прогудела толстуха Джела, — сто шестьдесят три года с тех пор, как Томми с Анджелой прилетели в Эдем.

— Они прилетели на небесной лодке, — подхватил маленький Ступ, после того как Митч в раздражении ткнул его в бок костлявым пальцем. — Сперва на звездолете «Непокорный», чудесной небесной лодке, которая могла путешествовать от звезды к звезде, а потом на Посадочном Апарате спустились с него на землю.

— Помните! — дрожащим голосом воскликнул Митч. У него было мышиное рыло, правда, не от подбородка до носа, как у остальных, а просто рваная верхняя губа, поэтому «помните» у него выходило как «понните». Митч хотел продолжить, но закашлялся, глаза его покраснели больше прежнего, налились слезами, и старик умолк.

Я меж тем добралась до Джона. Он стоял вместе с двоюродным братом, Джерри. Я стиснула его ладонь, чувствуя, что взрослые смотрят на нас. Я догадывалась, о чем они думают: «Нельзя так себя вести на Гадафщине!»

— Они прилетели на круглом Посадочном Апарате, — подхватила старая слепая Джела. Глаза навыкате придавали ей такой вид, как будто она только что нечаянно проглотила жирного махавона. — И этот Круг обозначает место, где они приземлились.

Направляя руки слепых Старейшин, чтобы те обмели каждый камень пучком веток, помощницы медленно обвели всю троицу вокруг тридцати шести белых камней, которые якобы обозначали след Посадочного Апарата.

Клянусь именами Майкла, длилось это долго, очень долго! В толпе слышались шепот и бормотание. Заплакал какой-то малыш, и на него зашикали, чтобы он замолчал. Другой малыш во всеуслышание заявил, что хочет писать. Джерри, двоюродный брат Джона, громко пукнул, и новошерстки с малышней расхохотались. Даже кое-кто из взрослых с трудом подавил улыбку. Гадафщина только началась, а всем уже надоело. Даже нашим бабушкам и их мужчинам было скучно, хотя они и напускали на себя почтительный вид.

Старейшины же все плелись вокруг тридцати шести камней — медленно-медленно-премедленно. Люди перешептывались. Морщились, почуяв запах газов, которые выпустил Джерри. Зевали. В конце концов, когда затрубили рога, Синегорцы десятый сон видели, а Красные Огни с Иглодревами как раз собирались ложиться спать.

Наконец Старейшины вернулись на середину, и Джела пихнула в бок Ступа. Тот рассердился было, но потом вспомнил, что от него требуется.

— Пятеро человек спустились в Посадочном Апарате, — проговорил Ступ, — и трое из них потом вернулись на нем на «Непокорного», чтобы попытаться долететь до Земли. Это были Три Спутника.

Ступ остановился и взглянул на нас с таким видом, как будто у него заклинило мозг. Мы ждали.

— «Непокорный» получил повреждения… — наконец выдавил он еле слышно своим фальцетом, — и Спутники понимали, что он может окончательно выйти из строя. Но в нем была штуковина под названием Компьютер, которая все помнит, совсем как человек, и еще одна, она называлась Ради-Бо и умела посылать сигналы в космос, так что даже если Спутники погибли, Земля обо всем узнала. И… и сейчас…

Он снова запнулся, как будто в его ссохшейся головенке вдруг кончились мысли.

— И сейчас, быть может, земляне как раз достраивают новую небесную лодку вроде «Непокорного», чтобы прилететь за нами. Поэтому… поэтому…

— Поэтому мы должны оставаться здесь, жить дружной Семьей и терпеливо ждать, — ничуть не терпеливо закончила Джела, — чтобы мы им понравились и они захотели забрать нас домой, на Землю.

— Небесную лодку строить долго-предолго, — прохрипел старый Ступ и поднял руку, чтобы Джела замолчала. — «Непокорный» был длиной с Большое озеро, не забывайте об этом. И сделан… — он прервался, чтобы откашляться, — сделан… сделан не из дерева, а из металла, а металл так быстро не найдешь.

— Вспомните, сколько мы искали металл в Эдеме, — отдуваясь, проговорила Джела, — и так ничего и не нашли.

— Понните! — Митч задохнулся и зашелся в кашле.

Над поляной порхала стайка переливчатых летучих мышей. Семья годами подрезала деревья, чтобы те давали больше цветов и света, поэтому в кронах водилось множество махавонов и мышам было чем поживиться.

Джон посмотрел на меня, и я скривила рот в улыбке. Джон казался таким живым-живым и юным-юным-преюным, в особенности по сравнению с ветхой нудной Гадафщиной, на которой раз за разом переливают из пустого в порожнее одно и то же старье.

— Понните, что Томми с Анджелой остались в Эдеме, — проговорил Митч, когда ему наконец удалось откашляться, — родили четырех дочерей — Сьюзи, Клэр, Люси, Кэндис — и сына Гарри. Но Кэндис укусил трубочник, и она умерла, не дожив до шести лет.

— Гарри спал со своими сестрами, — добавил Ступ, — и…

— Но Томми говорил, что мы должны помнить: нельзя спать с сестрами, — перебила его Джела, — а также с дочерями и даже двоюродными сестрами, по крайней мере, если есть другие женщины.