Елена Асеева - Середина. Том 2 Страница 20

— А ты, Отец, — строгим голосом отозвался Яроборка, словно собираясь его вычитывать. — Обладаешь способностью в мгновение ока переводить тему разговора в другое направление так, что я того даже не замечаю.

Старший Димург едва слышно усмехнулся, а Темряй это озвучил более жизнеутверждающе. Потому как всегда ощущал (коли говорить людскими понятиями) себя удачливым. Поелику придя, в свое время, на Коло Жизни, был там встречен Першим, каковой в тот раз не пожелал его уступать Расам. Темряй всегда трепетно относился к Отцу и до сих пор вспоминал время проведенное подле него. Не важно было ли это в его человеческих гранях, ноне наполняющих божественную суть, али вже будучи Господом, членом печищи Димургов… на самом деле любимцем Вежды и Мора, дорогим, бесценным, милым для них малецыком.

— Порой я это делаю, потому как не могу объяснить тебе некие вещи и понятия, — произнес старший Димург и слегка подавшись верхним корпусом тела вперед, крепко обхватил руками локотники кресла, утопив в них перста, почитай до средних фаланг.

Он словно навис над головой мальчика своей могутной массой и взволнованно вгляделся в его лицо, черты коего резко дернулись, что могло означать приход видений. Одначе сие оказалось просто волнением Яробора Живко, и когда лицо его вновь стало видимо спокойным, Господь дополнил свою прервавшуюся молвь:

— И по поводу существования человека в частности… Тем не менее, могу сказать, что Галактика Северный Венец одна из самых знаменитых еще и потому как в ней чаще иного бывают Димурги, занимаясь воспитанием младших членов своей печищи. Это уникальная Галактика, в которой собрано достаточно большое количество всевозможных видов систем, и сама она имеет весьма причудливую форму, чем-то напоминающую вашу руну Силы —. Руна которая, считают лесики, имеет способность к изменению мироздания и себя в нем. Однако, как я могу заметить обладает зримым внутренним и внешним постоянством.

Теперь, видимо, Ярушка остался доволен ответом, а быть может, просто задумался, что, как отметил Перший делал не часто… большей частью действуя рывками. И тотчас, стоило ему затихнуть, а подле него образоваться округлому облачному пуфику, намотавшему голубые испарения, дотоль плывущие по полу, старший Димург сызнова заговорил с сыном:

— Где они сейчас, милый малецык, — обратился он к Темряю, все еще оглядывая морщившего лоб мальчика степенно воссевшего на пуфик. — Темряй, — позвал Перший сына. — Ты меня слышишь, моя любезность?

Темряй днесь будто пробудившись, дернул в бок головой и на поверхности его венца пролегающего по лбу показались поместившиеся в рядье головы медведей, ощетинивших свои широкие пасти. И в том мгновенном проявления проступили они не только разнообразной формы, но и тональности шерсти, смотрящейся от белой вплоть до густо-черной. Господь медленно отвел взор от мальчика, и, воззрившись на старшего Димурга неторопко ответил:

— Поколь в каабе, Отец. Мор ничего мне про них не указывал, потому они на судне.

— Так ты же не сказал, что привез их, — сердито откликнулся Мор, и губы его покато выпучились вперед, живописав их внутреннюю розовато-коричневую часть. — Нельзя же в самом деле быть таким несерьезным малецык.

— Тише… тише, — мягко молвил Перший, и легонько качнул головой.

Тем самым малым колыханием божественной головы старший Димург словно взбил в своде залы, сросшиеся в плотные комы облака, потерявшие всякую курчавость от долгой беседы Небожителей. Они, нежданно слышимо хлюпнув, принялись ссыпать из своих кучных боков малые бусенцы воды (похожие на мельчайший дождь), вниз на Богов и мальчика. Этим Перший пытался несколько охладить задумчивость Яробора Живко и негодование сына.

— Не делай из всего заботу Мор, — продолжил старший Димург свое полюбовное поучение. — Будь мягче. Не сказал, верно, забыл, аль не предал значения, ничего… Сам спроси как старший, будь ровнее. Темряй, как бы не ерничал, поколь достаточно юн. И повзрослеет, очевидно, когда появится Крушец.

Последнюю фразу Перший протянул таким тепло-трепетным голосом, что его бас-баритон заколыхался песенным мотивом в зале и незамедлительно вызвал умиротворение в обоих сынах. Отчего они, много нежнее переглянувшись меж собой, улыбнулись.

— Вызови их из кааба Темряй, будь добр, — немного погодя, когда сыны и вздохнули степенней, повелел Перший. — Пусть отправляются к Кали-Даруге. И коли живица кого отберет из них, познакомим отобранных с нашим драгоценным Ярушкой, так как они были вызваны нарочно для него.

Темряй не мешкая порывчато кивнул и возложив правую руку на пряжку — голову удерживающую плащ на груди, на малость и сам окаменел.

— Потом сними, — указал взором в сторону пряжки старший Димург, когда младший сын сызнова ожил. — Это может увеличить восприятие боли, что весьма для тебя опасно, мой милый… Поелику наш малецык, покамест еще горячиться.

— С кем вы хотите меня познакомить? — снова встревая в толкование Богов, вопросил Яроборка.

Он вельми порывисто потряс головой смахивая с волос капель воды, что поколь проливали на него облака, и, развернув в сторону старшего Господа правое плечо, где материя рукава сакхи смотрелась дюже сырой, почитай до запястья, недовольно молвил:

— Перший, я уже весь мокрый.

— О, прости, мой бесценный, — откликнулся старший Димург, чуть-чуть погодя отзываясь на недовольство мальчика.

А все потому, что был отвлечен, донесениями змеи. Каковая склонивши свою треугольную голову вниз, с навершия венца, шевелила раздвоенным, ноне голубоватым языком, подле самого уха Зиждителя, иноредь вгоняя кончик в глубины слухового канала. Перший резко дернул правой рукой, вернее лишь ее перстами, вроде ленясь поднять с облокотницы, тем движение, несомненно, собираясь остановить капель дождя. Одначе, плотно сбитые в своде залы облака гулко плюхнув бочинами, разком выплеснули из себя не меньше пары ведер воды прямо на сидящего под ними мальчика. Мощно окатив его с головы до ног и теперь уже сделав окончательно мокрым.

— Ай! — досадливо вскрикнул юноша, не ожидая, что с ним так грубо поступят, и зыбко передернул плечами, по каковым теперь уже прямо-таки катила потоками вода.

— Ох!.. прости… прости мой драгоценный, — участливо дыхнул Перший и недовольно качнул головой в сторону змеи, прогоняя ее от своего уха (однозначно занятый шипением последней, Господь окатил мальчика водой не нарочно).

— Не в ту сторону шевельнул перстами, — словно вступаясь за Отца, пояснил Темряй.

Он спешно поднялся с кресла, и, ступив к мальчику, укрыл его снятым с себя плащом. Накрыв ему сверху и сами волосы, при том, на удивление, оставив застежку покоящейся на рубахе, очевидно прицепленной к материи.