Алекс Норк - Еще не вечер Страница 20

— Где батя сейчас?

— По постоянному месту жительства, во Владимирской области.

— И не отлучался?

— Пока проверяют.

— М-да…

— Следующая информация. Китайский ресторан у нас в городе один. Помните, вы спрашивали? — прокурор кивнул. — А вот охранник оттуда догнал меня в переулке — хочет сообщить, конфиденциально, важную для нас информацию. Встречаюсь с ним вечером.

Прокурор не успел отреагировать — селектор пикнул, Надя быстро проговорила:

— Вас Игорь Петрович срочно просит. Соединяю?

Голос полковника зазвучал в трубке:

— Здравствуй, Виктор. Сообщение интересное поступило. Квартиру убитого священника, похоже что, «навещали». Родственница приехала, завещание у нее на наследство — мой заместитель выдал ключи от квартиры. А полчаса назад она позвонила — подозрение, дескать, есть. Подъедем? С ней в любом случае надо потолковать.

— По какому адресу?

— А вы заезжайте сперва в Управление, меня захватите.

За короткое по дороге время прокурор только успел спросить у Владимира:

— Настоятель храма ничего не говорил о личных ценностях покойного, может, у него дома тоже что-то старинное находилось?

— Думаю, он дома у того просто не был.

— Почему так думаешь?

— Сам отозвался о покойном, как о нелюдиме. Сказал, они мало общались, и только по рабочим вопросам.

— Рабочим?

— Ну как их еще назвать, по производственным.

Полковник поджидал их на краю тротуара.

Поместился на заднем сиденье с Виктором рядом, сообщил водителю адрес и недовольно выдохнул:

— Совпаденьице, а?

— А почему нет, Игорь Петрович? — Володя развернулся к ним с переднего сиденья. — Мелких воров в городе куча, узнали, что хозяин погиб, и сунулись на удачу.

— Спасибо за идею, мы б до такой не додумались.

— Э, извините.

Пятиэтажный дом старой кирпичной постройки, у ближнего подъезда машина милиции.

Вышли.

Полковник, поискав по карманам, вынул бумажку и стал набирать код.

Отсутствие домофона подтверждало несклонность священника к широким общениям.

Поднялись на второй этаж.

На площадке три квартирные двери, срединная приоткрыта внутрь, и в проеме виден присевший на корточки человек с направленным фонариком на замок — вывинченный, торчащий наполовину наружу.

Увидев появившихся, встал:

— Здравия желаю, товарищи начальники. Могу кое-что сообщить.

— Сообщи, — дружелюбно согласился полковник.

— Замок не взламывали.

— Отмычка?

— И не отмычка.

— То есть?

— То есть — родные ключи.

— Хм… или кто-то когда-то сделал с них слепок. А почему не отмычка? — полковник сам же и предложил: — Никаких царапин?

— Ни малейших.

Сотрудник хотел что-то добавить, но начальник, отмахнувшись, обратился к коллегам:

— Этот специалист промаха не дает. Установи на место замок, и ты свободен.

Женский голос пригласил их войти, Владимир, пропустив старших, услышал еще один, только не человеческий — собака рыкнула пару раз из-за соседней двери, и судя по басам, очень немаленькая.

Коридор прямо от входной двери вел на кухню, слева — жилая комната, у ближней длинной ее стороны — кресло с торшером и диван-кровать, вдоль дальней — открытый книжный стеллаж, у окна письменный стол. У входа в углу небольшая икона с лампадой под ней, сейчас не горящей.

Женщина лет сорока, приятной внешности предлагает им сесть, где удобно, полковник сразу выбирает неширокий диван.

На письменном столе у окна листы бумаги, две книги, ручка, ноутбук в прозрачном чехле.

— Расскажите, прежде всего, что пропало, — предлагает полковник.

— Из вещей его вроде бы всё на месте. Деньги в ящике тумбочном — две тысячи рублей — не тронуты. Там же сберкнижка.

Она смутилась, оттого что два крупных чина переглянулись, и спешно начала объяснять:

— Большой бокал, он оказался разбитым — на кухне в ведре для мусора, а стоял здесь — на средней полке книжного стеллажа. Это венецианское стекло, понимаете, семнадцатый век, — она приостановилась, заметив у всех напряжение в лицах… и сосредоточилась для новой попытки: — Я скоро заметила, что нет венецианского бокала, который всегда стоял здесь, — она шагнула к стеллажу и показала рукой, — вот здесь посередине полки. В нем был цветок гвоздики, искусственный, но очень хорошего качества, — и снова заторопилась, — понимаете, эта деталь имеет значение…

— Вы не-е спешите, — замедляя слова, проговорил полковник, — у нас время есть, — и добавил, стараясь создать «атмосферу»: — Прокуратура, стекло антикварное с искусственным цветком, врубились?

И кивнул женщине продолжать.

— Я удивилась, что нет на месте, потом на кухне в ведре вижу ножку цветка и сверток бумажный, а в нем — бокал. Часть стенки отбита, но эту часть можно поставить на место — средства склейки стекла сейчас имеются замечательные, в общем, легко все привести к первоначальному виду — почти незаметно.

— А дорогая вещь? — спросил прокурор.

— Не дешевая, даже с таким изъяном. Но главное — эта вещь связывает многие семейные поколения. Один из предков брата, а столько же он и мой предок, привез бокал из Европы, где был в составе дипломатической миссии в 80-х годах семнадцатого века, когда царевна Софья с Голициным пытались развивать связи с Западом. Понимаете, — она для убедительности повысила голос, — выкинуть такое в мусорное ведро невозможно!

С одной стороны, аргумент прозвучал убедительно, с другой — Владимир понял по лицам, начальники подумали примерно как он: да мало ли что случается, возможно вполне, и не было никакого вора в квартире, а так — выкинул хозяин разбитую вещь от досады.

— Скажите, — полковник показал на икону в углу, — она ценность для коллекционеров имеет?

Женщина ответила, что имеет, хотя икона не очень старая — лет двести.

Прокурор, меж тем, подошел к книжному стеллажу.

— Вы в каком родстве?

— Троюродные.

— А кто-то еще из родственников у него есть?

— Никого.

— Вот здесь, примерно, помещался бокал?

— Да.

Прокурор покивал головой… и начал вглядываться в верхний край книжных корешков.

— За книгами или в них ваш брат ничего не мог прятать?

Женщина пришла в легкое замешательство… потом замотала головой:

— Нет, зачем прятать, сейчас ячейки есть в банках. И что такого он прятать мог? — видно было, даже немного расстроилась, оттого что ее родственника заподозрили в чем-то сомнительном.

Часы на стене негромким ударом отметили половину третьего, напомнив про время обеда; по взгляду полковника судя, мысль ему пришла именно эта.