Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09 Страница 20

Лестница. Древняя, с выщербленными ступенями, очень крутая, освещенная непонятно чем. Он зашагал вниз, стараясь ступать потише.

— Дорогой граф, вы негостеприимны, — смеялся наверху чужак. — Так и будем стоять на пороге? Ну, дело ваше… Что же, вы не пощадите и этого славного мальчика? Мои вороны выклюют его золотые глаза. Желаете это увидеть, милейший?

Рафаэль пустился бежать.

И наткнулся на выросшую ниоткуда дверь. Только что впереди ничего не было — и вот, пожалуйста. У порога спит белый каменный пес. Морда прикрыта лапой, но ухо чутко приподнято.

Наверху препирались:

— Я позволю себе не поверить вам, дорогой граф. Мальчишка не может находиться под опекой Совета, ибо его магия пренебрежимо мала.

Леон что-то солгал в защиту Элиана — Рафаэль не вслушивался, выбирая в связке номер второй. Наученный опытом, отрезал ключ от общей связки и сунул в настороженное песье ухо. Ключ исчез, провалившись в пустоту. Ухо дрогнуло. Дверь тронулась с места, сдвигая в сторону спящего сторожа. Виконт кинулся в щель, не дожидаясь, пока дверь отворится как следует.

— А где ваш брат, позвольте осведомиться? — услышал он на бегу. — Любимый братишка, которому совсем не осталось жить, ибо вы приговорили его к смерти?

Ответ Леона потонул в рычании, донесшемся снизу. Перед третьей дверью присел на задние лапы свирепый желто-коричневый пес.

Грозное рычание было эхом, которое отзывалось на каждый шаг Рафаэля. Звякнувшие от неосторожного движения ключи породили омерзительный вой.

Как эта тварь рычит и воет, если у нее закрыта пасть? Тихо подкравшись — пес все равно злобно хрипел, — виконт рассмотрел сторожа вблизи. Замочной скважины не обнаружил.

— Лови! — шепотом велел он, бросая ключ, будто кость.

Взгляд не уследил, однако Рафаэль мог бы поклясться: каменная тварь на лету поймала подачку и сожрала. Прекратила рычать и хрипеть. Дверь и пес поехали ему навстречу.

— Рафаэль, откликнись, — мурлыкнул Герзенгольц. — Попроси брата, чтобы он купил тебе жизнь. Заодно попроси, чтобы выкупил жизнь Элиана. Всего-то нужен мне пустячок, который иначе пропадет ни за грош. А, Рафаэль? Где ты, мой мальчик?

Лестница повернула и уперлась в четвертую дверь. Здесь не было сторожа, но и замочной скважины Рафаэль не нашел. И дверных петель тоже. Они с той стороны? Значит, дверь открывается вовнутрь, если считать, что сам он находится снаружи.

Рафаэль надавил ладонью, затем налег плечом. Дверь сдвинулась. Стала, но в щель можно заглянуть… Изнутри на него смотрел пес, а на умильной морде яснее ясного читалось: «Давай поиграем!».

— Рафаэль, тебе любопытно со мной побеседовать? У меня довольно пленников, дорогих твоему сердцу.

Он швырнул ключ поверх собачьей головы. Зазвенело — ключ заскакал по ступеням. Пес развернулся и прыгнул следом; тяжко ухнул камень о камень. Дверь свободно открылась. Рафаэль перебрался через распластавшееся на лестнице собачье тело, невольно пощупал прижатый мощной лапой ключ — не стронуть! — и побежал вниз.

— Ну, вот что, граф, хватит терять время, — раздраженно сказал Герзенгольц. — Пропустите.

— Нет.

— Бросьте, я все равно пройду.

— Попытайтесь.

Рафаэль едва признал голос брата: Леон страшно, безнадежно устал. Враг не просто так топтался на пороге, молол языком — он сражался. И, увы, побеждал.

Пятая дверь. Растянувшаяся у порога сука кормила щенков. Они дружно уткнулись мордочками в материнское брюхо, а одного оттеснили, и он цеплялся лапками за каменную плиту, пытаясь вслепую ползти. Не колеблясь, Рафаэль сунул ему под брюшко ключ, нажал — и оторвал от пола. Думал было перенести щенка к матери, но каменная фигурка треснула и рассыпалась. Сука подняла голову.

— Я хотел помочь… — растерянно прошептал Рафаэль.

Собака тяжело привстала; щенков оторвало от сосцов, и они завозились на полу.

— Прости, мать, — Рафаэль ссыпал оставшееся в горсти крошево рядом с живыми малышами, положил ключ. — Мне очень жаль.

Собака с хрустом перевалилась на другой бок, носом подтолкнула щенков поближе к себе и подальше от двери. Виконт перешагнул через семейство и протиснулся в открывшуюся щель.

Наверху смеялся-мурлыкал Герзенгольц:

— Любезный граф, вы уже лишились физических сил, а сейчас я отниму у вас волю. И вы как миленький отдадите мне нужное. А потом… Что? Не слышу!

Беззвучный шепот Леона не добрался вниз, к Рафаэлю.

— Ах так?! — в ярости взревел его светлость. — И ты морочил мне голову?! Тварь! — Он сорвался на визг.

У Рафаэля на бегу подогнулись колени, словно ему всадили нож в сердце. Он покатился по лестнице, зная: Леон убит. Брат сделал, что мог… задержал врага, как сумел… боролся до последнего вздоха… И погиб!

Он ударился головой, чудом не свернув себе шею, и остался лежать оглушенный.

Будто сквозь толстую стену донеслись женский визг и хриплый хохот, похожий на карканье. Затем отчаянный крик Жозефины:

— Лео-он!

Явилась. Где она была? В парке? Мысли в гудящей голове едва ворочались.

— Жозефина, возьми ларец с драгоценностями, теплый плащ и беги из дома вместе со слугами, — прозвучал голос графа Альтенорао. Он был уже мертв, а указание жило.

Наверху опять закаркали-захохотали.

— Леон! — рыдала Жозефина. — Что ж это?! Как же ты?! А-а-а! Уби-ийца! Вот тебе, вот тебе, вот!.. — Вне себя, она кинулась на грозного мага. Закричала от боли.

— Грязная сучка, — прошипел Герзенгольц. — Ты отправишься вслед за муж… — Он вдруг захрипел.

— Жозефина, беги! — властно выкрикнул Элиан.

— О-о, магический мальчик, очнулся? — язвительно, хоть и слегка задыхаясь, вымолвил Герзенгольц. — И вообразил, будто со своей плевой магией можешь со мной тягаться? Но ты потратил всю силу на эту крикливую сучку… и больше не навредишь.

Крики и плач Жозефины стихли. Рафаэль различил ее жалобные стоны; они удалялись. Каркали-посмеивались вороны.

В голове прояснилось. Виконт лежал на площадке — ноги на ступенях, а голову не поднять. Надо же, как угодил: головой под собачье брюхо, плечами — в широко расставленные лапы. Выбравшись из ловушки, он поднялся на колени. Пес из белого-зеленого камня тянулся мордой к его лицу.

— Леон убит, — поделился Рафаэль своим горем.

Осмотрелся: где связка? Вот она. Топорщатся веревочные обрезки, а ключи перепутались. И… Белое Пламя! Их всего два — седьмой и восьмой. Шестой пропал!

Прохладный язык лизнул Рафаэля в щеку: не тревожься, ключ взят. Пес тягуче поднялся, задрал морду и коротко, гулко гавкнул. Распахнув дверь, Рафаэль ринулся дальше. Нависающий над головой потолок светлел, словно превращаясь в бумагу с рисунком из каменных плит.