Олег Дивов - Город счастливых роботов (сборник) Страница 21

– У меня, у меня! – крикнули из толпы. – У меня черножопая! Привет из Йоханнесбурга!

Полицмейстер сдвинул фуражку на нос и почесал в затылке.

– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – спросил он недовольно.

Видно было, что ему не нравится ездить на турецком цитрусе. Вот уже целых полминуты не нравится. Прямо как узнал – с тех пор и недоволен.

А вы думали?.. Полицаю, да и всем, кто сейчас толпился у проходной, много лет долбили в мозг, что Родина «встает с колен», а она не вставала и не вставала. Только воровала сама у себя и выгоняла за границу тех, кто совсем заворовался. Изредка сажала тех, кто воровал не по понятиям… А потом у нас в городе – встала. И народ понял, как это делается, осознал технологию. И возгордился, конечно, что этой технологией овладел. Возгордился со всеми прилагающимися спецэффектами вроде надувания щек и «наше – значит, отличное».

Наверное, так и должно быть.

Если цитрусы одинаковой комплектации прошли выходной контроль, они идентичны, что наш, что «восточный», что африканский. Да так и есть, в общем… Но если завод у тебя под боком, ты узнаешь однажды: внутри фирмы качество сборки очень даже различают и твоих земляков ставят всем в пример. А поскольку на сервисе тоже сидят наши, рано или поздно информация просочится: «востоки» начинают сыпаться чуть раньше, чем «центры». А турки и корейцы сыплются чаще. Самую малость, но все-таки.

И ты гордишься земляками и счастлив ездить на лучшем в мире цитрусе.

И вдруг такой облом.

– Мы одно понимаем, – сказал Малахов. – Пиндосы чего-то намухлевали.

– Были наши машины, стали чужие! – донеслось из толпы. – А чужие – как бы наши. А нам чужих не надо! Так, мужики?!

– Точно! – отозвался трудовой народ.

– А собственно, вам не все ли равно? – задумался полицмейстер.

– А давай раскрываемость по губернии плюсанем – и в равных долях обратно поделим, – подсказал кто-то из охраны. – Вы же все менты, все общее дело делаете!

– Сам ты мент! Уволился, хорошо тебе, вот и не наглей! – полицмейстер снова почесал в затылке.

– Наша сборка – лучшая, – заявил Малахов. – Это все знают. И фуфла китайского мы в машину не суем. Это тоже все знают…

Он огляделся, прикидывая, куда бы влезть повыше, чтобы толкнуть речь.

Тут в задних рядах кто-то крикнул:

– Чурки едут!!!

Толпа замерла, как громом пораженная.

– Жена звонила! – надрывался голос в задних рядах. Над головами поднялась рука с телефоном, будто в доказательство. – В магазине слышала – едут сюда две смены чурок! Пиндосы вызвали штрек… шрек…

– ШРЕКБРЕХЕРОВ! – взревел, аки матюгальник иерихонский, наш полицмейстер. – Точно! В магазине врать не будут! Терминаторов вызвали! И еще робокопов! Мне на подмогу!

Начался хохот. Потом бормотание отовсюду: народ уткнулся в телефоны, проверяя новость.

– Это провокация! – заявил полицмейстер. – Я знал бы первый. Без меня тут никаких чурок быть не может! Пиндосы не посмели бы без согласования…

И вдруг толпа взорвалась:

– ПИНДОС!!!

Из окна третьего этажа выглянул Кен. Это было окно туалета дирекции, его тут в жизни никто открытым не видел.

Кен делал непонятные жесты и явно спешил. Воровато оглянулся себе за спину. Высунулся далеко наружу, посмотрел вниз…

– ПИН-ДОС! ПИН-ДОС! – скандировали там.

– Заткнитесь, придурки! – заорали сразу в нескольких местах. – Это же наш Кен!

Тем временем Кен принял какое-то решение, окаменел лицом и полез через подоконник.

– Отставить! – рявкнул полицмейстер. – Гражданин Маклелланд! Отставить!

Гражданин Маклелланд отставить не соизволил. Учитывая, что на заводе третий этаж – как нормальный пятый, со стороны это выглядело малость суицидненько, мягко говоря.

На самом деле Кен был нисколько не самоубийцей, а дипломированным автостроителем и неглупым менеджером. Прыжок с десяти метров на газон Кен решал как чисто инженерную и отчасти управленческую задачу. Он учитывал, что его тут хорошо знают, и принимал в расчет материальную базу. Человек десять наших уже сорвали с забора баннер «Приглашаем на работу» и прибежали под окно. Половина встала к стене вплотную, задрав край баннера над головами, половина – отошла, держа свой край у пояса.

Толпа охнула – и ломанулась помогать.

По ту сторону окна замелькали какие-то тени. Кен до этого сосредоточенно молчал и нервно озирался, явно ожидая нападения сзади, а тут обернулся к народу и открыл рот.

– Уволился!!! – крикнул он.

И прыгнул.

– Довыпендривались! Качество… Фигачество! Хуже надо было работать! – рычал Кен, держась обеими руками за вывихнутую лодыжку.

Его так и несли к «Скорой» – на баннере. Под аплодисменты.

Из окна торчали пиндосы и ругались на пиндосском языке. Кто-то метко швырнул в них бутылку, и они спрятались.

– Что за безобразие, Кеннет Дональдович? – спросил полицмейстер. – Что за цирк дю солей в прямом эфире?! Я же вас могу привлечь за такую акробатику!

– Это был экстремизм! – подсказали из толпы.

– Именно!

– Да ну вас… – Кен отмахнулся, кривясь от боли. – Народ! Слушай сюда!

В толпе зашикали, кому-то дали по шее, стало относительно тихо.

– Вы ни в чем не виноваты! И вас никто не обманывал! Просто фигня вышла, как обычно. Эти идиоты обезличили машины!

Народ шумно вздохнул – и обратно не вдохнул.

Новость была ожидаемая, конечно, но до такой степени обидная, что все надеялись – пронесет нелегкая. А главное, непонятно, с какой радости нам такая радость. Чем заслужили.

– Зачем? – спросил Малахов. – Из-за китайцев?

– При чем тут китайцы? Из-за вас! Из-за тебя, например, передовик ты наш!

Малахов надулся. Он действительно был, что называется, ударник капиталистического труда и не видел в этом ничего зазорного. И никто не видел. Мы же тут не в арбузной лавке сидим, мы машины делаем…

– Решение принято на днях. Сейчас идет тестовый период. Поэтому они и залетели на разнобое в «винах». Никто вас надувать не хотел, просто нелепая случайность. Все «вины», которые уже забиты в базу сервиса, были перемешаны случайным образом. У новых машин номера с самого начала пойдут без привязки к заводу. Нету больше русской сборки и нерусской, вообще никакой! Потому что НЕКОРРЕКТНО! А на самом деле – из-за вас, господа Анонимные Трудоголики! Шуточки дурацкие шутите! С фигой в кармане ходите! Этику в гробу видали! Себя, значит, любите больше, чем компанию! И тогда эти тупые пиндосы…

Он добавил еще несколько слов, но приводить их тут, с нашими законами об оскорблении кого угодно, некорректно.

А то вдруг геи оскорбятся. Или верующие. Или кто угодно.

– …сообразили, в чем проблема. И поняли, как поставить вас на место и как сделать всем хорошо! Можете гордиться! Больше вам гордиться будет нечем!

– А как же теперь… качество? – спросил Малахов, подпрыгивая, чтобы лучше видеть Кена. – Мы же соревнуемся!

– Соревноваться ты будешь со своей табуреткой! – сообщил ему Кен с такой неожиданной злобой, что Малахов вобрал голову в плечи.

– Извини, – Кен заметно смутился. – Никаких больше соревнований, хватит, наигрались. Чурки и турки обижаются, а русские наглеют, штаб-квартире это надоело. Они долго понять не могли, отчего русские такие наглые. Отчего ты такой наглый, допустим!

– Я за справедливость! – заявил Малахов.

– А они говорят – из-за соревнования! Все, кончились развлекушечки. Никаких больше скидок на русский менталитет, а одна только суровая мотивация дубьем и рублем. Допрыгался? Счастлив? Может, и тебя выгонят наконец-то! Клоун!

– Ты чего такой злой, инженер? – спросил Малахов обиженно.

– Нога болит, – объяснил Кен.

– А чурки едут сюда? – спросили издали. – Шреки… Брехеры?

– Кто сказал?!

– Я сказал!

– А тебе кто сказал?

– Из города звонили…

– Позвони обратно и попроси не врать. Нет никаких чурок. Откуда они тут возьмутся? Ну сам подумай – откуда? Из Европы? Пиндосы, конечно, пиндосы, но не настолько…

– Я же говорю – провокация! – крикнул полицмейстер.

Кена перегрузили на носилки и упихали в «Скорую».

– Только не везите никуда! – сказал он врачу. – У меня нет времени. Быстро ногу зафиксируйте. Сам потом приковыляю…

И продолжал вещать в толпу, что сгрудилась вокруг машины, развесив уши:

– Все, стахановцы, отдыхай! Не с кем больше соревноваться. Цитрус прошел контроль – и нет у цитруса национальности. «Вин» теперь к стране не привязан, к заводу не привязан, есть комплектация – и все… Сервису этого достаточно, ему только комплектуха важна. Знать, откуда поставка, будут логистика и дилер. А простой смертный – фигушки. Дилер больше не имеет права сообщать о происхождении машин. Хочешь узнать – шпионь за пароходами и автовозами! Да никто и не станет. Всем пофиг.

– Нам не пофиг! – сказали из толпы.

– Выйдет приказ – будет пофиг! А кому не пофиг – свободен! Все равно, по сервисной базе все цитрусы уже обезличены, и назад это не переиграешь. Решение принято. Должны были объявить о новом порядке завтра буквально…