Кэсс Морган - Сотня Страница 21

Кларк горестно поджала губы, а затем решительно ответила:

– У меня личный разговор к родителям.

Лицо Уэллса стало серьезным.

– Что случилось? – Он выпустил руку Кларк и дотронулся до ее щеки.– Все нормально?

– Все в порядке.

Она увернулась от него и опустила глаза, которые могли выдать ее ложь. Кларк должна была сказать родителям, что думает об их экспериментах, и она больше не могла откладывать этот разговор.

– Ну тогда ладно,– медленно сказал Уэллс,– завтра увидимся?

К удивлению Кларк, вместо обычного поцелуя в щечку Уэллс обвил ее руками и притянул к себе. Когда он коснулся губами ее губ, она на миг забыла обо всем на свете, кроме его тела. Но, закрывая за собой входную дверь, Кларк ощутила, как трепет от прикосновений Уэллса сменился холодком страха.

Родители сидели на диване и одновременно обернулись к вошедшей дочери.

– Кларк,– улыбаясь, мать поднялась ей навстречу,– Уэллс тебя провожал? Может быть, он хотел бы с нами пообе…

– Нет,– ответила Кларк резче, чем хотела,– ты не могла бы присесть? Мне нужно с вами поговорить.

Она прошла через всю комнату и, дрожа, уселась на стул лицом к родителям. В ней боролись два противоположных чувства: испепеляющая ярость и отчаянная надежда. Кларк нуждалась в том, чтобы родители во всем ей признались – это послужило бы оправданием ее гневу,– но при этом отчаянно молилась, чтобы у них нашлось хоть какое-нибудь убедительное объяснение.

– Я подобрала пароль,– честно объявила Кларк.– Я была в лаборатории.

Глаза ее матери широко раскрылись. Она осела обратно на диван, потом глубоко вздохнула, и на миг Кларк показалось, что сейчас мама попробует все объяснить, что у нее найдутся слова, которые все исправят. Но она прошептала слова, от которых Кларк содрогнулась:

– Я сожалею.

Отец взял свою жену за руку, не сводя глаз с дочери.

– И я сожалею, что тебе пришлось это увидеть,– тихо сказал он.– Я знаю, это выглядит… шокирующе. Но им не больно. Мы проверяли и уверены в этом.

– Как вы могли? – Собственные слова показались ей неубедительными, чересчур легковесными, но Кларк не могла придумать, что еще сказать.– Вы экспериментируете на людях. На детях.

Ее замутило от собственных слов, и она почувствовала в горле привкус желчи.

Мать прикрыла глаза.

– У нас не было выбора,– мягко сказала она.– Мы многие годы разными способами исследовали радиацию, и ты это знаешь. Когда мы доложили Вице-канцлеру о невозможности собрать убедительный фактический материал без экспериментов над людьми, мы думали, что он сочтет наше исследование тупиковым. Но вместо этого мы… – Ее голос надломился. Она не закончила предложения, но Кларк и не нуждалась в этом.– У нас не было выбора,– безнадежно повторила она.

– Выбор есть всегда,– дрожа, сказала Кларк.– Вы могли отказаться. Я скорее дала бы убить себя, чем согласилась бы на такое.

– Но он не грозил убить нас,– голос отца звучал раздражающе тихо.

– Тогда какого черта вы за это взялись? – резко спросила Кларк.

– Он грозил убить тебя.

Птичье пение стихло, и на смену ему пришла насыщенная тишина, словно музыка пропитала собой безмолвие, наполняя воздух мелодией.

– Вот это да,– тихонько произнес Уэллс.– Это было потрясающе.

Его лицо все еще было обращено к деревьям, но рука тянулась в сторону Кларк, словно он пытался дотронуться сквозь время до девушки, которая любила его когда-то.

Чары были разрушены. Кларк будто окаменела и без единого слова направилась обратно к лазарету.

В палатке было темно, и Кларк, споткнувшись у входа, чуть не упала. Ее занимали мысли, что вон тому парню нужно сменить повязку на ноге, а вон той девушке с раной на бедре лучше бы наложить швы. Она наконец-то нашла контейнер с настоящими бинтами и хирургической нитью, но от него не будет большой пользы, если не удастся обнаружить аптечку. Под обломками челнока ее не оказалось. Скорее всего, аптечку во время крушения отбросило куда-то далеко.

Талия лежала на одной из коек. Она все еще спала и, кажется, держалась нормально. С тех пор как Кларк нашла подругу истекающей кровью с ужасной раной в боку, она уже трижды сделала той перевязку.

От воспоминания о том, как Кларк зашивала рану, ее желудок взбунтовался. Она надеялась, что Талия ничего не вспомнит об этой процедуре. Ее подруга тогда потеряла сознание от боли и до сих пор то приходила в себя, то снова проваливалась в беспамятство. Кларк опустилась на колени перед ее кроватью, убрала со лба Талии завиток влажных волос и, когда глаза той раскрылись, прошептала:

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

Раненая слабо улыбнулась. Казалось, для этого действия ей пришлось собрать все силы, которые еще оставались в ее теле.

– Просто прекрасно,– сказала она, но тут же поморщилась, а в ее глазах заплескалась боль.

– Раньше ты врала гораздо лучше.

– Я никогда не врала.– Ее голос был хриплым, но все еще полнился фальшивым негодованием.– Я просто сказала тому охраннику, что у меня больная шея, и мне нужна еще одна подушка.

– А потом убедила его, что виски с черного рынка поможет тебе перестать петь во сне,– с улыбкой добавила Кларк.

– Ага. Так жаль, что Лиза не захотела больше играть в наши игры.

– И что ты не можешь не фальшивить даже ради спасения собственной жизни.

– Это было очень здорово! – запротестовала Талия.– Ночной сторож был на все готов, лишь бы я заткнулась.

Кларк с улыбкой покачала головой:

– И после этого ты говоришь, что девушки с Феникса чокнутые.– Она указала жестом на тонкое одеяло, которым была укрыта Талия.– Можно?

Талия кивнула. Кларк откинула одеяло и сняла бинты, стараясь удержать на лице нейтральное выражение. Кожа вокруг раны покраснела и припухла, а сама рана загноилась. Кларк знала, что сама по себе рана была наименьшей из их проблем. Она выглядела очень неприятно, но в медицинском центре они лечили подобные на «раз-два-три». Настоящую угрозу таила в себе инфекция.

– Все так плохо? – тихо спросила Талия.

– Нет, все отлично.– В устах Кларк ложь прозвучала привычно и естественно, но глаза, помимо воли, скользнули к соседней койке, где провел последние часы умерший накануне парень.

– Ты в этом не виновата,– тихо сказала Талия.

– Я знаю,– вздохнула Кларк.– Мне просто жаль, что он умер в одиночестве.

– Он был не один. С ним был Уэллс.

– Как? – недоуменно спросила Кларк.

– Уэллс несколько раз приходил его проведать. Думаю, в первый раз Уэллс пришел поискать тебя, но увидел, как страдает этот парень…

– Точно? – Кларк сомневалась, можно ли верить словам Талии. В конце концов, та большую часть времени была без сознания, и ей просто могло померещиться.