Алессандра Матрисс - Письмо Потомкам Страница 22

Я развернулась и, зажимая кровоточащую ладонь, печально посмотрела на Ангуин:

– Я никому не скажу. Только и ты будь честна со мной.

Девушка кивнула, а я впервые увидела в ней то, что не хотела раньше видеть. Простую испуганную девочку. Ей всего лишь тридцать лет, не больше.

Вся её спесь и гордость сошла на нет в одночасье. Я забрала крио с собой, и у выхода улыбнулась ей по-матерински:

– Сегодня приступов не будет. Ты можешь подойти к Стефану завтра, ничего не объясняя. Я всё сделаю за тебя.

Уже у выхода Ангуин подбежала ко мне и неожиданно приобняла, уткнувшись в ложбинку между лопатками.

– Я… я очень вам благодарна, Ульрианна! Спасибо вам.

– Рионн ни слова. Я не хочу, чтобы вас лишили ан'нари. – Испуганно ответила я, разжимая ее объятия.

На этом и простились.

***

Прошло около недели. Все радовались выздоровлению малыша, косо поглядывая на меня. Улыбались.

Не знаю подробностей, но чувствовалось – отношение ко мне изменилось. Даже Рионн больше не заводила разговоры со мной об отсутствии приступов у Умы и Тамары. Да, я взялась за вторую, мне попросту надоело видеть, как белеет её кожа во время конвульсий.

И понимать, насколько ей больно.

Тор пытался узнать мой секрет исподтишка, и между нами был установлен негласный договор, что он разгадает и избавится от приступов сам. Лично. Иначе его самолюбие пострадает ещё больше, нежели физическая оболочка.

Марко тоже наплевал на моё предложение помочь, сказав, что истинному бойцу не к лицу принимать помощь. И притом, боль выковывает характер. На том и порешили.

А что до близнецов, то они также не могли переступить через свою гордость и обратиться за помощью к человеку. Поэтому, относя в прачечную запачканные одежды, они избегали встреч со мной… А раньше демонстративно шли напролом, гордясь своими изменениями.

Дети, что добавить ещё…

Госпожа Рионн радостно наблюдала за моими действиями, иногда намекая о передаче моей секретной техники в дар старейшинам. Но я вежливо отклоняла просьбу:

– Я думаю, что это вас не научить. Равно как и я не могу постигнуть многих тайн Шим’Таа… И одного такого странного, но ужасно полезного человека на материке вам более чем достаточно. – С сарказмом заметила я.

– Ну, Ульрианна, не льстите себе. Вы не единственная, кто живёт среди гемм.

– Ну, хоть и не единственная, но неповторимая – это точно! – гордо заявила я так, что госпожа закашляла от неожиданности. Мы по старой привычке курим поздно вечером кальян и болтаем в её покоях. И я с удивлением подмечаю, как и она начинает по-другому ко мне относиться.

Теплее. Роднее. Доверчивей.

Стефан прав, говоря, что моё присутствие и мой необычный в понимании гемм характер изменяет всех, подстраивает под себя. Эх, старый лис! Помню, как ширраху Рао по молодости сильно доставалось от Стефана, он признал его как Столп только к сорока годам, называя малолеткой и молокососом.

– Ты что-то хотела спросить вчера, Уль’Яна… – почти правильно выговорила моё имя Рионн.

Хороший знак. Старается.

Всё-таки, мне кажется или Ангуин рассказала что-то льринни?

Или это просто её догадки?

– Да, но мой вопрос носит личный характер… не думаю, что я могу его просто взять и задать.

– Ничего, я приму любой… – мне показалось, или в её голосе промелькнуло кокетство?

Я на секунду задумалась, а потом выпалила, в ожидании здоровой для Рионн реакции – вспылить и ударить не глядя.

– Почему у вас нет ан’нари?

Госпожа второй раз поперхнулась ароматным дымом и, покраснев, уставилась в мозаичный пол. О боги, она действительно густо покраснела! Через минуту молчания она встрепенулась и совсем по-детски пролепетала:

– А что… Это плохо, да?

И тут же спохватилась, вспоминая, кто в доме хозяин. Дала мне звонкую пощёчину и глубоко затянулась яблочным густым дымом. Я сидела, потирая покрасневшую щёку и посмеиваясь в глубине себя.

Госпожа расслабленно улыбнулась:

– Этого не ожидала. Честно. Я не думала, что твоим разумом владеет такой простой вопрос. Готовилась к чему-то более глубинному и философскому… А ты…

Сижу молча, на красной бархатной подушке, в полумраке комнаты разглядывая витражные стекла. За окном багряный закат, разбитый на радужные осколки. И наверняка, свежий воздух…

– Я слишком привязана к дому… – отрывает меня от созерцания голос Рионн. Я смотрю на неё с удивлением, неужели-таки ответит?

– Я ни к кому не была так привязана, как к аорэ Святославу. Он был для меня всем – и богом, и отцом, и примером… Покинуть его, уйти в другой дом я не могла. И выбирать самой не хотелось. Я хотела полюбить так же, как и он. Нечаянно. – Минутная пауза, словно госпожа обдумывала свои слова. Стоит ли говорить их мне.

– Знаешь, – продолжила робко она. – Он ведь тоже никогда не стремился выбрать ан’нари, не стремился смешать собственную кровь с чужой. Однажды он сказал мне… «Рионн, в моём сердце живы те воспоминания, о которых я порой хочу забыть. Я не смогу лгать самому себе. Когда ты однажды полюбишь, ты поймешь все сама»

– А кого любил ваш отец? – беспечно спросила я.

Рионн грустно усмехнулась:

– Аорэ всегда любил Святейшую… Искренне и безответно.

В горле моём пересохло от волнения, я наверняка покрылась пятнами. Слышать подобное…

– Давай, я тебе кое-что покажу? – заговорщицким тоном произнесла Рионн, отодвигая от себя кальян. Она встала, не дожидаясь ответа, шелестя полупрозрачными одеяниями на манер древних египетских богинь, и проплыла к ширме, разделявшую пространство.

– Смотри! – что-то пискнуло в глубине и в воздухе появилось светящееся пятно, разросшееся через пару секунд до полноценного экрана. Госпожа химичила за ширмой, разбрасывая разноцветные провода. – Это мне оставил аорэ, он хранил это долгие годы, постоянно обновляя, переписывал на более мощные носители. Я никому… чужому это не показывала, а тебе… покажу! Только это секрет.

Всё же в госпоже что-то детское проявляется, она раскрылась для меня абсолютно с другой стороны. Неужели в этом сверхженственном на мой взгляд существе сохранилась толика детской непосредственности?

Экран ещё раз мигнул, подождал, когда Рионн присоединится ко мне, и… погрузил меня в абсолютно незнакомый мир.

Он был древним. Ещё не существовало гемм, Империи и Ррипов. Это был яркий многокрасочный и пёстрый мир, словно лоскутное одеяло.