Алекс Норк - Еще не вечер Страница 22

— Погоди, во-первых, ничего не украдено. Или украдена неизвестная нам сейчас ценность. Или только искали, а ее там и не было. И как это всё связать с убийством и покушением на кражу церковных икон? Какую версию отрабатывать, как отчитываться потом на запросы сверху? — он откинулся на спинку кресла. — Ты, Виктор, что молчишь?

— В том же направлении думаю. В губернскую прокуратуру уже обращение от секретаря Патриарха пришло.

— Вот. Как пить дать, обратились и в Генеральную.

У молодого коллеги снова явился порыв что-то сказать, старшие товарищи выжидающе посмотрели.

— А как же ключи? Запасные лежали в столе, а основные, следовательно, в кармане пиджака. Преступники их забрали и следующей ночью проникли в квартиру, — он напомнил для усиления: — А бокал итальянский — семейная реликвия, как она выброшенной оказалась?

Очень ясные, казалось бы, аргументы не только не убедила, но вызвали кислые выражения лиц.

— Ты еще добермана соседского в дело включи, — посоветовал полковник, — и нам с твоим начальником точно по выговору влепят.

Прокурор, соглашаясь, кивнул, но добавил мажора:

— По существу ты прав, Володя. Только это интуитивная область пока.

— Верно, — начал полковник, — и если делать выводы в этой интуитивной области…

Официант поставил большое блюдо с зеленью, лаваш, порезанный дольками как цветок персик и уступил место хозяину — у того, на небольшом подносе, кроме заказанной бутылки сухого вина, стоял еще пузатый графинчик.

Виктор не успел возразить — полилась, с сильным акцентом, любезная кавказская речь: не отказаться от хранимого только для дорогих гостей многолетнего коньяка, из семейных, к тому же, подвалов.

Полковник сразу взял ответственность на себя — снисходительно кивнул, дозволяя наполнить им рюмки.

— По паре можно, — взял рюмку, поводил у ноздрей… — и даже нужно.

Выпили.

Владимир потянулся за долькой персика, но начальники, погрузив себя в послевкусие, этого делать не стали.

— Обрати внимание, Витя, годов коньяку не менее десяти, а светленький, и легкость какая, ароматичность. Эх, Кавказ бы в хорошие руки!

Владимир поторопился напомнить:

— Вы, Игорь Петрович, собирались сказать.

— Про Кавказ?

— Нет, раньше. Насчет интуиции.

— А-а, да…

Тот сначала отвлекся на блюдо с зеленью, выбрал там веточку укропа и веточку фиолетового базилика, сложил вместе и жестом порекомендовал прокурору.

Тот последовал…

Объединились затем во мнении, что так и нужно закусывать хороший коньяк.

— Выводы из интуитивной области, — подсказал Владимир.

— Да. Первый вывод: что-то искали, и это не деньги. Второй: надо затребовать информацию по банковской системе на предмет имеющейся ячейки по паспортным данным покойного. По банкам нашего города, прежде всего, и по столице губернии.

У прокурора замурлыкал мобильник.

Номер на экране он опознал сразу.

— Здравствуйте, госпожа Шестова… нет, я о вас не забыл… Спасибо, Маша, раз очень ждете, обязательно буду.

От полковника последовал иронический взгляд:

— Обаёвывает?.. М-да, интересная женщина.

— Красивая, — согласился Владимир, — заявлялась к нам, «бывший» ее несколько раз принимал.

— Вы, молодые люди, на красоту-то смотрите с опаской. — Полковник, наполнив рюмки, показал официанту забрать графин. — Красота сейчас — тоже товар. И, видно, в большой цене, раз сам Зубакин об эту Шестову обломался.

По лицу Владимира прокурор понял, что тому тоже ничего неизвестно.

А полковник довольно продолжил:

— Он же, Зубакин, намеривался обширное строительство развернуть на территории Черного леса. Дорогой жилой комплекс с развлекательными заведениями, услугами разными, а Шестова принялась своими историями Черный лес компрометировать. Кто, из людей с деньгами, вложит их в недвижимость с дурной репутацией, с какой-то энергетикой подозрительной? И Зубакин, разумеется, на нее наехал.

— А до нас эта история не дошла, — удивился Володя.

— У меня информационных каналов больше, — снисходительно кивнул старший товарищ. — Так вот, Зубакин наш как наехал, так и отъехал. Он, кстати, сегодня утром из загранпоездки прибыл и, думаю, визит к тебе, Витя, нанесет очень скоро.

Хозяин любезно вышел их проводить.

— Вы допоздна работаете?

— Двенадцать-час, — сверкнули белые зубы, лицо озарила радость. — Для дорогих гостей всю ночь будем работать, — руки, вперед-вверх ладонями, показали — к ним это прежде всего относится.

— В ночь, когда убили священника, ничего подозрительного не заметили?

Голова горестно покачалась, и произошел сбой в русской грамматике:

— Такой печальный событие.

Водитель с машиной отпущен был на обед, Игорь Петрович отправился по недалекой дистанции пешком к себе в Управление, а «прокуратура» двинула к церкви.

И когда вышли на шоссе, она, открывшись всем видом, потянула к себе. Похожая очень на знаменитую Покрова на Нерли… и не похожая: та благодатно-радостное несет, а эта — потерю, словно девушка в белом с опущенным взором и руками повисшими от глубокой печали.

— А кто архитектор?

— Не знаю. У настоятеля собора спросим. Можно ему звонить, чтоб приехал?

— Звони.

Какая-то группка людей внутри церковного палисада.

Человек в рясе среди них.

Скоро стало понятно — молитвенный процесс идет под открытым небом.

Явилось ощущение неделикатности, оттого что помешают своим появлением, сам собою замедлился шаг.

Однако человек в рясе, заметив их, быстро перекрестился и поспешил к декоративному заборчику.

Ожидая, отворил для гостей небольшую калитку.

Коротко, с небольшим поклоном, назвался:

— Дьякон.

Худоватый, довольно высокий парень; прокурор, протянув ему руку, отрекомендовал себя по всей форме.

Руку с поспешной вежливостью пожали.

У стены церкви, рядом с входом, стояло, кучкой, с десяток пожилых женщин, прокурор поздоровался сразу со всеми и извинился, что по служебной необходимости вторглись.

Его помощник, тем временем, снял печать и отпер входную дверь.

Прежде чем войти, Виктор осмотрел ее — стальная, с внешней стороны покрыта узорчато обработанным деревом, замыкается на два глубоких штыря — проникнуть со взломом практически невозможно.

Внутри много света, глазам привыкать не надо.

Здесь вот, недалеко от входа — вспомнилась фотография — лежало тело священника.

Первое впечатление от дьякона — парень немного волнуется, но это не похоже на страх.