Георгий Гуревич - Месторождение времени Страница 22

И вот лейкоциты рыщут по телу, пожирают непрошеных пришельцев… и сожрут, пожалуй, непрошеных помощников, присланных охранять организм от старости.

Как быть?

Подумать надо еще…

Месяц спустя читает Селдом заметку о новейших опытах. Сорока собакам отрезали ноги, потом приживили; половине собак — свои ноги, другой половине — чужие. Свои приросли, чужие отсохли. Наглядная иллюстрация несовместимости тканей.

А у Дика ворох новых соображений.

Несовместимость — вот в чем беда! Слепая непримиримость организма мешает медицине. Тело отвергает чужую ногу, чужую почку, чужое сердце, умирает, отвергая помощь из упрямства. И стареет, отказываясь от микробов, устраняющих старость, это ведь чужеродные помощники.

Фанатизм какой-то биологический!

Но как же эти фанатики отличают свои клетки от чужих? Почему в слепом фанатизме не поедают собственное тело? Умеют узнавать свое и чужое. Умение необходимое и очень древнее, нужное самым простейшим многоклеточным. Видимо, свои клетки снабжены какой-то отметкой, паролем своего рода: «Я своя, меня не трогай!»

Какой может быть пароль? Химический только. Ведь глаз-то и ушей у лейкоцитов нет. И нервов нет.

Опять вспоминает Дик правило, для медицинских рассуждений очень полезное: если имеется какой-то орган, должны быть и болезни этого органа. Если есть пароль, должны быть болезни пароля. Клетки, потерявшие пароль, будут съедены; клетки, забывшие пароль, будут есть своих соседок.

Не похоже ли это на рак?

Инфекционные бактерии — чужаки в организме, они пароля не знают, лейкоциты их легко разоблачают и проглатывают. Но природа существует давно, всякие ухищрения перепробовала, на всякий яд нашла противоядие. Нет ли среди бактерий и таких, которые научились «подслушивать» пароль, притворяться своими?

Не похоже ли это на сибирскую язву, одна клетка которой способна заразить и убить мышь? Почему организм мыши так плохо сопротивляется именно этой болезни?

Но всякое оружие может быть использовано и против друга и против врага. Нельзя ли приклеивать пароль к искусственно выведенным бактериям Селдома, которые будут уничтожать опухоли, холестерин в сосудах, придерживать стрелку счетчика жизни на отметке «молодо»?

«Сэр! Прошу Вас потратить полчаса Вашего драгоценного времени, чтобы выиграть много десятков лет…»

«Заявка в Бюро патентов. Как сохранить молодость…»

Правда, главное еще неясно. Как разобраться в таинственной химии пароля? Нужны опыты. Но что можно сделать, сидя за решеткой? Идеи бросаешь на ветер, авось подберут…

Книга об успехах генетики. Самоновейшие достижения. Главы о нуклеиновых кислотах. ДНК — код, шифр, проект организма, программа построения и деятельности, архив и штаб. В ДНК записано все о слоне, все о ките, все о человеке, все о бацилле, все о вирусе. Вирус вообще — голая молекула ДНК, почти голая. Она проникает в клетку, пролезает в штаб, притворяется своим активным работником и, давая ложные приказы, заставляет клетку работать на себя, плодить толпы вирусов из клеточного материала. Вирус — это диверсант, подменивший секретную программу клетки своей, ложной.

Значит, клетка может строить что угодно: и другую клетку, и вредные вирусы.

А нельзя ли подменить программу пользы ради?

Представим себе полезный вирус, искусственный. Допустим, что это ДНК, где записана формула лекарства, пенициллина например. Впрыскиваем ДНК в кровь, записи проникают в клетки, все равно какие — в мышечные, клетки эпителия, соединительные, и клетки те начинают изготовлять пенициллин. Свой собственный, родной, снабженный паролем.

Имеет это отношение к борьбе со старостью?

Прямое!

В здоровом организме при налаженном порядке мозг распоряжается железами, железы выделяют гормоны, гормоны регулируют деятельность тканей и клеток. В старости все это разлаживается, мозг не посылает приказы, железы ленятся или саботируют, гормонов нужных нет в крови, клетки отлынивают и разрушаются. Запишем теперь нужные гормоны на ДНК, введем искусственный вирус в тело. ДНК проникают в клетки, заставляют их насыщать кровь полным набором гормонов. Возраст человека — это возраст его крови. Молодая кровь играет, когда в нее введен вирус вечной юности.

Прививка бодрости!

«Дорогой сэр! Прошу вас…»

«Заявка на способ радикального омоложения, отличающийся…»

Так прошло два года — четверть срока. Дик уже проводил свободные часы за вычислениями: сколько позади дней, сколько могут ему скостить за хорошее поведение и сколько осталось до того дня, когда можно подать заявление с просьбой о досрочном освобождении… Впрочем, надежда никогда не покидает человека. Дик продолжал писать свои письма, мечтая, что кто-то, власть имеющий, оценит, смягчится, даст приказ… Он загадывал на счастливые числа, ждал избавления каждый месяц 18-го числа, и в свой день рождения и в день рождения матери.

Однажды, 7 февраля, в столовой его отделили от марширующего строя. В тюремной канцелярии за столом надзирателя сидел какой-то офицер.

— Вот это и есть наш писатель, — сказал ему тюремщик почтительно. — Сочиняет все. Папок не хватает.

Дик с ужасом увидел, что все его заявки и замечания, аккуратно подшитые, хранятся здесь, в шкафу.

— А я вас помню, — сказал офицер неожиданно. — На дороге подвозил. Вы еще проповедовали что-то о всеобщем бессмертии и блаженстве на Земле. Ну как, излечили вас в этом санатории?

Дик всмотрелся внимательно и узнал в офицере бритого с поджатыми губами, который рассуждал о скоропалительной эпидемии старости в «красных» странах.

— Я продолжаю надеяться, — пробормотал Дик.

— Хорошо, что вы продолжаете надеяться. Вам действительно повезло. Наш главный эксперт считает, что вы можете пригодиться в одной закрытой лаборатории. В общем, мы возьмем вас к себе… и увезем. Очень далеко. Если вы не предпочитаете отбыть свой срок полностью. Колеблетесь? Ну, я не тороплюсь. Подумайте до утра. Мы не скрываем, что хотели бы привлечь вас. Нам очень импонирует ваша постоянная готовность генерировать идеи: надеемся, что этот генератор не иссякнет и в будущем, хотели бы иметь его под рукой. Но… в общем-то, идеи носятся в воздухе. Вы сами понимаете, что можно обойтись и без вас.

Дик все понял. Он не обманывал себя иллюзиями. Чем могла заниматься закрытая лаборатория, к делам которой причастен офицер? Уж никак не продлением жизни. Дик понимал, что он предатель: предает мечту, предает себя, предает стариков и у всех детей отнимает долгую жизнь. Но устоять не мог. Еще шесть лет по свистку убирать свою койку, по свистку садиться за стол и по свистку прекращать жевать! Еще шесть лет, день в день, провести в трехстенной комнате с решеткой вместо четвертой стены! День в день! Отказ офицеру не сочтут хорошим поведением.