Сергей Лукьяненко - Атомный сон (Cборник) Страница 23

Этой мозаике никогда не сложиться до конца. Я знаю. Знаю, даже не закрывая глаз.

Но этого вовсе не нужно знать рыцарю и принцессе.

У меня есть несколько старых повестей и рассказов, которые я не переиздаю. В них, наверное, есть что-то интересное – недаром просьбы издать старые вещи постоянно поступают. Но мне кажется, что было бы несправедливо по отношению к неосторожному читателю, купившему новую книжку, обнаружить в ней произведения не слишком-то умелые, ученические. В конце концов, если очень хочется, то можно найти доступ в Интернет и зайти на мою страницу по адресу www.rusf.ru/lukian.

Там все старые вещи есть.

Для «Атомного сна» (выходил еще под названием «Отложенное возмездие») я решил сделать исключение. Во-первых, эта повесть все-таки сильнее остальных «ранних произведений». Во-вторых, для меня она стала одним из переломных произведений. У каждого писателя есть такие вещи – научившие в большей мере его самого, чем читателя.

На «Атомном сне» я учился писать жестко.

На «Атомном сне» я учился любить отрицательного героя.

Я до сих пор помню, как мучительно трудно было мне в ту пору «создавать мир», насыщать его теми или иными деталями. Не хватало чего-то неуловимого… наверное – умения вовремя поставить точку, сделать намек вместо целой сцены.

И все-таки в этой вещи что-то уже стало получаться. Двадцатилетний автор понял это – и возликовал. Эту повесть мне уже не стыдно было показывать на семинарах молодых авторов.

Тот «антивоенный пафос», который есть в «Атомном сне», ушел в прошлое вместе с эпохой глобального противостояния СССР и США, вместе с фильмом «На следующий день» и уроками гражданской обороны. Мир не стал безопаснее, может быть – не стал он и лучше… просто опасности стали совсем другими…

Но, перечитав повесть, я решил, что в ней все же что-то осталось.

Может быть, всего лишь последняя глава.

Атомный сон

Человек хуже зверя, когда он зверь.

Часть первая

Дракон

1. Номер 13 – Драго

Я шел по его следам второй час. Это было совсем несложно – слон, пробирающийся через посудную лавку, и тот оставил бы меньше следов. Возле большой сосны валялись обрывки бумаги и полиэтилена. Я поднял их, повертел в руках. Остатки армейского пищевого концентрата. Черт возьми, редкая вещь!

Переходя через ручеек, тот, что огибает Семь Холмов и впадает в Биг-ривер, я заметил вмятины в глине. Человек садился здесь… нет, опускался на колени. И пил… Пил, повернувшись спиной к зарослям черной колючки!

Он был либо сумасшедшим, либо отчаянным храбрецом. Впрочем, кто еще мог забраться на мою землю? Я забеспокоился, не то чтобы сильно, но все-таки… Со мной не было Принца, и рисковать не хотелось. Но через минуту я понял, что мои страхи напрасны.

Посреди поля дикой пшеницы, в луже голубоватой крови, лежал здоровенный, двухметровой длины паук. Еще одно свидетельство, что тут кто-то прошел. К тому же этот кто-то или зеленый новичок в лесу, или тронутый. Ну кто же, в конце концов, убивает пауков? Разумеется, это черное бугристое страшилище так и просит хорошего пинка или булыжника. Но стрелять по пауку из автомата? Чужак (так я окрестил его) выпустил в паука по меньшей мере десяток патронов. Пересиливая отвращение, я потрогал дыхальца паука. Они были теплыми и еще влажными. Паук был убит минут двадцать назад.

Дальше я мчался бегом. Автомат мягко хлопал по спине, колючки царапали ноги даже сквозь толстую ткань джинсов. Но меня пожирало любопытство. И на берегу Биг-ривер я увидел чужака…

В лесу кого только не встретишь. Солдат из одичавших гарнизонов, монахов из секты Истинно Верующих или Ордена Братьев Господних, крестьян, пробирающихся от села к селу, ребят из молодежных банд. Но этот чужак был особенный. Во-первых, он был один. Мало кто решается ходить по лесу в одиночку… Во-вторых, он был прекрасно экипирован. На шее у него болтался новенький «люггер», спину оседлал туго набитый рюкзак, одет чужак был в десантный комбинезон восхитительного буро-зеленого цвета. Слишком роскошно для сопляка, которому от силы двадцать лет… А в-третьих, он был беспечен.

Я огляделся, ожидая подвоха. Нет, сопляк был один. И, похоже, собирался переплыть Биг-ривер. Он неторопливо разделся и стал связывать одежду в узел. Делал он это умело, но, Господи, до чего же беззаботно!

Будь это другой чужак, нищий и неинтересный, я не стал бы ему мешать.

Позабавился бы и так, наблюдая из кустов. Но вместе с этим чужаком уходил его «люггер». То есть мой «люггер»! Я взял свой безотказный АК в руки и вышел на берег.

Он обернулся не сразу. Но наконец заметил меня и весь подался вперед. Я приготовился. Сейчас… Он вскинет автомат, и тогда я выстрелю.

Первым.

Чужак не стрелял. Он даже выпустил автомат, а его большие глаза стали еще больше от удивления… и восторга. Восторга? Что он, не соображает, кто я такой? До чужака осталось несколько шагов, и я мог спокойно его разглядеть. Светловолосый мускулистый парнишка, стройный, с симпатичным правильным лицом, пожалуй, даже красивый. Не похож он был на современную молодежь… Чужак наконец-то раскрыл рот.

– Добрый день!

Я оцепенел. Он что, совсем одурел?

– Какой день?

Он растерялся:

– Добрый… день.

Краем глаза я следил за его руками. А сам неторопливо расстегивал свою черную кожаную куртку. Полы распахнулись, и прохладный ветер пробежал по груди. Не ношу рубашек – в лесу трудно их менять, а грязь я терпеть не могу. Чужак сразу на меня уставился. Я знал, что он увидел. Черную татуировку – свившийся в кольцо дракон кусает свой хвост. А в центре кольца – цифра 13.

Я думал, он упадет на колени, зарыдает… Нет. Он пожал плечами, улыбнулся, нерешительно произнес:

– Меня зовут Майк.

Костер разгорался плохо. Майк достал из рюкзака плоский флакон, плеснул. Синеватое пламя ухнуло вверх метра на два. Я медленно скосил глаза в сторону леса. Тихо. По-прежнему тихо. Неужели он действительно один?

Майк протянул мне увесистый полиэтиленовый пакет, взял себе такой же.

Все верно, армейский рацион… Из рюкзака выглядывали края таких же пакетов и карнавально яркие донышки консервных банок. Где он достал такие продукты? Небрежным жестом Майк снял с пояса короткий широкий нож, сорвал упаковку. Я раскрыл свой пакет, начал есть, не ощущая вкуса. Майк ел с аппетитом, который, однако, не мешал ему поминутно оглядываться по сторонам. Иногда он задирал голову, смотрел в небо и торопливо опускал взгляд, словно увидел там что-то страшное. Каждый раз при этом я непроизвольно напрягался для броска – такой удобной, беззащитной делалась его поза… И что он так вертит головой? Обычный лес – смесь желтых, бурых, багровых листьев, бугристых широченных стволов, упругой колючей травы, плетями обвившегося вокруг деревьев кустарника. Обычное небо – сплошная серая пелена со светлым пятном солнца в зените и темными полосами дождевых туч, тянущимися у самой земли.