Анатолий Радов - Студия «Боливар» Страница 23

Ей эта клоунада по хрен, понял я. Бедная девушка. Ей же всё это приходится делать, потому что по-другому здесь нельзя. Вот чёрт!

Я вдруг понял, что в следующей мессе придётся учавствовать и мне. И по-другому ни хрена не получится.

Я посмотрел на троих незнакомых мужчин, потом на Мика и Михаила. А потом и на Инри.

Если бы он был один, я бы ему просто харю его хипповую сломал и всё. Чтобы просветлённого из себя не строил. Но с ним ещё пятеро здоровых мужиков, сила, с которой тяжело не считаться.

Я задумался, продолжая рассеянно взирать на происходящее. Это что же получается? Возможно уже в следующее время света я должен буду вот так же валиться на колени, как только этот очкарик начнёт истошно орать?

Мне захотелось вернуться назад. Охотиться с Алексом на крыс, и по вечерам, осоловев от сытного ужина, беседовать на отвлечённые темы. И зачем мне проходить всё это? Что узнавать? Не мог что ли мне сразу сказать, что у них тут стандартная секта?

Внутри меня стало расти негодование на Алекса. Я же не какой-то там мальчишка, несмотря на то, что до сих пор ещё мечтаю стать актёром. Я могу понимать и со слов. Мне не обязательно обжечься, чтобы понять, что пламя опасно. По той простой причине, что я уже обжигался. И не один раз. Ах, Алекс, блин, попросту перестраховался? Ну, что же, твоё право. Но, долго я тут не задержусь. В следущее же время света свалю, и это как пить дать.

Инри не унимался. Он, то просто кричал, то переходил на сумасшедший ор, а бабка в припадочных судоргах крутилась у его ног.

— Это уже нижний брейк — усмехнулся я.

Наконец Инри замолк. Все стали подниматься с колен и только бабка осталась лежать. Я уже было подумал что она в процессе погружения в бездну религии испустила дух, но вспомнил, что здесь нельзя умереть просто так.

Алина, опустив голову, почти незаметно теребила своё платье, и я невольно засмотрелся на её профиль. Боже, какой идеальный нос, подумал я. Для меня идеальный, это небольшой и красивой формы, точёный вообщем. Ну, а форма черепа… глупо конечно рассуждать о форме черепа глядя на красивую девушку, но что поделать с тем, что у некоторых из них именно та форма, которая и определяет правильный, точёный носик, большие, глубокие глаза и, идеальной формы, словно вырисованные гениальным и терпеливым художником губы. А чуть форма другая, то и всё остальное портится.

Может быть, так я рассуждал от того, что всё мне казалось либо грубым, либо утончённым. В том числе женская красота и актёрская игра.

Может быть, мне побыть тут дольше? Я ведь актёр, и в конце концов, то что я здесь — это только моя роль.

— Инго — крикнул вдруг Инри, и я невольно вздрогнул.

Он махал мне рукой, требуя подойти. Именно требуя. Я это почувствовал.

Ну, что ж, сказал я себе. Нужно решить сейчас. Либо повернуться и уйти, если они мне дадут уйти. Мало ли что в головах этих фанатиков. Или встать и подойти, став одним из паствы. А значит, и падать на колени под ненормальные крики очкастого гуру, и трепыхать перед ним бабочкой и пресмыкаться трусливым ужом. Но я ведь актёр, и это только роль, как и вся жизнь. Кто знает, может режиссёр и собирал всех их только ради того, чтобы посмотреть, как с этим буду справляться я? И плевать тогда на всё. Я всё равно главный, так пусть кое-кто и побудет немного тем самым калифом.

Я медленно, словно на моих плечах лежал мешок с камнями, поднялся.

— Инго — громко сказал Инри — Подойди к братьям и сёстрам твоим, и обнимись с ними. Ибо вы суть одно.

Ну, ну — подумал я, и неспеша пошёл к своим новообретённым «родственникам».

Вначале мне пришлось обняться с тремя мужиками. Всё это время я поглядывал на Алину, в волнительном предвкушении. Может мне сказать ей что-нибудь на ушко? Но что?

Четвёртой была мерзкая старуха. Она вскочила с земли и раскинув свои сморщенные, похожие на корни дерева руки, потянулась ко мне.

Я обнял её, стараясь как можно сократить время этой процедуры. Но бабка наоборот собиралась его продлить. Потому я, чуть ли не блеванув, закрыл глаза. В горле встал ком. Я с трудом сглотнул его, и радостно почувствовал что корни-руки, которым давно самое место в земле, отпускают меня. Следующей была жирная сова.

Алина подошла ко мне последней. Я услышал плеск морских волн и шелест листвы. Море было в её глазах, а лесом пахли волосы. Я осторожно обнял её, почувствовав, какая она хрупкая.

Она опустила глаза вниз. Это было естественным для неё здесь, и я уже успел это заметить. Ей словно стыдно чего-то, или она боится.

И я совсем забывшись, легко поцеловал её в шею, отчего она дёрнулась назад. Но мои руки её удержали.

— Восславьте же! — истошно завопил Инри — Восславьте мудрость его и силу, выраженную в Боливаре, ибо он и Боливар — суть одно!

Я, нехотя, разжал руки, и Алина сделала шаг назад.

— Алина — крикнул Инри, и в его голосе была нескрываемая злоба — Зажги огонь!

Я взглянул на Инри, его глаза сверкали. Алина присела на корточки у огромной кучи хвороста и одной рукой потянулась к глиняному горшочку.

А этот-то кто сюда приволок? — подумал я.

Подняв горшочек, она высыпала из него угли, и оперевшись на руки, стала изо всех своих хрупких сил дуть.

Я тут же кинулся помогать.

— Нет! — возопил Инри — Инго!

Я, вывернув голову, взглянул на него.

— У нас принято, чтобы огонь разжигал один человек. Тот, кого я назначу.

Я поднялся. Не нужно играть с огнём, пришёл в голову каламбур. По крайней мере, вот так вот сразу.

Алина не обращая внимания на нас, продолжала раздувать угли. Я смотрел на неё, чувствуя себя сволочью.

Инри подошёл ко мне.

— Обними же меня, новый брат — сказал он сдавленно.

Мне ничего не оставалось делать. Нужно исполнять роль. Всё остальное позже.

Он обнял меня.

Я быстро похлопал его по спине и отодвинулся. Но успел услышать его шёпот.

— Не выделывайся.

Я хмыкнул, но внутри мне стало не по себе. Его шёпот был похож на шипение змеи, знающей о силе своего яда.

Небольшое пламя наконец принялось лизать ветки. Алина поднялась, и стала вытирать кулачками глаза.

Я опустил взгляд и посмотрел на растущее пламя.

— Воистину огнём кормимые и благостью его, ибо дети мы их, грозных жителей небес пресловутых, недоступных взорам идущим не по пути его — затараторил Инри.

Тексты видимо он пишет сам, понял я. А вертит так, чтобы ужас нагоняло. Когда непонятно, тогда обязательно страшно.

Мне уже всё это порядком надоело. Глупая месса, которая и так была противна, доставала меня ещё тем, что я не мог понять, на фига она вообще нужна? То ли это у них перед каждой жаркой крысятины, то ли всё это из за моего появления?