Гарри Гаррисон - Спасательный корабль Страница 25

Джайлс в изумлении воззрился на Мару.

— И ты не жила в интернате? — спросил он.

— Ну, я прошла обычный курс, — ответила она. — Но дома я попадала в наш собственный домашний круг. Типичная старинная средневековая семья.

— Понятно, — сказал он. Его охватила жалость к ней. Неудивительно, что девушка попала в эту ловушку — вступила в организацию «Черный четверг». Какое-то мгновение он боролся с искушением предупредить ее, сказать, что Бисет опознала в ней революционерку, но привычка подчинять себя долгу взяла верх.

— О чем ты хотела поговорить со мной? — спросил он.

Мара предусмотрительно глянула в сторону среднего отсека

корабля, но магнитофон играл достаточно громко.

— Я хотела сказать вам об Эстивене, — проговорила она. — Мне показалось, что вы должны это знать. У меня нет диплома медсестры, но в школьные годы я проходила стажировку в медицинском учреждении. У Эстивена что-то неладно со здоровьем. Руки у него ледяные, хотя воздух на корабле густой, как в парилке, а пульс частый и неровный.

Джайлс посмотрел на нее с уважением.

— Очень хорошо, что ты заметила и пришла рассказать мне, — сказал он. — Но чем могут быть вызваны эти симптомы?

Она покачала головой.

— Я проходила практику в течение одного года и к тому же совсем девчонкой.

Джайлс кивнул.

— Понятно. Что ж, я поговорю с Эстивеном, может быть, он сам знает, что с ним происходит.

— Что бы это ни было, мы вряд ли сможем ему помочь, — сказала Мара. — На этом корабле нет никакого медицинского оборудования и лекарств. Не знаю, что и делать.

Джайлсу показалось, что она говорит с искренним огорчением.

— Это не входит в твои обязанности, — мягко напомнил он ей. — За это отвечаю я.

— Да, разумеется, — сказала она и сделала жест, словно отмахиваясь от сказанного Джайлсом. — Вы, Эдель, полагаете, что всю ношу должны взвалить на собственные плечи. Но вы заперты здесь с оравой арбайтов, а что вам известно о них?

— Что мне... — повторил он с изумлением и умолк. Как далекое эхо, вспомнились слова Пола Оки, говорившего ему почти то же. Если бы не изумление, он бы не прореагировал на нелепое обвинение Мары. — Разве ты не рассказывала мне о том, что все низшие классы мечтают попасть в Колонизованные миры?

Джайлс запнулся. Он посмотрел в сторону переднего и среднего отсеков корабля. Хэма там не было. Он, стало быть, в кормовом отсеке собирает урожай или подыскивает для себя плод иб. Тем не менее Джайлс понизил голос.

— На днях, — сказал он, — я долго разговаривал с Хэмом. Он очень страдает. Корабль уносит его далеко от тех, с кем он привык работать. Он готов отдать все что угодно, лишь бы вернуться на Землю. Может быть, я знаю об этом арбайте больше, чем ты думаешь.

— А, Хэм! — сказала Мара. — Это просто аморально, когда бедные беспомощные дети, подобные Хэму, проходят генный контроль и из них растят нечто вроде животных...

— Шш! — сказал Джайлс встревоженно. — Говори тише. Есть люди... кто-нибудь на борту может донести на тебя.

Мара стала говорить тише, но в голосе ее по-прежнему сквозило презрение.

— Вы имеете в виду эту доносчицу? — сказала она. — Я ее не боюсь!

— Доносчицу? — переспросил Джайлс.

— Полицейского агента, — сказала Мара. — Бисет.

Он не верил свои ушам.

— Ты... ты знаешь, что она служит в полиции?

— Разумеется, — сказала Мара. — Об этом на корабле знают все. С каждым кораблем работников-арбайтов Межгалактическая полиция посылает своего агента. Любому арбайту это известно.

— Что еще ты о ней знаешь? — спросил он.

— Знаю, что она с легкостью донесет на каждого, кто ей не понравится, независимо от того, виноват человек или нет.

Джайлс угрюмо взглянул на нее.

— Похоже, тебя это не слишком беспокоит, — сказал он.

— Дело в том, что в Колонизованных мирах на агентов не обращают особого внимания. Они доносят о плохом поведении или о разговорах в революционном духе. Их много — полицейских осведомителей, прибывающих с кораблями и пытающихся затеять свару.

— Боюсь, ее обвинения могут оказаться более серьезными. — Джайлс вдруг отбросил все свои представления о долге. Таких, как Бисет, целые толпы. А эта девушка, с ее прямотой и мужеством, сверкала, как бриллиант, среди груды щебня, которым был низший класс. — Она может обвинить тебя в принадлежности к революционерам «Черного четверга».

Мара взглянула на него.

— Вот как? — сказала она.

И тут между ними словно вырос некий невидимый барьер. Два только что откровенно беседовавших человека оказались оппонентами, глядящими друг на друга поверх полосы спорной территории. Джайлс испытывал желание разрушить этот барьер, покончить со всем, что разделяло их, — его самого удивила сила этого желания. Но сейчас было не до эмоций.

— Она мне сказала об этом, — проговорил Джайлс. — Я, собственно, ей не поверил.

— Вы очень добры, ваша честь, сэр, — сказала Мара. — Вы, разумеется, правы. Я не принадлежу к этой группе.

— Я так и думал, — сказал Джайлс.

Но барьер оставался на месте и по-прежнему разделял их.

Она поднялась.

— Тем не менее спасибо, что известили меня, Эдель.

— Не за что, — ответил он вежливо, ощущая некоторую беспомощность. — Благодарю, что ты рассказала мне об Эстивене.

— Я хотела помочь, — сказала она.

Мара вышла. Он не удерживал ее. В его груди теснилась странная боль. Он не мог разобраться, что, собственно, было не так.

А через несколько часов — в среднем отсеке по-прежнему громко играл магнитофон — у его койки объявилась Бисет. Без всяких преамбул она заговорила с ним на эсперанто.

— Извините меня, ваша честь, сэр, — сказала она совсем не извиняющимся тоном. — Боюсь, мне необходимо поговорить с вами. Однажды я уже предупреждала вас относительно этой девушки, Мары, и ее революционных связей. Я должна напомнить вам, что ваш ранг не освобождает вас от контроля полиции. Вы позволяете этой девушке пользоваться недопустимой свободой.

— Она пришла рассказать мне о... — Джайлс остановился. Он собрался было рассказать этой женщине об Эстивене, но понял, что опускается до объяснений. Холодная ярость овладела им. — Убирайся вон!— прорычал он.

Гнев поднял его на ноги, но Бисет уже исчезла. Он почувствовал сердцебиение, отдававшееся в артерии под подбородком.

Он прошел в средний отсек корабля и увидел в углу Бисет, уставившуюся на него расширенными побелевшими глазами. Мары там не было. Он задержался на секунду у магнитофона, включив его на полную громкость, и направился в хвостовой отсек. Ди, Фрэнко и Мара собирали испорченные плоды и отправляли в конвертер.