Артем Абрамов - Место покоя Моего Страница 25

Он не стал дожидаться ответа Петра, сбросил с себя давно развязанное, распахнутое черное покрывало, оставшись в белой набедренной повязке и в легких кожаных сандалиях, и вошел по пояс в воду.

Петр невольно внутренне содрогнулся: вряд ли температура воды в Иордане превышала сейчас десять градусов.

Но люди привычно - вот вам вневременная странность! - выстроившись в очередь, легко, не страшась и, похоже, не ощущая холода, входили в реку, не снимая одежд, покорно склоняли головы перед Иоанном, а он медленно проводил пальцами по лицам - от лба до подбородка, и безжалостно, трижды каждого, окунал в воду с головой.

Петр сел под невысокой пальмой, закрыл глаза. Если оценивать со стороны этот неожиданный или, точнее, не ожидаемый Петром эпизод, судить его... ну, скажем, по правилам бокса, по вечным правилам какого-то древнего маркиза Куинсберри, то Иоанн выиграл его. И не по очкам - нокаутом. Начисто. Петр лежит и отдыхает.

Господи, опять неожиданно - ну все сегодня не по замыслу! - взмолился Петр, помоги понять человека. Я же - Мастер! Я же из невесть какого века прибыл сюда на замечательной машине времени, я же умнее, опытнее и мудрее всех их, вместе взятых. А он, этот вчерашний уличный воришка, оказался мне не по зубам. А если завтра то же случится с главным объектом? Нет, нет, сам себя оборвал, там этого быть не может, там - психо-матрица, процесс управляем по определению, хотя тоже сложностей - навалом. Но здесь Предтечу создал он сам, Петр-Мастер, он вложил в него то, что хотел, что мог, что замышлял, тогда откуда взялось остальное? Да черт бы с ним, с остальным! С какого такого ляда он дословно шпарит Евангелие от Иоанна? Да еще вроде показывает Петру, что знает, что тот знает, откуда цитаты, да простится Мастеру столь неловкий литературный оборот.

Он пишет рукопись? Какую рукопись? С какой стати? Никакой книги Креститель не написал, она даже в апокрифах неизвестна! Логично предположить то, что уже предположил: смысл фраз, касающихся истории Крещения и попавших в синоптические тексты, - точен, евангелисты знали его из одного источника и практически одинаково повторили в своих евангелиях. Логично, логично, а все нелогичное, вздорное, не вписывающееся в запрограммированную в двадцать втором веке на основании - вот ведь парадокс сродни бреду! - документов первого-второго, все это, мешающее делу - прочь, прочь!

Легко сказать, однако...

Посвящение продолжалось уже больше часа. Петр малость замерз, сидя под деревом на холодной - уж ненамного теплее того кумранского камня! - земле. А Иоанну, казалось, - хоть бы что! Он работал истово, как - знал Петр - делал в жизни все. Он верил в то, что делал, он видел, что нужен людям, ежедневно толпами приходящим в долину Иордана, что их и впрямь становится с каж- ЯЯ* дым днем больше и что явление Мессии - хочет он того или нет! - состоится вот-вот: иначе с чего бы Петр вернулся так неожиданно, А вообще-то для него, для Иоанна, - всегда неожиданно. Петр не , предупреждал его о своих приходах. Да никого он не предупреждал, не считал нужным.

Случайна ли оговорка, думал Петр: "хочет он того или нет"? И сам себе отвечал: нет, не случайна. Иоанн - паранорм, он чувствует неизмеримо сильнее любого нормального человека, а стало быть, он ловит не сказанное Петром, даже не помысленное, хранимое в подсознании. Все предыдущие - многолетние для Иоанна - беседы о его миссии, о его предназначении явить миру осязаемую веру в давно ожидаемое явление Машиаха, обрести славу Предтечи и Посвящением - Крещением оно станет потом, после креста! - заставить людей измениться нравственно, - все эти разговоры - летними, осенними, зимними, весенними ночами в горах Кумрана, а до того - в Вифлееме, в доме родителей, - надежно и прочно определили и построили судьбу Иоанна. Казалось Петру и его начальству - без сбоев. ан нет, явные сбои!..

Иоанн рвется на откровенный и, не исключено, чрезвычайно важный для него разговор. Отлично! Петр готов к нему. Как всегда. Хотя и не ведает, о чем он пойдет...

В стороне от брода, от места Посвящения, стояла палаточка, сложенная из козьих шкур. В ней ночевал Иоанн, когда не возвращался в Кумранскую обитель, коротал темное время суток. Поодаль, метрах в двухстах, грудились еще подобные палатки. Их сложили паломники: кто-то для себя - сначала, а потом они остались для всех, кто не успел очиститься днем и должен был дождаться нового утра. Впрочем, знал Петр, были и такие, кто просто жил здесь постоянно - в терпеливом ожидании обещанного прихода Мессии.

Солнце стояло высоко, уже чуть-чуть грело. Иоанн вышел из воды, принял от какой-то женщины большую чистую холстину, крепко растер ею тело. Набросил плащ.

Сказал людям:

– Время. Покормите детей и поешьте сами. Нельзя терять силы, Богу нужны здоровые не только духом, но и телом. А я вернусь скоро.

Быстро пошел к своей палатке, махнул рукой Петру.

Они сидели вдвоем в тесной и теплой полутьме, резко пахнущей скверно выделанной кожей. У Петра в сумке был хлеб и овечий сыр, немного зелени, а кто-то из паломников принес к палатке кувшин с козьим молоком.

Ели молча. Иоанн явно проголодался, ел жадно, плохо прожевывая, торопясь. Его утомлял размеренно однообразный процесс Посвящения, повторяющийся изо дня в день. Его темперамент, отлично ведомый Петру, требовал новых действий, новых шагов, даже новых слов, ибо - опять-таки Петру было известно - все проповеди Иоанна на берегу реки Иордан в общем-то сводились к одному: к завтрашнему, к послезавтрашнему, к скоро-ожидаемому-но-невесть-когда-назначенному явлению Иисуса. Он, Иоанн, и рад был бы изменить тему, но так его наставил Петр, а при всех своих предсказуемых или непредсказуемых взбрыках Иоанн был послушным учеником. Плюс - адресно направленное воздействие паранорма. И пусть - на паранорма тоже, но заблокировать мысли - это вам не высшая математика, это просто природный талант и сила, а у Петра еще - умение, опыт и суперпрофессионализм.

Поэтому он с нетерпением ждал разговора с Иоанном, ждал, когда тот не выдержит молчания, начнет, невольно раскроется.

Так и вышло.

– Расскажи мне о Машиахе, Равви. - Иоанн все-таки был спокоен, и вопрос прозвучал непринужденно и вполне естественно: кому, как не Предтече, знать о том, кто идет следом.

Тем более что Петр никогда не скрывал от ученика ни его, Иоанна, задачи, ни собственного знания об идущем следом.

– Что знаю я, Йоханан, то знаешь и ты. - Для начала Петр попробовал уклониться от разговора, выманивал Иоанна, заставлял раскрываться.

Что знает Петр - это Петр сам знает. А вот что знает, вернее, предполагает Иоанн, то есть Йоханан?

– Каждый раз, ведая мне о нем, ты говорил чуть больше, чуть подробнее. Выходит, от раза к разу твои знания о Машиахе умножались. На какую величину они умножились теперь?