(Алексрома) Ромаданов - Оживи покойника Страница 25

- А он вон на первом ряду сидит в носу ковыряет. Это ж, извините за выражение, абсурд какой-то!

- Абсурд, маразм! - послышались отдельные голоса из разных мест зала.

- Спокойно, товарищи, никакого абсурда здесь нет, - заявил Шумилихин. - Просто Бурщилов в настоящее время спит в фешенебельном небоскребе на территории запретной... не нашей запретной зоны, а мы все ему снимся.

Раздались недоуменные смешки.

- Пусть сам скажет! - крикнул кто-то среди всеобщего замешательства.

- Ну что ж, Бурщилов, - сказал Шумилихин, избегая смотреть в сторону Федора, - дайте отчет коллективу, как вы встали на путь измены и преступления.

Федор взошел на трибуну и приготовился было заявить, что все это недоразумение, что он попал в Хелл-Сити в бессознательном состоянии, да и вообще Хелл-Сити - это не заграница, потому что находится в Аду, а Ад един и неделим и т.д. и т.п... но тут ему вдруг пришло в голову, что в президиуме сидят те же барабашки под человеческой личиной, и пока ты молчишь и не отвечаешь на их словесные выпады, ты в безопасности, но стоит лишь открыть рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание...

- Мы вас очень внимательно слушаем, - донесся из президиума ласковый голос старейшего активиста Малофейкина, про которого ходили слухи, будто у него в кармане брюк дырка, и, сидя на собраниях, он занимается онанизмом.

"Да, в дурацкое положение я попал, - взволнованно подумал Федор. - Говорить ничего нельзя, а уйти с трибуны, ничего не сказав, не получается - нога не поворачивается... Что делать???"

Неожиданно трибуна, на которой стоял Федор, затряслась и закачалась... "Хоть бы она упала! - обрадовался Федор. - Это будет выход!" Федор открыл глаза и увидел перед собой подползшего к дивану Павло, который тряс его за плечо.

- Слава тебе, яйца! - облегченно сказал Федор, радуясь, что собрание закончилось... по крайней мере, для него.

- Ты что, сдурел? - прошипел Павло, говоривший почему-то шепотом. - Я говорю, Шуряк исчез!

- Может, он опять на поиски своей собачки отправился? предположил Федор.

- Да нет, навряд ли, - покачал головой Павло. - Дури в нем, конечно, много, но просто так он бы нас спящих не оставил.

- Где же его искать? - Федор посмотрел вверх, будто мог просветить своим взглядом, как рентгеном, сразу все 100 этажей.

- Сперва на улице глянь, - посоветовал Павло.

Федор вышел из холла на широкую бетонную площадку, облагороженную по краям карликовыми деревцами, и задрал вверх голову, осматривая небоскреб: все было внешне спокойно, если не считать того, что из открытого настежь окна на двенадцатом этаже доносилась ритмичная музыка. Вполне возможно, барабашки... из "музыкального" окна вылетела бутылка из-под вина и, чуть не угодив в отбежавшего Федора, разлетелась по бетону мелкими осколками - одна этикетка осталась: "Мартини россо"... нет, это уже не барабашки!

- Ну что? - спросил Павло у вернувшегося Федора.

- Да он на двенадцатом этаже винцо попивает!

- Вот чмо! - возмутился Павло. - Ты там потверже с ним, будет брыкаться - скажи, что я его к стенке поставлю за то, что друзей бросил!

- Обязательно, - пообещал Федор, вспомнив, что Павло тоже пьян.

Он поднялся на 12-й этаж. Через приоткрытую дверь квартиры, в которой веселился Шуряк, слышалась зажигательная секс-музыка. Федор собрался войти, но остановился на пороге: ему вдруг показалось, что музыка - сама по себе, а женские экстатические крики - сами по себе. На всякий случай он решил подождать... может, там и не Шуряк вовсе. Наконец, стоны стихли. Федор выждал для верности еще минуту и зашел в квартиру... На широком плюшевом диване вишневого цвета сидел голый Шуряк; в левой его руке была рюмка, а правая рука висела в воздухе, словно он ей обнимал кого-то.

- Это Магда, - сказал Шуряк, глупо улыбаясь.

- Очень приятно, - растянул Федор губы до ушей, собираясь в следующий момент двинуть Шуряку в челюсть, чтоб протрезвел...

Но не успел он произнести эти слова, как на диване рядом с Шуряком нарисовалась прямо из воздуха миниатюрная блондинка в одетой наизнанку шелковой блузке, обхватывающая руками белые колени поджатых ног. Пригнув голову, она выразительно посмотрела на Федора влажными глазами, в которых можно было увидеть одновременно и смущение, и вызов.

- Александр, можно вас на пару слов? - сказал Федор, стараясь говорить как можно более вежливо, чтобы ненароком не спровоцировать барабашек на дальнейшие фокусы.

- С удовольствием, мон шер, - в тон ему ответил Шуряк, счас только трусы одену...

Шуряк натянул джинсы и проследовал за Федором на кухню.

- Ты что, с ума спятил?! - набросился на него Федор. - Это же барабашка.

- Ну и что? - улыбнулся Шуряк. - Главное, что все при ней и долго уговаривать не надо. А ты, может, ревнуешь? Могу уступить на пять минут, время пошло!

- Мы с Павло тоже пошли, а ты тут хоть всех барабашек перепробуй!

Федор хотел выйти с кухни, но Шуряк загородил проход рукой, опершись о торец стены:

- Хороший ты мужик, Федя, но есть в тебе говнецо интеллигентское!

- Я вот тебе счас переебу промеж глаз - будет тебе говнецо и интеллигентское, и пролетарское! - рассвирепел Федор.

- Во, это по-нашему, по-рабоче-крестьянски! - заржал Шуряк, возвращаясь в комнату. - Я мигом, только куртку захвачу!

Федор вышел из квартиры и стал дожидаться в коридоре. До него слабо доносился голос Шуряка, который, очевидно, объяснялся со своей новой подругой. Внезапно раздался истеричный женский визг... Федор бросился в квартиру и увидел, что ему навстречу ковыляет Шуряк, волоча за собой правую ногу. Присмотревшись, Федор разобрал в полумраке прихожей, что на ноге у Шуряка висит Магда.

- Вцепилась, как крокодил! - пожаловался Шуряк. - Не хочет, чтоб я уходил... тьфу, я стихом заговорил!

- А что это с ней?

- Просто я ей разъяснил как дважды два, кто она есть на самом деле, ну и сказал, что ловить ей нечего, а она в крик... Влюбилась, наверное!

- Может, с собой ее возьмем?

- Ну ты, романтик, лучше за ноги ее оттащи!

Федор обхватил руками тонкие щиколотки и потянул на себя.

- Ой, умора! Ты будто тачку везешь! - захохотал Шуряк. - Да вмажь ты ей штиблетом!

- Как же я женщине вмажу?!

- Так это ж не женщина вовсе, а так... барабашкино отродье.

- Все равно не могу! - решительно заявил Федор.

- Тогда тяни сильнее, боишься ей ноги выдернуть, что ли? Или пощекочи под ребрами, может, подействует... а лучше за пятку, за пятку укуси! - издевался над Федором Шуряк.

- Ты, советчик! - выпустил ноги Федор.

- Ты эту кашу заварил - ты и расхлебывай! - Что, бросить меня хочешь, да? Как последняя гнида! - заволновался Шуряк. Это ж не человек, от нее всего ожидать можно, вдруг она мою ногу съест, когда еще новая вырастет!