Журнал «Если» - «Если», 2009 № 03 Страница 25

Но какую игру она затеяла, вступая в переписку со мной теперь?

Номер Дженни еще оставался в моем мобильном. Я позвонил. Она ответила после третьего гудка.

— Джон, что тебе нужно?

Звук ее голоса по-прежнему причинял боль, особенно когда в нем слышалось столько подозрительности и враждебности.

— Мне? — переспросил я. — Тебе! Как понимать — ты пошла в «Мэллон»?

— А отчего бы мне не пойти в «Мэллон»? — возмутилась она. — У Шарлотты день рождения.

Где-то в глубине музыкальный автомат крутил ресторанную дребедень — вкрадчивые саксофоны накладывались на ритмичный перестук латиноамериканских палочек-клаве. Мягкая попса, которую я терпеть не могу.

— И вообще, — огрызнулась Дженни, — не твое дело. Шпионишь за мной?

— А? — Я опять поглядел на экран компьютера, желая убедиться, что мне не мерещится. — Шпионю? Нет. Получил твое письмо.

— Какое письмо? Джон, не зли меня.

И Дженни дала отбой.

Некоторое время я обалдело смотрел на экран, потом решился отключить сообщение. На экране тотчас всплыло напоминание:

Сохранить изменения в файле? Да. Нет.

Долгое мгновение спустя я выбрал «Да».

Вряд ли я сумею точно сказать, в какой именно миг понял, что выпал из реальной жизни. Осознание было долгим, картина складывалась постепенно, по мере того как вставали на место различные фрагменты. Я словно наблюдал за загрузкой изображения из Сети при малой скорости соединения.

Электронное письмо от Дженни: «Жду в семь вечера галерея тэйт».

Подтверждение заказа билетов на концерт Криса Смизера[13] в «Полумесяце», в Патни. Два билета: один мне, один Кену.

Фотография — мы с Дженни теплой июльской ночью плывем на пароходике по темной ленте Темзы. По берегам, очерченный красными, желтыми и белыми огнями, встает Лондон. Восхитительная декорация для свадебной церемонии. На втором плане Шарлотта, очень красивая в подвенечном платье.

Уведомление из авиакомпании — места на рейс до Женевы забронированы; позднее появилось и фото: мы с Кеном сидим на террасе альпинистского приюта высоко в горах, в Итальянских Альпах, Кен салютует стаканом воды: «Будем здоровы!» Нос у брата красный, обгоревший на солнце, сам он — здоровый, счастливый, безмятежный, и я вдруг почувствовал: полупустая комната, где я сижу, душит меня. По сравнению с миром на экране Саут-стрит казалась невыразимо скучной и мертвой. Я вновь воззрился на Кена: ишь какой благостный! Когда это я в последний раз видел, чтоб он так веселился со стаканом простой воды в руках?

Постарался компьютер. «Кант 2.0». Пытливо взирая на мир через клавиатуры, сканеры и микрофоны, превратив время и каузальность в свои инструменты, он выстраивал схему людского бытия — оптимизированную, эффективную, свободную от логических ошибок, под стать всему прочему в моей машине. Новая ОС ничего не ведала ни об обуздании чувств, ни о саморазрушении, ни о гордости, ни о прочих свойствах натуры человеческой, которыми мы с Кеном насквозь пропитывали свое существование. Мой ПК проживал за меня на экране мою жизнь так, как ее прожил бы я сам, если бы мне достало отваги и смекалки не упускать свои шансы.

И от этого ныла душа — ведь озарявшая мою сумрачную комнату пляска пикселей не оставляла места извинениям, оправданиям, грезам и «если бы да кабы». Передо мной был негатив моего провала, картина «Жизнь удалась!», выставленная в ее 24-битном великолепии на всеобщее обозрение.

На третий вечер в половине одиннадцатого нагрянул Кен. В пабах дозволялось пить еще целых сорок минут, но, вероятно, у него кончились деньги. Я предложил кофе; он согласился и щедро сдобрил его бренди.

— Кен, — сказал я. — Почему мы не пошли на Криса Смизера?

Он плюхнулся на мой старый диван, уронив на пол вчерашнюю газету, и отхлебнул.

— На Криса Смизера? — В глазах брата вспыхнул и погас огонек. — Да… у него шикарная аранжировка «Стэйтсборо-блюза». Как это там?…

Он поставил кружку на ковер и заиграл на невидимой гитаре.

— Дуу-дн дуу-дн да-да… Просни-ись, мама-а… притуши ночни-и-ик… дуу-дн… — Он тряхнул головой. — Не знаю. Наверное, времени не нашлось.

Он еще немного покривлялся, напевая себе под нос. Кен когда-то много играл на гитаре, очень хорошо играл. Гораздо лучше меня. Я пододвинул свой компьютерный стул поближе.

— А почему? — спросил я. — Почему не нашлось? Ведь ничем особенным не заняты. Я коротаю вечера тут, за компьютером, пишу заметки к урокам и статьи, которые никогда не публикуют. А ты?

— Не знаю. Наверное, занят был. Сам знаешь, как оно…

— Чем занят? Кен, когда-то мы ходили на концерты по меньшей мере раз в неделю. Ты обожал живую музыку.

— И сейчас люблю.

— Черта с два! Кен, мы бы давно сходили на Смизера, если б ты не был «занят».

Я потыкал в клавиатуру и вызвал на экран изображение Кена со стаканом воды в руке на террасе горной хижины в Альпах.

— Славно смотрится, да? — сказал я. Кена картинка, похоже, не удивила. Я гнул свое. — Мы поехали бы тогда в горы, но кто-то решил задержаться в пивной и добавить. Эта штука… — я показал на ПК, — знает: надо было поставить стакан и отправиться со мной в турагентство.

— Да что она понимает? — пренебрежительно скривился Кен.

— Что ты алкоголик.

Я запоздало прикусил язык. Кен довольно долго смотрел мне прямо в глаза, а потом наши взгляды опять перекочевали на экран.

— Ты в последнее время лазил в Интернет? — сменил он тему.

— Только в почту. И за всякими справками.

— А новостные сайты не смотрел? — В голосе Кена зазвучал намек на угрозу.

— Предпочитаю газеты. — Я посмотрел на пол, на смятые и перепутанные листы вчерашней «Гардиан», растерзанные неугомонными ногами Кена. Он вдруг поднялся:

— Иди сюда.

Кен открыл веб-обозреватель и впечатал в верхнюю строку адрес: news.bbc.co.uk.

Соединение с Сетью у меня медленное. Тексты и графика загружались в час по чайной ложке, неспешно являя картину мира в понимании «Канта 2.0».

Город блистающих башен.

Школьный класс, полный улыбчивых черных ребятишек.

Целое поле танков радужной раскраски. В траках проросли цветы.

Космический корабль на красной каменистой поверхности Марса.

Я повернулся к Кену.

— Это ведь липа, верно? Все это ненастоящее.

— Нет, — вздохнул Кен. — А могло быть. Стоило нам по-настоящему захотеть.

Вновь воцарилось многозначительное молчание, которым, похоже, в последнее время были заражены наши жизни. Наконец брат протянул мне кружку.