Майк Резник - Прорицательница Страница 26

Они спали, положившись на корабельный компьютер, а проснувшись, позавтракали в полном молчании. Наливая себе кофе, Айсберг посмотрел на сидевшего напротив него юношу.

— Ты не самый разговорчивый человек из тех, кого я знаю, — сказал он сухо.

— Когда ты проживешь пару веков, то поймешь, что успел за это время сказать практически все, что хотел, — ответил Вечный Малыш.

— Наверное, — сказал Айсберг, задумчиво кивая.

— У меня есть вопрос-другой к тебе лично, — сказал: Малыш. — Но они могут и подождать.

— Задавай.

— Может, лучше пока не стоит. Нам с тобой торчать вместе на этом корабле еще несколько дней. Нет смысла злиться друг на друга.

— Я никогда теперь не злюсь, — сказал Айсберг.

— Ты ведь охотишься за Королем Зазывалой не ради удовольствия, — возразил Малыш.

— Я охочусь за ним, чтобы преподать ему конкретный урок: никто не смеет не подчиняться мне на Последнем Шансе. Но злобы у меня нет. Это бизнес, и не более того.

— И ты, конечно, не будешь особенно возражать, если он убьет девочку, верно?

— Почему ты так решил?

— У меня есть глаза и уши. Я ими пользуюсь время от времени.

Айсберг помолчал.

— Он ее не убьет, — наконец сказал он, не отвечая на вопрос Вечного Малыша.

— Когда он выиграет достаточно или кто-то догадается, что происходит, он может ее убить.

— Никогда.

— Тебе так кажется? — с иронией спросил Малыш. — Они с Золотым Герцогом не показались мне жалостливыми людьми.

— Жалость тут ни при чем, — сказал Айсберг.

— Тогда почему ты думаешь, что он ее не убьет?

Айсберг не торопился с ответом.

— Потому что она ему не даст это сделать, — наконец произнес он.

Малыш впал в задумчивость и долго молчал.

— Так она в самом деле беспокоит тебя, да?

— Нет, — ответил Айсберг. — Так, интересует.

— Тогда не интересуйся слишком сильно, — сказал Малыш. — Я все еще защищаю ее по договору.

— Сейчас тебе плачу я, — сказал Айсберг. — Ты будешь делать то, что я тебе скажу.

— Не раньше чем через два дня, — ответил Малыш. — И на твоем месте я бы не отдавал слишком много приказов. Я не убиваю детей.

— Наемные убийцы убивают того, за кого им заплатят, — сказал Айсберг. — Однако, — добавил он, — никто не убьет этого ребенка: ни Король Зазывала, ни Золотой Герцог, ни ты, никто. — Он опять помолчал. — Пенелопа Бейли не нуждается в твоей помощи. Я тебе плачу, чтобы ты помог мне освободить Мышку и убедить всех в необходимости повиноваться мне на моей планете.

— Не возражаешь, если я задам вопрос? — спросил Малыш после непродолжительных размышлений.

— Прошу.

— Почему тебе вдруг так загорелось освободить Мышку? Она говорила, что в последний раз, когда ей была нужна твоя помощь, ты оставил ее гнить в тюрьме на Мсалли IV.

— На этот раз все по-другому. Когда я посылал ее на Мсалли IV, мы оба работали на правительство по секретному заданию. Она могла отказаться от порученного ей. Она знала свои шансы и знала, что если все-таки поймают, то политическая и военная обстановка просто не позволит провести операцию по освобождению. — Он перевел дух. — А они взяли и поймали ее, вот так. Мне приказали отменить спасательный рейд на Мсалли IV.

— У меня сложилось впечатление, что в те времена вы были довольно близки.

— Были.

— Но не настолько близки, чтобы не подчиняться приказам, наверное?

— Мышка была лучшим мастером скрадывания из всех, кого я когда-либо знал, — сказал Айсберг. — Не было ни стены, по которой она не смогла бы забраться, ни комнаты, в которую она не смогла бы проникнуть, ни ситуации, из которой не смогла бы выпутаться. Холодная голова, быстрый ум, стальные нервы. Именно поэтому я ее нанял. — Он замолчал. — Но у нее был недостаток. Если на то пошло, он у нее остался до сих пор.

Малыш подумал над этим, потом пожал плечами:

— Что за недостаток?

— Как сказал в свое время Шекспир, она любит не мудро, но слишком. Она пошла на Мсалли IV вовсе не потому, что рассчитывала выполнить задание; она пошла потому, что любила меня, а я ее попросил. Сейчас она решила стать матерью Пенелопе Бейли, и она проходит через муки любви другого рода, и она снова в опасности. — Он печально покачал головой. — Она допускает, чтобы эмоции затуманивали ее суждения, и очень скоро это ее убьет.

— Мы вытащим ее из этого целой и невредимой, — с уверенностью сказал Вечный Малыш, — Может быть, и не годимся мы в герои, но теперь мы спасатели, черт меня возьми!

— Все по порядку, — отозвался Айсберг. — Мы летим прежде всего карать.

— Но ты не возражаешь, если где-нибудь там по дороге мы ее освободим? — спросил Малыш, который находил разговор забавным.

— Я даже не уверен, от кого ее больше всего надо освобождать, — угрюмо сказал Айсберг.

Потом они замолчали — Айсберг, погруженный в свои раздумья и воспоминания, Вечный Малыш, просто уставший разговаривать, — а корабль продолжал нестись сквозь пространства Внутренней Границы.

ГЛАВА 15

Внезапно Пенелопа села и выпрямилась на своей койке.

— Он идет! — прошептала она испуганно.

— Кто идет? — спросила Мышка, с опаской поглядывая на запертую дверь в их каюту.

— Айсберг.

— Он здесь, на корабле?

Пенелопа покачала головой.

— Но он идет.

— Ты, наверное, ошибаешься, — сказала Мышка. — Он никогда не покидает Последнего Шанса.

— Он идет, чтобы убить Короля Зазывалу и Золотого Герцога, — сказала Пенелопа с глубоким убеждением. — А еще, может быть, меня.

— Ты думаешь, что Айсберг убьет тебя?

— Он думает, что я плохая, — сказала Пенелопа. Она повернулась к Мышке. — Почему он меня так ненавидит?

Мышка слезла с верхней полки, уселась рядом с девочкой и успокаивающе обняла ее за плечи.

— Он никого не любит и никого не ненавидит, — объяснила она. — Он слишком бесстрастен для того, чтобы испытывать нечто подобное.

— С ним Вечный Малыш, — сказала Пенелопа. — Может быть, хотя бы он спасет нас от Айсберга.

— Ты все путаешь, Пенелопа, — сказала Мышка. — Если они вместе, то это значит, что они собираются спасать нас от Короля Зазывалы и его приятелей.

Пенелопа увидела внутренним зрением холодное, отстраненное лицо Айсберга и содрогнулась.

— По мне лучше остаться с Королем Зазывалой.

— Айсберг не причинит тебе зла, — принялась успокаивать ее Мышка. — Я тебе обещаю.

— Ты ошибаешься, — сказала девочка. — Из всех, кто за мной охотится, он единственный, кто действительно может причинить мне зло.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. — Внезапно по ее лицу скатилась слезинка. — Я скучаю по Дженнифер. Как бы я хотела, чтобы нам не пришлось ее оставлять.

— У нас не было выбора, — сказала Мышка.

— Но она сейчас одна там, в гостинице, и ей страшно.

— Если бы она осталась с нами, то она бы тоже была пленницей, — заметила Мышка. — Ей сейчас в любом случае лучше, чем нам.

— Но она была моей первой подругой, а теперь я ее больше никогда не увижу.

— Она на самом деле никогда не исчезнет, пока ты ее помнишь, — сказала Мышка.

— Но я все равно хочу, чтобы она была со мной, — сказала Пенелопа.

— Иногда приходится прощаться с тем, кого любишь, — ответила Мышка. — Это неизбежно, если ты растешь.

— А все оставляют кого-нибудь, кого любят, когда вырастают? — спросила девочка.

— Почти все. — Мышка подумала. — А иногда оставляют даже самих себя. Наверно, это в конце концов одно и то же.

Мышка обняла девочку, потом подняла ее на верхнюю койку и в сотый раз принялась осматривать каюту. Стены, потолок и пол этого маленького помещения были отлиты из титанового сплава и имели тускло-серый оттенок, типичный для боевых кораблей. Обе койки были привинчены к металлической балке. Компьютерный замок каюты был отключен, и дверь сейчас была закрыта на засов снаружи. Крошечная уборная состояла из сухого душа, химического унитаза и сухого умывальника. Вентиляционные трубы были не толще руки, и даже Мышка не смогла бы по ним пролезть. Не было ни экрана, ни интеркома, ни иллюминатора.

Мышка побродила взад и вперед по каюте в надежде найти слабое место, но ничего не обнаружила. Если бы был хоть отдаленный намек на возможность бегства, то она бы уже наверняка его заметила. И все же она методично обследовала каждый дюйм каюты, притворяясь, что не успела это сделать уже двадцать пять раз, и в конце концов снова вернулась на нижнюю койку.

Через несколько минут они услышали, как отодвинулся засов, и в кабину вошла Траур Сентября с двумя подносами.

— Ужин, — сказала она, подавая поднос каждой из пленниц.

— Скоро мы прибудем? — спросила Мышка. Лицо иножительницы исказилось в гротескной пародии на человеческую улыбку.

— Если я вам скажу, то вы можете догадаться, куда мы летим.

— А какая, собственно, разница? — сказала Мышка. — Кому, вы думаете, мы тут все расскажем?