Геннадий Прашкевич - Русский струльдбруг (сборник) Страница 27

– Из какой книги выписана такая сложная фраза?

– А она сложная?

– Вы этого не находите?

– Меня она в тупик не ставит.

Сержант покачал головой. Он уже не надеялся на помощь Коры.

Подставила. Так он думал. Подставила, сучка. И, открыв тетрадь на нужном месте, осторожно провел пальцем по неровным язычкам отрыва.

– Хотите поторговаться?

Я удивился:

– А что на кону?

– Ваше настоящее имя.

– А что вы хотите взамен?

– Всего лишь честные ответы.

– Всего-то? – еще больше удивился я. – Ну так спрашивайте.

– А вы готовы ответить?

– Не знаю.

– Вот видите.

Он ухмыльнулся.

Он думал, что я ничего не могу знать о вопросе, который крутился в его голове.

Но я знал. Ничего для меня не было в этом вопросе странного. Все, о чем он спрашивал до этого, было лишь подступом к главному вопросу.

Где нам искать профессора Одинца-Левкина?

А потом они ушли.

Я как сидел, так и уснул на диване.

Потом проснулся и увидел на столе чашку с остывшим кофе, хлеб и крупно нарезанную конскую колбасу. Где нам искать профессора Одинца-Левкина? Хороший вопрос, учитывая обстоятельства.

Некоторые записи в моей тетради были подчеркнуты.

…довожу до сведения подробности и характеристики лиц, собиравшихся в квартире профессора Одинца-Левкина. Говорят, профессор живет уже две тысячи лет. На вид он некрепкий, а перевоплощался в разных людей, был жрецом в египетском храме, и всего добивается благодаря своей гипнотической силе, то есть может подействовать на любого человека и устроиться на любую службу.

Зачем я это выписывал?

«Чиный нэр хэн бэ? Как тебя зовут?»

Судя по записям, монгольским я тоже начал заниматься в прежней жизни.

«Миний нэр Дмитрий. Дмитрий меня зовут».

«Би тантэй уулзсандаа их баяртэй байна».

Наверное, это значило: рад видеть вас.

«Ажил хэрэг сайн уу?»

Да как наши дела?

«Сайн уу».

Это точно. Уу мои дела.

Где нам искать профессора Одинца-Левкина?

В азиатских солончаках, наверное. Или в безымянных захоронениях Колымы.

Личные планы сержанта внутренних дел Дронова, несомненно, напрямую были связаны с Корой, но зависел, зависел он от нее. По крайней мере, в сегодняшней встрече он был точно ведомым. И тетрадь раскрывалась в основном на тех местах, которые он много раз перечитывал.

…Ежов Николай Иванович. Генеральный комиссар госбезопасности. С четырнадцати лет трудился на различных заводах, имея за плечами начальное образование. В годы гражданской войны – военный комиссар ряда красноармейских частей, с 1922 года – секретарь Семипалатинского губкома, Казахского краевого комитета партии. Членам ЦК ВКП(б) Н.И. Ежова впервые представил старый большевик И.М. Москвин. Идеальный работник, сказал он. И уточнил: даже не работник, а исполнитель! Исполнение порученного Ежову можно не проверять. Он всегда сделает так, как надо.

Уу. Такие мои дела.

…в середине прошлого года я стал бывать в московской квартире профессора Одинца-Левкина, вернувшегося из экспедиции в Азию. Профессор собирал средства для продолжения путешествия. У него бывали разные люди: писатель-еврей Бабель, в очках, нехорошо шутил, некоторые экономисты из Госплана – молодые, но все с постами не ниже начальников отделов. Занимался ли профессор гипнозом – не знаю, но однажды он взял мою руку и заявил: «Сейчас вы будете ощущать руку скелета». Я не понял, зачем он так сказал. И особенное внимание хочу обратить на гражданина Колушкина – из образованных. Гражданин Колушкин интересовался открытиями профессора в области доисторической культуры. Отрекомендовался сотрудником крепкого советского учреждения, но не раз выражал неодобрение порядкам, мешающим его выезду из советской страны. Гражданин Колушкин не раз при мне говорил профессору, что если тот возьмет его в свою экспедицию, то он, гражданин Колушкин, из Монголии легко доберется до островов Японии. А там у него богатые родственники – еще с прежних времен. И там он может привлечь для будущих научных исследований профессора большие капиталы. Не знаю, что ответил профессор, но скрытую контрреволюцию я сердцем чую.

Как говорил покойный Гомер.

…про дочь профессора говорят, что она очень медиумична, и на спиритических сеансах ее присутствие считается необходимым. Там проводятся опыты психометрии: чтение мыслей, отгадывание предметов, передача геометрических фигур, магнетизация. Еще там занимаются вызовом духов и предсказыванием разных нелепиц, например, смерть тов. Сталина от руки случайной роковой женщины. Еще там говорят, что когда умом постигнешь весь механизм мироздания, то поймешь управляющие им непреложные железные законы эволюции, а значит уйдет в сторону даже сама мысль о каком-то насильственном изменении вечных законов. Друзья профессора убеждены, что Запад и белая раса приходят к логическому концу, на мировой арене их сменит Восток, желтая раса. Что бы ни предпринимали против этого самые большие народы Западной Европы и Северной Америки, ничто не может задержать ход колеса истории, точно так же, как смешны все усилия помешать пятиконечной звезде занять место креста. Я лично считаю, что приглашать к профессору все новых и новых лиц, ищущих знаний, значит обманывать их, ибо я сам за полтора года научился у профессора только гимнастике, что, пожалуй, в мои годы и излишне.

Я знал, что сержант и Кора придут.

Но пришла только Кора. Поздно вечером.

В прямоугольнике открытых дверей она смотрелась, как в раме.

Выбивающиеся из-под синей беретки волосы, синее, конечно, длинное платье с белым воротничком. Вот она – студентка-вечерница – любит жить, работать, часто смеется, танцует «Рио-Риту»! Но глаза ее смотрели холодно:

– Хотите погулять?

– А можно?

– Почему вы спрашиваете?

– Дверь, наверное, охраняется.

– Ах, это! – Она отмахнулась от моих слов, как от досадной мелочи.

Но в коридоре зияла голая электрическая лампочка и вокруг кособокой деревянной табуретки валялись раздавленные папиросные окурки. Каким-то черным ходом, оплетенным вьюнком, по узкой пыльной лестнице мы спустились в глинистый двор, обнесенный каменной стеной. Витиеватые завитушки колючей проволоки торчали здесь и там… Умершие кактусы… У запертого гаража три полуторки. Такие машины я видел только в старых книжках.