Александр Житинский - Полдень, XXI век, 2009 № 02 Страница 28

— Не спугни!

— Осторожней давай!

— Резче, резче подсекай! Что ты дёргаешь как за бычий хвост!

— Замолкните, молокососы! — огрызался Курощуп. — Нервы ловить, это вам не девкам сарафаны задирать! Тут с умом надоть!

— Каким умом?! Ежели наживка добрая, то и так клюнет!

Княгиня растолкала мужиков, пробралась к самому колодцу.

— Что это вы здесь делаете, выпивохи?

— Тш-ш-ш! — приложил палец к губам Курощуп. — Спугнёшь духов-то! Нервов ловим, что князя нашего попортили!

— Ага! На Курощупов старый зуб ловим! — встрял какой-то безусый юнец.

— Бездельники! — не на шутку разозлилась Краснославна. — Сей же миг бросайте дурью маяться, да посылайте людей за ведунами! Родственников княжих о беде предупредить тоже надобно.

Дружинники заворчали недовольно, но в этот момент в колодце плеснуло, Курощуп подсёк, и бечёвка натянулась!

— Есть! — ахнули рядом.

Ловец вскочил на сруб и начал, пыхтя от усилий, быстро наматывать бечеву на локоть. Княгиня затаила дыхание. Несколько томительных биений сердца она наблюдала, как струной мечется верёвочка по краю сруба, а потом натяжение ослабло, и добыча буквально выпрыгнула из темноты! Видя начальное сопротивление бечевы, все ожидали чего-то крупного, но в воздух взлетел лишь старый зуб, в который вцепился маленький белый червяк! Увидев отшатнувшихся разом людей, он вытаращил свои непомерно большие глаза и, завизжав, отцепился, падая вниз. Курощуп рванулся за ним, и верно разбился бы в глубоком колодце, но его успели схватить за ноги, выволокли обратно.

— Мать вашу! — орал тот, когда его ещё вытаскивали. — Какого хрена вы столпились и не ловили его!? Ведь сорвался, ушёл, гад! Да что же это! Вся ловля насмарку! Ведь больше не клюнет!

Дружинники оправдывались, перебивая друг друга, и подняли такой гвалт, что княгиня чуть не оглохла.

— Сам чего не хватал?

— А вдруг бы он цапнул?

— Видали, зубищи какие?

Краснославна нервовы зубы не рассмотрела, но терпение её всё равно кончилось.

— Хватит! — закричала она, срываясь на визг. — За ведунами, за родичами езжайте! Силькикринги недоделанные!

Мужчины стали неохотно расходиться. Не то чтобы они очень ретивились исполнять её команды, но и перечить жене князя не хотели.

Хрустомудр валялся на ложе, пытаясь отвлечься от терзающей боли. В палате постепенно собирались, рассаживались родственники и ближние бояре. Вот пробухали своими массивными сапогами братья Заднемир и Толстопуз, потряс в поклоне бороду боярин Послеблуд, приперся тесть, не любимый всеми Ложножлоб, с незаконнорожденным внуком Хитрожопом. Позже всех пришёл отец коротышки Хитрожопа, Жуткослав, которого не любили ещё больше Ложножлоба. Даже Хитрожоп старался находиться ближе к деду, чем к отцу. Жуткослав, как всегда, был увешен черепами каких-то карликов и засушенными мужскими причиндалами. Говорили, что это останки любовников его многочисленных жён, но Хрустомудр верил другой версии, согласно которой это были остатки любовников самого Жуткослава. Впрочем, в данный момент князю было не до версий, он с трудом понимал даже то, что ему говорили.

— Я и говорю: Нерв — это хитрая бестия! Сколько народу уже сгубил, жуть! — тяжело дышал толстый Заднемир. — Ты, княже, старайся о нём не думать! Не боись, тебя ему не одолеть. Конечно, много князей и простых людей от Нерва перемёрло, но ведь это давно было… Пришли другие времена, теперича Нервы не те уже пошли, не то, что в наше время… А какой зуб-то?

— Жерновой, крайний вроде, — процедил Хрустомудр.

— Это мудрый который? Плохо дело! Если выдрать, то чем думать будешь?

— У меня ещё левый останется! — разозлился князь. Он и сам переживал, известно ведь, что ум в зубах мудрости хранится, да в заду, да ещё в черепе немножко. Лишишься мудрых зубов, и люди уважать перестанут.

— Левый — ума только чтоб налево ходить останется! — хохотнул Жуткослав.

Князь поморщился, но ничего не ответил.

— Да ты не думай! — решил поддержать больного Толстопуз. — Против Нерва много средств есть. Помнится, у меня один раб мучился, так мы ему кузнечными щипцами всё за раз выдрали. Рот и язык слегка разорвали, но ведь они у него рабские, хлипкие совсем. А у свободного человека, да еще у князя, язык так просто не вырвешь, рот не располосуешь…

— А помните, как Долгонос визжал, когда мы ему помогали сразу с тремя Нервами распрощаться? — прервал брата Заднемир.

— Это который тогда помер? Ха-ха! Как свинья визжал! — Жуткослав оскалился, демонстрируя ряды неровных, но совершенно целых жёлтых клыков.

— Хи-хи-хи! — отозвался Хитрожоп. Однако больше смех Жуткослава никто не поддержал.

— А я помню, — вставил веское слово Ложножлоб, — как совсем молодого боярина из Лисицыных Нерв свёл в могилу за полнедели! Сначала грыз его так, что боярин стал лезть на стены, потом напустил в него яду, так что голова раздулась как шар, а когда пришли зубоврачеватели и стали зуб выламывать, то Нерв начал его мозги выедать. Все решили так, ибо боярин стал на людей кидаться и от помощи врачевателей и ведунов отказываться…

— И что дальше? Убили Нерв?

— Нерв — нет. А боярина убили, когда он стал кинжалом размахивать.

— А Нерв нашли?

— Не стали рисковать. Сразу сожгли труп, да и дело с концом. — Ложножлоб выразительно посмотрел на князя, и Хрустомудру очень захотелось сжечь самого Ложножлоба, вместе с племянничком. От рассказов бояр ему стало совсем плохо, а они всё не замолкали, вспоминали случай за случаем, пока князя не стала бить крупная дрожь.

— А помните Харальда Синезубого? — очнулся вдруг молчавший до того Послеблуд.

Бояре замолчали. Послеблуд вечно умудрялся помнить что-то такое, чего никто больше не помнил, и этим снискал к себе глубокое уважение.

— А чего ммм… Харальд? — поинтересовался Хрустомудр, с замиранием сердца ожидая новой жуткой истории.

— Да был такой вождь у силькикрингов. Синезубым не зря прозвали, больно маялся зубами, ни одного целого у него не было, нервы его просто поедом ели.

— И что?

— Да ведь самый воинственный вождь был! Его все боялись от виднокрая до виднокрая.

— А с нервами-то чего? Вывели их? — князю очень захотелось, чтоб вывели. Потому что если у такого знаменитого вождя, настолько знаменитого, что и до сих пор Послеблуд о нём помнит, нервов не вывели, то какая у него надежда?

— Вывели! — торжественно объявил Послеблуд.

Хрустомудру даже показалось, что его мука ослабла от такой благой вести.

— А что с Синезубым стало? — Ложножлобу явно не нравилась концовка рассказа.