Евгений Лукин - Зона Справедливости Страница 29

— Когда это было? — нетерпеливо прервал его Андрей.

— Да часов в девять… в десятом… — Алексей влез в рукава и, спохватившись, крикнул в прихожую — непонятно, правда, кому: — Меня на работу вызывают… В общем, пошел я!..

Захлопнул дверь и снова повернулся к Андрею.

— Ну так что случилось-то? С машиной что-нибудь?..

— Если бы! — отозвался тот сквозь зубы. — Подстрелили нашего Сергея Григорьевича. Прямо в компьютерной… Ногу разворотило… И охранника отметелили… До полусмерти, понял?.. Оба сейчас в больничном комплексе…

— Ну точно — он… — ворчливо заметил тот самый опер, что снимал свидетельские показания с Колодникова в райотделе милиции. — Я смотрю, без вас, Алексей Петрович, ни одна разборка в городе не обходится… Ну, чего стали? Проходите, проходите…

Обе двери в компьютерную были распахнуты настежь: цельнометаллическая — наружу, решетчатая — вовнутрь. Колодников сделал над собой усилие и под внимательным взглядом оперуполномоченного переступил железный порожек… Подозревает… Конечно, подозревает — вон как уставился!.. Главное — провести подозреваемого мимо трупа… Если раны начнут кровоточить — значит убийца… Или еще кусок раскаленного железа в руку… Раз заорал — стало быть, виноват…

Пострадавших в компьютерной, слава Богу, Колодников не увидел. Ну правильно, их же обоих сразу увезли на комплекс… Может, еще выкарабкаются?.. Опрокинутый стул и отлетевшая на метр плоская квадратная подушечка были в липких пятнах подсыхающей крови. Вот тебе и Сергей Григорьевич, вот тебе и замполит… Перенести усы на место бровей — вылитый Леонид Ильич Брежнев в молодости… «А вот еще был случай: сапогами напалм тушили…» — вкусно выговаривая слова, произнес в голове Колодникова знакомый баритон… И мужик-то ведь, главное, неплохой… Баритон зазвучал снова, снисходительно, с барственной ленцой: «Нет, надо тебя поощрить! Вот только разберусь с финансами — и тут же поощрю…»

Еще одна липкая лужица лоснилась на полу между столом и дверью. А это уже, наверное, из охранника натекло… Ну, из того, из слоноподобного… Обоих нашли в компьютерной… Говорил же, чтобы и компьютерную освятили!..

Колодникова даже удивило, с каким циничным безразличием, а то и с юмором он отмечает все эти страшные подробности. То ли одеревенел, то ли уже успел очерстветь, привыкнуть…

Кроме опера, в подвале присутствовали очередной незнакомец в штатском и оба унылых труженика, сильно бледные и растерянные. «Слаб народ…» — с машинальным злорадством подумал Алексей. Нет, не подумал — подумалось…

— Осмотрите помещение, — велел оперуполномоченный. — Только внимательно… Все на месте? Ничего не пропало?

Сторонясь кровавых пятен, Колодников медленно обошел застенок. Повернулся к оперу.

— Н-нет… Ничего…

— Ключ от помещения?

Алексей взглянул на край стола. Ключ по-прежнему лежал все там же, на бракованном оттиске рекламной листовки.

— Вот он лежит…

— Именно так, как вы его вчера оставили?

— Да…

Опер коротко взглянул на незнакомца. Тот немедленно взял листовку за краешек и отправил в целлофановый пакет вместе с ключом. «Отпечатки пальцев снимать будут… — с некоторым испугом сообразил Алексей. — С рюмки уже, наверное, сняли…»

— Ну, что ж, Алексей Петрович… — задумчиво молвил опер, с интересом разглядывая Колодникова. — Пойдем поговорим. А то что-то давно не видались…

За волнистыми зеленоватыми стеклами кабинетика смутно сиял погожий апрельский денек (Елки-палки! Сегодня же первое апреля! Ничего себе шуточки!..) да проплывало время от времени расплывчатое цветное пятно — прохожий…

До революции в этом кабинетике занимались любовью. Потом свергли царя и занялись кое-чем другим. В условиях полной звукоизоляции… Потом перестали пытать и, надо полагать, снова ударились в разврат, поскольку особнячок стал гостиницей МВД… Все возвращается на круги своя… Теперь вот в том же самом кабинетике допрашивали Алексея Колодникова.

— Я вообще не понимаю, что происходит!.. — однообразно жаловался Алексей, протирая очки.

— Да все вы понимаете… — со скукой возражал ему опер, которого, как наконец выяснилось, звали Геннадием Степановичем. — Не маленький… Происходит разборка. Причем такая, каких у нас в городе пока еще не было… Группировка Архитектора расправляется с группировкой Полтины. Чего тут не понять?

— Да, но… я-то тут при чем?

— А вот это как раз то, что мы и хотим выяснить, — не разжимая зубов, сказал опер. — Ну сам смотри!.. Что ни стрясется — везде рядом Алексей Петрович Колодников… С Полтиной вы давно друг друга знали?

— Да вообще не знаком!

— То есть в ночь с тридцатого на тридцать первое вы со Скуржавым поминали совершенно не знакомого вам человека?

Алексею захотелось закрыть глаза, лечь на пол и тихонько завыть. Какая же сволочь стукнула?.. Борька?.. Да конечно же!.. Вот тварь!..

Проклятье! Губы пересохли… Главное — не облизывать!.. Все изобличенные преступники только и делают, что облизывают пересохшие губы…

— Шел с работы… — хрипло сказал Алексей. — В арке меня остановили, велели помянуть… Не отказываться же! Я ж не самоубийца… Да я вообще понятия не имел, что это Скуржавый! Имени такого не знал!.. Мне уж потом сказали, как его зовут…

— Кто сказал?

Губы все-таки пришлось облизнуть. Первым при Колодникове Скуржавого упомянул Димка…

— Н-не помню… Кажется, кто-то во дворе… На следующий день…

— Директорам вы вчера все это рассказывали по-другому…

Б-бли-ин!.. Он же еще перед советом директоров вчера хвост распустил… Идиот!..

Алексей снял очки и, плотно зажмурившись, долго мял двумя пальцами переносицу.

— Ну, приврал… — с отвращением к самому себе, выдавил он. — Цену хотел набить…

— Выпили вчера много? — неожиданно спросил опер.

— Где?

— Наверху. С директорами.

— Н-нет… Стопки две, три…

— Вообще часто с ними выпиваете?

— Н-ну… когда пригласят…

— И часто приглашают?

— Да не так чтобы…

— А напарников ваших не приглашали ни разу… — Опер Геннадий Степанович смотрел на Алексея, и глаза у него были совершенно пустые. — Странно, правда? То с директорами, то со Скуржавым… Непростой ты человек, Алексей Петрович!..

Колодников заставил себя криво и широко усмехнуться.

— Подозреваете, что это я их всех на тот свет отправил?

— Нет, — резко сказал опер. — Я просто хочу знать, почему ты все время врешь. Почему ты нам, Алексей Петрович, постоянно морочишь голову? Ведь дважды уже пытался ввести в заблуждение… Дважды!

Колодникову стало вдруг все равно. Достань сейчас Геннадий Степанович наручники — дал бы себя сковать, даже не сопротивляясь.