Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение Страница 29

Бело-голубыми дугами выгнулись электроразряды. Полыхнули и погасли огни. Генераторы продолжали работать, и машина оставалась на лету. Но все более сложные функции были нарушены. Пляска атомов и волн утратила порядок.

Поле, державшее его, распалось. Он грянулся об пол. Мрак в голове постепенно рассеивался. Остался лишь вихрь потрясенных чувств. Брэннок выкрикнул:

– Прекрати, сволочь!

– Прекращу, – сказала Гея.

Потом он догадался, что она отчасти сохранила контроль за самолетом. И прежде чем Брэннок успел переключить управление на себя, послала его нырком вниз и отрубила главный генератор.

Все силовые поля распались. Ветер обрывал клочья обшивки. Самолет упал в бурное море. Волны выбросили часть обломков на песок, а остальное утащил отлив.

Но Брэннок сумел выпрыгнуть, толкнувшись мощными ногами, и по длинной дуге упал на глубину. Раздался громкий всплеск; Брэннока утащило в зеленый сумрак и там долго мотало взад-вперед течением. Однако в конце концов он, невредимый, коснулся ровного дна.

Дышать ему было не нужно, так что он решил не всплывать. От шока он оправился меньше чем за секунду. На оценку ситуации ушло несколько минут – уж очень сильно качало.

Итак, Гея пыталась возобладать над ним. Энергетическое поле начало подавлять процессы в мозгу и навязывать чуждые ему шаблоны поведения. Брэннок едва успел спастись.

Вряд ли ей в прошлом приходилось применять подобные способы действия. Значит, они были разработаны специально для него. Отсюда практически неизбежно следовало, что Гея заранее собиралась в какой-то момент путешествия воспользоваться этим средством. Увидев нечто, что Гея не намеревалась ему демонстрировать, и не дав ей себя перехитрить, Брэннок вынудил ее прибегнуть к механизму, не полностью готовому к работе. Когда же нападение сорвалось, Гея употребила свои последние ресурсы, чтобы его уничтожить.

Так далеко она зашла, чтобы скрыть от звезд свою страшную тайну.

Брэннок обнаружил в ходе своих мыслей ошибку. Гея пустила в ход еще не все, что могла. Напротив, у нее имелась целая планета, полная наблюдательных и других устройств. И некоторые из них сейчас должны были на полной скорости мчаться сюда, чтобы убедиться в гибели Брэннока, а если он окажется жив, обеспечить его ликвидацию. После чего Странника накормят баснями о прискорбном несчастном случае, произошедшем над океаном, вдали от берега.

Брэннок был тяжелее воды и потому не поплыл, а зашагал вниз по склону дна, ища, где глубже.

Отыскав груду вулканической породы, он заполз в пещеру, свернулся, как спящий ребенок, и перевел все свои системы в минимальный режим действия. Так, надеялся он, агенты Геи его не обнаружат. Ведь их количество и чувствительность сенсоров не беспредельны. Ей, не видевшей, как он спасся, – ведь ее датчики, встроенные в самолет, отключились в момент катастрофы, – логично будет предположить, что останки Брэннока унесли волны.

Спустя три дня и три ночи его разбудил сигнал внутренних часов.

Надо было не терять осторожности. Но, предположив, что Гея уже не очень внимательно следит за этим районом (Странник, державший с ней постоянную связь, мог бы заметить, что она слишком концентрируется на одном клочке моря), Брэннок осмелился зашевелиться. Электронные органы чувств предупредили бы его о приближении любого робота, даже настолько миниатюрного, что его нельзя было разглядеть. А что ему теперь следовало делать – это уже другой вопрос.

Для начала он обследовал местность. Машины Геи собрали все следы крушения, какие смогли обнаружить, но на дне лежало еще много чего: вероятно, она сочла, что продолжать поиски слишком опасно или не стоит затрат. Почти все, на что Брэннок наткнулся, представляло собой бесполезный хлам. Уцелело лишь несколько деталей. Та из них, что его заинтересовала, физической формой походила на небольшой металлический шарик. Он отыскал ее по магнитной индукции, вынес на берег и там, укрывшись под деревьями, изучил. Своими руками-инструментами Брэннок прощупал то, что мы на языке мифа назовем схемой у нее внутри, и установил, что это банк памяти. Язык кода был знаком его аспекту Странника. Он извлек информацию и занес ее в свою базу данных.

Там содержалось описание нескольких языков. Человеческих, хотя совершенно незнакомых Брэнноку. Ничего себе.

– Надо бы узнать, что это за люди, – пробормотал он. В одиночестве – только ветер и море – у него опять всплыла старая привычка думать вслух. – Другого такого шанса, наверное, не будет. Вот Странник-то удивится.

Удивится, если Брэннок сумеет вернуться к нему или хотя бы подойти настолько близко, чтобы хватило мощности передатчика.

Он двинулся пешком вдоль берега к заливу, куда впадала Последняя река. Может, там обнаружится то, что он видел с воздуха, или хотя бы какие-то следы.

Все случилось так быстро, что Брэннок не был уверен, но ему казалось, будто он заметил корабль.

7

Три дня – три дня древней Земли, длящихся двадцать четыре часа каждый, когда неярко светит солнце, а чуть погоди, и дождик покроет траву на пастбище и живую изгородь блестящими каплями, три дня конных поездок по тропам Англии, прогулок по ее городам, встреч с людьми; и вечерня в норманнской церкви XII века, и чтение книг, и долгие беседы, и молчание вместе, – три дня сдружили их. Теперь уже и к Гее Кристиан относился теплее. Ведь она возродила Лоринду, а Лоринда была ее частью, как он был частью Странника, Альфы и прочих разумов в глубинах Галактики, которых не мог перечесть. Раз так, как могли остальные творения Теи быть злы?

Разумеется, именно подобной реакции Гея от него и добивалась. Ну и что с того?

Примитивные условия восемнадцатого столетия не мешали ни ему, ни Лоринде. Наоборот – повседневная жизнь давала массу свежих впечатлений, нередко забавных. Только с каждым разом Кристиану становилось все труднее уходить вечером к себе в комнату.

Но ведь они оба были на задании: он проверял, что происходит в этой реальности, чтобы потом доложить Страннику, она старалась объяснить и оправдать все это в его глазах. Как и Кристиан, Лоринда помнила о своем прежнем единстве с узлом. Память эта была столь же туманна и обрывочна, как и у него, – скорее чувство чего-то запредельного, чему нет ни формы, ни названия. Так спустя много лет вспоминают религиозное откровение. Однако отношения с Геей доминировали в сознании Лоринды, а еще больше – в подсознании, так же как для Кристиана много значило родство со Странником, а через него и с Альфой. Лоринда – смертная женщина, ограниченная всевозможными рамками, – говорила от имени узла Земли, честно и без прикрас.