Гордон Диксон - Мир иллюзий Страница 29

Единственным исключением в этом смысле был космический корабль Фелиза. Находящейся там Каи ничего не угрожало, так как корабль Фелиза, так же как и большинство строений на цивилизованных планетах имели надежную изоляцию, защищаущую от излучения приборов типа "Марка III". Иначе и быть не могло, в противном случае все суды только и занимались разбором соседских жалоб и тяжб.

Но то на цивилизованных планетах. Там же, где Фелиз находился в данный момент, на площади Шангри-Лы, еще совсем недавно стояли две толпы людей в непохожих одеждах. Через две секунды здесь осталось лишь две толпы людей, замерших на манер статуй и во все глаза смотревших друг на друга.

И в следующий момент это была уже одна огромная толпа из обезумевших от ужаса людей, одержимых одной единственной мыслью - поскорее убежать, скрыться от посторонних взглядов, прикрыть наготу одеждой и снова стать самим собой.

Люди, выросшие в нормальном обществе, думал Фелиз, поспешно срывая шелковый шарф с антенны и оборачивая вокруг бедер начертанные на нем пожелания удачи на манер набедренной повязки, с трудом поверили бы в то, что такую панику можно устроить лишь из-за того, что все разом лишились одежды во время общественного мероприятия. А, может, сами они действовали бы точно также? Фелиз замер на месте, так его захватила эта мысль. Возможно, стоит рискнуть и провести такой опыта. Или лучше не стоит. И еще раз прикинув в уме, что к чему, он пришел к выводу, что данный вопрос может служить темой скорей для теоретических рассуждений, чем для практического экспериментирования.

Здесь же, разумеется, табу на наготу укоренилось гораздо глубже, чем в обычном обществе. На протяжении нескольких поколений они отличали своих от чужаков исключительно по одежде - и это явление зашло так далеко, что "неправильный" тип одежды автоматически определял чужака, как невидимого и бесплотного. Теперь же, когда вся ситема отличий оказалась разрушена, от былой психологической обработки в миг не осталось и следа. Так что обыватель на площади внезапно оказался лицом к лицу не только со своими оставшимися без одежды соседями, но и с неведомо откуда взявшейся толпой совершенно голых незнакомцев. Это было уже слишком. Все обратились в паническое бегство.

Вернее, почти все. Фелиз как раз завязывал на всякий случай последний узел на своей набедренной повязке, когда где-то в отдалении раздался странный звук, похожий на громкий треск, и что-то просвистело в воздухе у самого его уха. Оглянувшись, он увидел ствол винтовки, торчащий из окна верхнего этажа ближайшего к площади здания. Вне всякого сомнения это был кто-то из прежде облаченных в черное стражников, которому Таки Маноаи, очевидно, приказал на всякий случай приглядывать за Фелизом.

Фелиз не стал мешкать. Он побежал.

На площади же царила неописуемая неразбериха, охваченные отчаянием, вопящие от ужаса люди пытались любой ценой поскорее выбраться оттуда. К счастью, женщины с детьми стояли позади всех, и они уже разбегались в разные стороны. Но вот мужчины обеих группировок слились в единую, ревущую толпу, и именно в эту толчею и юркнул Фелиз.

К счастью, его могучее телосложение как раз позволяло ему сделать это. Сильные, мускулистые ноги несли его похожее на бульдозер тело через эту свалку, и в этот момент он ощущал себя в роли футбольного защитника. Однако это еще совсем не означает, что на всем пути отступления людские волны не швыряли Фелиза из стороны в стороны, подобно пловцу, оказавшемуся посреди бушующего моря. И все-таки три сотни фунтов живого веса имеют огромное преимущество перед всему прочими созданиями из плоти и костей, превосходя их по весу в среднем почти в двое. Всего за какое-то секунды, весь поцарапанный и в крови, сочившейся из мелких ранок, но при этом сумев сохранить на себе китайский шарф в целости и сохранности, Фелиз сумел выбраться из толпы и направился в сторону заветного холма.

Улицы были полны бегущими людьми, спешащими поскорее укрыться за стенами своих домов и добраться до набитых одеждой шкафов. К ним-то и присоединился Фелиз - и обогнал всех.

Благодаря наполовину миктурианскому происхождению он мог развивать очень большую скорость лишь при беге на короткие дистанции. Фелиз миновал бегущих по улицам горожан на скорости около тридцати миль в час; но к тому времени, как ему удалось выбраться на окраину, он уже начал задыхаться и был вынужден сбавить шаг, переходя на легкую рысцу. Однако несмотря на то, что он тяжело сопел, напоминая со стороны бегущего носорога, темп этот Фелиз сохранял всю дорогу вверх по склону, до угла каменной стены близ опушки леса.

Здесь он все же упал, повалившись на землю, подобно поверженному монументу, оставаясь обессиленно лежать еще несколько минут, тяжело дыша и дожидаясь, когда тело восполнит недостаток кислорода, а усталость покинет сильные мышцы.

Вскоре ему стало чуть получше. А чуть позднее гораздо лучше. Он сел на земле и оглянулся назад, туда, откуда сам только что пришел. У подножия склона он увидел небольшую группу полуголых индивидуумов, облаченных в непонятного вида лохмотья черного цвета. Они грозили ему кулаками и быстро приближались.

Они также волокли за собой вверх по склону холма некий громоздкий предмет, издали напоминающий средних размеров старинную пушку для стрельбы ядрами. Точно из такого же орудия космическая станция подбила его корабль.

Один из участников шествия вскинул винтовку, прогремел выстрел, и что-то со свистом пронеслось по воздуху совсем недалеко от него.

Фелиз вскрикнул - это было нечто среднее, между стоном и воплем отчаяния - вскочил на ноги и, спотыкаясь, устремился в лес. Когда накануне Эль Хоска приходил вместе с ним кораблю, он постарался запомнить дорогу. Теперь же Фелиз был практически уверен в том, что идет тем же маршрутом, однако тем не менее сердце его то и дело замирало и подступало к горлу, пока, наконец, заросли впереди не начали редеть и он сумел разглядеть за деревьями очертания своего космического корабля, стоящего посреди поляны с гостеприимно распахнутым люком.

Забравшись по лестнице внутрь, Фелиз обессиленно повалился в кресло у пульта управления. Тяжело дыша, он быстро отыскал кнопки, позволяющие закрыть корабль, и тут же нажал их. В следующее мгновение за спиной у него раздалось ласкающее слух железное лязганье. Судорожно сглотнув, он не без содрогания вспомнил о пушке, катившейся за ним по пятам и инстинктивно потянулся к кнопкам старта. Но внезапно внутри у него все похолодело, как если бы его грудная клетка вдруг оказалась заполнена сжиженным воздухом.

Лишь теперь он заметил, что кроме него на корабле, похоже, больше не было никого.