Утро морей - Влада Ольховская Страница 3

Складывалась парадоксальная ситуация. «Плохо» и «хорошо» существовали одновременно, в одной плоскости. Только тебе казалось, что у тебя все хорошо — и кто-то уже доказывал тебе, что все плохо. Или наоборот. Тебе хотелось выть на луну от отчаяния, но общество заваливало тебя тестами и списками, доказывающими, что ты счастлив. Очень-очень. И не ной.

Страх стал вкрадчивым и беспричинным. Точнее, причина его пряталась, как умелый паразит, и потихоньку высасывала силы из носителя.

На этой благодатной почве уверенно разросся институт частной психологической практики. Увы, панацеей это не стало. У кого-то просто не было денег на такую помощь. А кому-то попадались неудачники, вчерашние отличники, которые заработали свои дипломы усидчивостью и умением зубрить. Они выдавали очевидные истины, которые никого по-настоящему не спасали. Они делали хуже, уверенные в своей правоте.

На помощь им приходила благословенная химия. Таблетки белые, желтые, розовые и голубые. Легкие успокоительные, антидепрессанты, витамины и «вот это вам подойдет». Иногда — травки по рецептам полоумной бабки, которая одним и тем же сбором лечила дела сердечные и геморрой. И снова, кому-то помогало, а кто-то чувствовал себя изгоем, уродцем, который сам виноват в своих проблемах. Тревога пожирала таблетки горстями и довольно кивала.

Вот на эту сцену в танце выбрался замгарин. Впервые услышав о нем, Ника только отмахнулась. Она по собственным причинам не признавала таблетки, чем нехило усложняла жизнь своему терапевту.

Однако отмахнуться от замгарина было не так уж просто. Он был той самой плесенью, которая упорно не отмывается ни одним средством. Реклама хватала его и втирала в глаза всем, кто не успел убежать. Постепенно мысль о том, что замгарин — это круто, прижилась.

В какой-то момент Ника даже серьезно насторожилась. Что, если этот замгарин — просто первый шаг к легализации наркотиков? С чего бы это ему отличаться от того, чем рынок уже был забит до отказа? Да и потом, о его составе было известно очень мало, все это умело прикрывалось коммерческой тайной. Как удобно!

Она стала собирать данные уже целенаправленно. Вот только все, что она находила, не очерняло замгарин, а перевязывало его подарочной лентой. Французский журнал о медицине, очень уважаемый серьезными людьми, назвал замгарин главным чудом XXI века. Британские ученые отвлеклись от своей главной роли в анекдотах и выяснили, что замгарин абсолютно безопасен. Их немецкие коллеги установили, что он очень даже полезен, благотворно влияет на все органы и разве что бессмертие не дарит. Замгарин начали публично принимать не только звезды и спортсмены, но и медики с политиками.

Победоносное шествие замгарина продолжилось. Он, не меняя состав, принимал разные формы. С запахом лаванды. Растворимый — улучшает вкус кофе. Маленькие таблеточки специально для детей до шести лет.

Ника признала, что мир, похоже, в очередной раз сошел с ума. Голоса против замгарина были редкими и слабыми. Рискнувших критиковать общество в лучших традициях свободолюбия било ногами.

Но если с помешательством толпы Ника еще могла смириться, то с глупостью внутри собственной семьи — нет. Поэтому, когда Даша заявила, что купила себе первую упаковку замгарина, был скандал. Коробочка с забавным пузатым котиком полетела в мусорное ведро, но была извлечена оттуда примерно через сорок секунд, потому что, вообще-то, денег стоит! На Нику было обрушено откровение о том, что сестра у нее взрослая и может принимать собственные решения.

Пришлось смириться. С того момента Ника наблюдала за Дашей особенно внимательно, ожидая неизбежного подвоха.

Но все было не так уж плохо, Даша совсем не изменилась, ушла только нервозность. Да и на замгарин она по-настоящему не подсела: пила не регулярно, а по необходимости. Когда Ника рассказала об этом своему психотерапевту, он пришел в восторг и назначил Дашу очень удачным примером для подражания.

И все равно Ника сказала, что не полезет в эту топь, а теперь вот смотрела на черную коробочку с яркими цветами.

— Это я тебе купила, — сказала Даша.

— А если я швырну ее сейчас вниз?

— Назову тебя дурой, спущусь туда и найду ее. Себе оставлю, хотя я не понимаю, почему ты упрямишься.

— Потому что не хочу подсаживаться на эту наркоту!

— Это не наркота, уже двадцать раз доказано! — закатила глаза Даша. — Подсаживаться она не хочет… А жить нормально ты хочешь?

Ника собиралась ответить очередной колкостью — и не смогла. Поняла, что любые самоуверенные слова сейчас будут ложью. Она только что раздумывала о том, а не сигануть ли с крыши. Это был не основной вариант — и все же вариант! Неужели замгарин и правда хуже, чем прыжок с крыши?

Даша, не ожидавшая почувствовать слабину, свой шанс не упустила, она быстро затараторила:

— У замгарина нет ни одного побочного эффекта, это доказано! Я вот принимаю его уже две недели — и что? Давай, скажи, что я изменилась, и я сразу от тебя отстану!

— Нет, — вынуждена была признать Ника. — Ты совсем не изменилась.

— Вот видишь! Но я-то перемены чувствую! У меня больше сил, мне легче работать, бессонница пропала. Раньше я просыпалась с мыслью «Блин, опять одно и то же…». А теперь мне радостно вставать по утрам!

Опять одно и то же…

Это было знакомо. Одна и та же работа, вроде хорошая, но давно уже прижавшая Нику к стеклянному потолку. Одни и те же встречи с подругами по выходным и праздникам. Одно и то же одиночество дома, где кровать на двоих — и больше ничего для двоих нет. И на фоне всего этого поднимает морду тревога, у которой нет причин и нет границ.

Даша перехватила руку сестры и вложила в нее коробочку.

— Хватит противиться прогрессу, — авторитетно заявила она. — Мир меняется, так или иначе, так бери у него лучшее!

В коробочке лежал блок с десятью таблетками. Полупрозрачные, словно из янтаря отлитые, на золотистой фольге… Сияющая на солнце карамель, петушки на палочках, манящие детей.

Действительно, что может пойти не так? Все ведь этим пользуются!

— Ладно, — тяжело вздохнула Ника. — Может, и стоит попробовать…

* * *

Пробуждение было привычно неприятным, из тех, при которых хочется разбить голову о ближайший камень и покинуть уже этот не слишком прекрасный мир. Но камней поблизости не было, да и шевелиться не хотелось. Вылезать из кокона грязных простыней — тоже, потому что дневной свет нещадно резал глаза и усиливал головную боль.

В такие моменты,